Азъ есмь Софья. Царевна - Галина Гончарова

Наоборот — был спокоен хотя бы за Москву, зная, что пока там Софья — бунта не случится. Она любой пожар потушит. Коли понадобится — кровью.

Жестоко?

Тебя повесят, а ты не бунтуй. Порядок быть должен во всем.

* * *

Софья злобно смотрела на Питирима.

— Отлично. Можешь уходить, но кто станет патриархом?

— А… есть несколько человек. Вот Иоаким, например, чем не патриарх?

Иоакима Софья знала. Чиновник, властолюбец… вопрос в другом.

— Наверное тем, что он неблагодарный человек?

А еще властолюбец. И баран упертый. И с Матвеевым был в близкой дружбе. Но последнее — не суть важно, у свиней не бывает друзей. А человек, который начал свою карьеру под Никоном и благодаря Никону высоко поднялся, а теперь его поливает на всех углах… э, нет.

Таких мы к себе не приблизим.

— Государыня!

— Отче, — Софья смотрела устало, под глазами синели круги. — Никон все дал Иоакиму, а тот полощет его на всех углах. Ежели и Алексей ему все даст, а тот потом тако же поступит?*

* в реальной истории требовал не отпевать Никона, как патриарха, прим. авт.

— Он пока еще молод, но умен. Поверьте, с ним не будет хлопот.

Молод? За полтинник товарищу. А по здешним меркам это чуть ли не вдвое считать надо! Нет уж…

Софья сморщила нос. Питирим вздохнул.

— Государыня, все ж таки это дела церковные…

— Э, нет. Иначе б ты, отче, не ко мне пришел, а сразу бы патриарха выбрал и на покой отправился? Разве нет?

Разве да.

Только вот у Питирима выбора не было. Он тогда, у Кремля, проштрафился по полной, теперь ему только и оставалось, что грехи замаливать. И не отчитывался бы, да уж больно крутенько Софья взялась, а полки ее поддерживали. Да и то сказать — хотела бы она на трон вместо брата сесть — тут бы бояре, конечно, взбунтовались. Так нет же.

На троне лежит Мономахова шапка, а сама Софья, за спиной которой постоянно либо Федор, либо Иван, либо вдовствующая царица с ребенком, садится упорно на его ступеньки.

А царь — Алексей Алексеевич, так всюду и говорится, и пишется.

— Может, мне Иоакима пригласить?

— Ну, пригласи. Побеседуем.

На беседу также пригласили Аввакума и царевича Федора. Но… Как ни старался Иоаким произвести хорошее впечатление, как ни лебезил, как ни прогибался перед всеми, мнение совпало у всех троих. Сразу и жестко.

Тут и Питирим не помог. Оставшись наедине с братом и священником, Софья высказалась коротко.

— Глист скользкий.

Аввакум хоть про глистов и не знал, но кивнул. Федор покачал головой, но в целом был согласен.

— Двурушник он. И всегда таковым был! Блюдолиз и подхалим.

— Вот и мне так кажется.

— Сонь, святой ведь человек…

По ушам царевич получил с двух сторон.

— Святые люди, царевич, Богу служат, а не перед властью преклоняются. А для него завет один — преклонись перед высшим и подгадь низшему.

— Вот перед тобой человек, который Богу служит — его и в ссылке не сломили, — припечатала Софья. — Батюшка, а вы не хотите на себя сей груз взвалить?

Не хотел. Да еще как не хотел! По лицу Аввакума было видно, что отпихиваться будет, как кот — четырьмя конечностями, а потом еще заорет и примется царапаться. Даже и убеждать не стоило.

— Ладно. Тогда все равно на вас вся работа. Если никого лучше не найдете — поставим этого, хоть и на время. Но хотелось бы кого‑то более широкого. Чтобы примирили наконец этот раскол…

Аввакум сверкнул глазами.

— Нечего тут примирять! Искоренить Никонианскую ересь — и точка!

Но потом сам не выдержал грозного тона и улыбнулся.

— Извини, царевна. Но не готов я эту тяжесть тащить, сама мой норов знаешь…

— Знаю. Подумаешь, будет у нас пара ушибленных святых отцов, — проворчала Софья. — Правда, батюшка, присмотрели бы вы парочку кандидатов поумнее? Сами понимаете, Никон так ткань рванул сдурьма, что теперь не одним поколением зашивать придется.

Аввакум понимал. Но лезть в гадючье кубло не хотел. И Софья тоже его понимала. Так что спустя две недели ей представили симпатичного молодого человека. Ну как — молодого? Лет тридцати с хвостиком. Симпатичного, с каштановой бородкой и серьезным взглядом карих глаз.

— Добра и здоровья, государыня.

— И тебе того же, — Софья смотрела внимательно. — Отче…

— Аввакум говорил со мной, но не уверен я, что смогу справиться. И что мы с царевичем общий язык найдем.

Софья поставила ушки торчком.

Вот как?

Серьезный мужик. И за себя привык отвечать, это видно. Софья потерла переносицу.

— А расскажите о себе, батюшка? Откуда вы родом?

Андриан, в миру Андрей, оказался из Москвы, из достаточно зажиточной семьи. Просто чувствовал человек призвание Богу молиться — вот и пошел. Вполне успешно поднимался по карьерной лестнице, не поддерживал ни Никона, ни Аввакума, был спокоен и достаточно серьезен — и искренне удивился, когда на него вышел Аввакум.

Патриархом?!

В его‑то возрасте?!

Нереально…

Да и то сказать — мужчина твердо был убежден, что есть власть от царя, а есть и от церкви. И собирался, если что, свою власть защищать. Но в то же время — и Софья видела в нем это, он был достаточно мягок, чтобы не нарываться на скандалы и не спорить. И не выставляться, как это делал тот же Никон…

Может быть… очень может что и быть…

С Адрианом она проговорила часа два, расспрашивая обо всем — от отношения его к латинянам до пристрастий в еде. И подметила интересную особенность.

Все иноземное ему не особо нравилось — и он искренне считал, что Русь надобно охранять от лишней заразы. И в то же время — спокойно говорил с Софьей, хотя царевне не полагалось бы. Это искренне заинтересовало женщину, но к концу разговора она, кажется, поняла, что к чему.

Не обладая избыточной взгальностью, склочностью или честолюбием, Адриан был человеком твердых убеждений. И в то же время мог понимать и чужие.

Мало того, видя, что они не ко злу, он и не протестовал. Да, не принято? А бунт — его как, принять полегче будет? Так что Софья поставила себе галочку, порадовалась и решила поговорить с Алексеем, как только тот вернется. Пусть у брата будет свой патриарх.

А пока…

А что мы можем для церкви сделать? И чем она может нас отдарить?

Вот смотрите, часть священников у нас до сих пор неграмотна. Так, может, курсы повышения квалификации организовать? Собирать их в монастыре, учить, объяснять? А за то обязать их хоть часть деревенских детей обучить грамоте да счету? С книгами поможем, деньжат на хорошее дело подкинем? Вы подумайте, как это должно правильно выглядеть, а то позорище ж!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});