Зеркальное отражение - Della D.

Северус испытал смешанные чувства, когда увидел Гарри. Он был рад видеть его живым, это оставляло крохотную надежду на спасение. Но в то же время зельевар мыслил достаточно трезво, чтобы понять: им обоим уже не спастись. Он только надеялся, что умрет первым и будет избавлен от необходимости видеть Гарри окончательно поверженным.

— Северус, — сипло прошептал мальчик, и Снейп попытался изобразить на лице улыбку. Он не смог бы заговорить, даже если бы захотел. Но что он мог сказать Гарри? Прости, я подвел тебя? Зачем? Что мальчику от его извинений?

Гарри смотрел и не верил. Слова Волдеморта доносились до него словно через слой плотной ваты:

— Этот недоумок возомнил, что сможет спасти тебя. В одиночку. Он думал, что сможет обмануть меня, но я давно подозревал, что он служит не мне. Конечно, тот мальчишка, которого мне подсунули, на какое‑то время отвлек мое внимание, но он не смог бы сообщать Дамблдору или Министерству ту информацию, которая становилась известна за пределами Внутреннего круга. Это мог быть только Снейп. Но сегодня я решил все же сначала убедиться. Бедный Эйвери. Не думал, что Северус будет действовать столь глупо и отчаянно.

Гарри всматривался в черные глаза, словно спрашивая: как же так? Ведь Снейп сам говорил ему, что не сможет помочь. «Если ты попадешь к ним в руки, я ничего не смогу для тебя сделать. Один против всех… Мне останется либо смотреть, как они будут пытать тебя до смерти, а, может, даже и принять в этом участие, либо попытаться тебя спасти и умереть там вместе с тобой. Только моя смерть будет страшнее…» Но несмотря на это, он все‑таки попытался. Рискнул всем ради него. Значит, Гарри по–прежнему что‑то значил для него? Значит, те слова, что Снейп сказал напоследок, были сказаны в сердцах? Значит, он все‑таки любил его?

Ответ Гарри прочел в глазах Северуса. Тот, скорее всего, не мог уже говорить. Да он, наверное, не сказал бы, даже если бы мог. Таким, как Снейп, всегда трудно признаваться в своих чувствах вслух. Своими поступками они говорят гораздо больше, чем способны выразить словами. И стоит это значительно дороже, чем все выступления самых красноречивых ораторов мира.

Гарри хотел взять Северуса за руку, чтобы дать ему понять, что чувствует сам, но вовремя заметил, что пальцы Снейпа раздроблены. Поэтому он снова посмотрел на него и одними губами произнес:

— Прости меня.

Снейп закрыл глаза, и по его виску скатилась слеза, почти сразу потерявшись в спутанных волосах. Он чувствовал, как рука Гарри легла ему на лоб, скользнула по волосам в последней – прощальной – ласке. Он пожалел, что не может ответить мальчику тем же.

— Как трогательно, — с насмешкой произнес Волдеморт. – Я сейчас заплачу.

Он махнул рукой, приказывая своим слугам оттащить Гарри от Снейпа. Потом он извлек из складок мантии собственную волшебную палочку и встал. Сделав два шага к лежавшему у его ног зельевару, он медленно произнес:

— Северус, Северус… Когда‑то ты был хорошим слугой, но потом сбился с истинного пути. Твоя смерть как предателя должна была бы быть долгой и мучительной, но у меня мало времени. Поттер должен умереть сегодня, а я хотел бы, чтобы он увидел твою смерть. Увидел и понял, что та же участь постигнет всех дураков, поверивших в его исключительность, вставших под его знамена. Ради него вы жертвовали жизнью, но все это было зря. Смотри, Гарри, смотри и знай: все твои друзья умрут точно так же. – Он поднял палочку и направил ее на Снейпа. Тот прожигал его ненавидящим взглядом, впервые имея возможность не скрывать своих чувств. – Авада…

Паника охватила Гарри еще в тот момент, когда его схватили за руки и оттащили от Северуса. Она усилилась, когда Волдеморт достал свою палочку. Уже в тот момент Гарри знал, что за этим последует. Перед его глазами промелькнули моменты его жизни, сопровождавшиеся зеленой вспышкой. Гибель родителей, смерть Седрика, бесчисленные видения, в которых погибали незнакомые ему люди. Вспомнился Сириус, который хоть и не погиб от смертоносного зеленого луча, но все же это произошло по вине Волдеморта. Тот отобрал у него все и сейчас собирался убить того, кто мог заменить Гарри отца. И тогда Гарри испугался. По–настоящему испугался за Снейпа. Он понял, что слишком любит его, чтобы позволить ему вот так просто умереть.

Гарри почти обрадовался, когда кровь привычно вскипела. Он не отрываясь смотрел на Волдеморта, чтобы случайно Огонь не ушел куда‑нибудь не туда. Только бы успеть, только бы успеть…

- …Кедавра–а–а–а! – вопль боли, вырвавшийся из горла Лорда, был вызван пламенем, которым вспыхнула его рука, державшая палочку. От этой боли он дернулся, и заклятие ушло в другую сторону, поразив одного из Пожирателей. Вскоре пламя охватило всего Волдеморта. Несколько мгновений спустя к воплям темного мага присоединились еще десятки голосов.

Гарри старался не делать ничего, что могло загасить Огонь. Напротив, он вызывал в памяти моменты, которые, по его мнению, могли заставить этот Огонь гореть все сильнее. Воспоминания, чувства, которые он жег дотла, питали Огонь, горевший в его сердце, а теперь вырывавшийся наружу. Он знал, что именно так его двойник победил, и это придавало ему сил поддерживать Огонь.

Только когда Гарри окончательно выгорел, Огонь погас. Но в тот момент вокруг уже не оставалось живых врагов. Только неподвижное тело Снейпа оставалось нетронутым. Гарри счастливо улыбнулся. Он все‑таки смог. Он все сделал. Только он так устал.

Гарри повалился на пол, одновременно проваливаясь в холодную тьму, где не было ничего. Откуда не было выхода.

Глава 19. Зажечь огонь

Такой абсолютной темноты он не видел еще ни разу. Не просто черная пелена, а полное отсутствие какого‑либо цвета. И пустота, не менее абсолютная. Он не мог бы сказать, где заканчивается эта черная дыра и начинается он сам и начинается ли. Гарри не чувствовал собственное тело, словно никакого тела у него больше не было. Он не ощущал боли (что было совсем неплохо), не чувствовал каких‑либо прикосновений, словно он находился в невесомости, просто парил где‑то. Вакуум. Ни ветра, ни солнца. Только леденящий холод, пробирающий до… До чего? Костей? Но он не чувствовал себя человеком с кожей, мышцами и костями. Просто было очень холодно. И страшно. И одиноко.

Так продолжалось целую вечность, пока в один момент черную пустоту не наполнили звуки. Первый раз это продолжалось недолго, всего несколько секунд. Он не успел разобрать слов, только почудился ему среди какофонии звуков знакомый голос. Потом все исчезло.

В следующий раз это продолжалось дольше, и Гарри успел расслышать не только сердитые голоса, но и звуки шагов, шелест мантий, потом тихий шорох накрахмаленных простыней. После этого мир стал наполняться звуками чаще, но в нем по–прежнему не было ни проблеска света, ни какого‑либо ощущения, кроме усиливающегося холода.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});