Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

— Можешь положиться на нас, — Хеф почувствовал улыбку в словах Нероки. — Нас ничто не остановит.

— Брешь через десять… девять… восемь…

Хеф попытался расслабиться под обратный отсчет Бранна, и почувствовал сквозь корпус вибрацию и грохот от ударов боевых кораблей, очень близко. Они пробивали дорогу через линию обороны для штурмовой колонны, во главе которой шли «Лендрейдеры».

Штурмовой танк внезапно остановился, корпус вздрогнул от резкого толчка. Подвески поднялась в корпус еще до того, как упала рампа. Хеф выбрался первым, ближайший к выходу. Правой рукой он выхватил цепной меч и завел мотор, бритвенно-острые зубья с ревом завращались. Другой он приготовил осколочную гранату — его пальцы стали слишком толстыми и неуклюжими, чтобы нажимать спусковой крючок болтера или пистолета.

«Лендрейдер» протаранил стену пристройки, едва не обвалив все здание. Хеф побежал по рампе и метнул гранату. Взрыв наполнил комнату дымом и шквалом осколков. Что — то брело на него сквозь пыль, и легионер инстинктивно ударил, вогнав жужжащие зубья цепного меча в голову человеку, который, пошатываясь, вышел из мглы. Цепной меч без труда пробил шлем и отсек голову нападавшему.

Потрескивание болтов и вспышки огня сопровождали продвижение Хефа. У него не было дисплея шлема, но он знал, что его братья рядом, по обе стороны, запах доспехов и вой сервоприводов был так же отчетлив для его улучшенного обоняния и слуха, как ответный сигнал транспондера.

Дорогу преградили новые стражи в кольчугах в шестиугольную сетку, похожую на древние доспехи, поверх формы. Солдаты были вооружены скорострельными автоганами, плевавшимися пулями в наступавших легионеров без какой — либо слаженности и точности. Хеф почувствовал, как что — то оцарапало голову. Мимо него в защитников заискрили болты, вырывая куски плоти и разметывая во все стороны кольчужные ячейки.

В бою на близком расстоянии у гарнизона не было шансов. Хеф разорвал лицо первому из них когтями. Секунду спустя цепным мечом он отрубил ногу другому. На него ринулась женщина с силовым мечом, кто — то вроде командира отделения — лейтенант увидел направленный ему в грудь меч и вовремя ушел в сторону. Он схватил женщину за запястье, раздробив хрупкие кости внутри тяжелой перчатки, еще одним поворотом сломал и вывихнул конечность. Закричав, она выхватила пистолет и ткнула им в лицо Хефа. В ответ легионер ударил цепным мечом, и пистолет вместе со сжимавшей его рукой упал на пол.

Над головой заревели сирены и замигали красные огни. Хеф вогнал острие цепного меча в живот и грудную клетку женщины. Из раны посыпалось изорванное мясо, когда он вырвал оружие и позволил дергающемуся трупу выпасть из хватки.

Битва стихала, в живых оставалось всего двое или трое стражей, с которыми Рапторы расправлялись при помощи ножей и болтеров. Хеф оглянулся в поисках Бранна, и заметил, что командор согнулся над низким пультом обзорных экранов и панелями управления.

— Доступ к воротам, — произнес Бранн, нажав несколько кнопок. — Все открыто. Это должно ускорить процесс.

Бранн повел отделение на феррокритовую площадку главного комплекса. Полуденное солнце ярко светило на безоблачном небе, если не считать дыма, поднимавшего от пожаров из — за атаки. Небо имело бирюзовый отлив, местами его прочерчивали инверсионные следы кружащих кораблей и дымки от плазменных выбросов.

— Главный комплекс открыт, командор, — доложил Нерока, указав на пару «Хищников», что проехали мимо «Лендрейдера». Они продолжали вести огонь по барбакану, преграждавшему путь в подземные уровни.

— Группа Один, собраться у моей позиции для атаки. Группа Два — удерживать периметр. Группа Три — разбиться на отделения и зачистить остальной комплекс, — Бранн перешел на бег, направляясь к разломанным остаткам барбакана. — Пришло время узнать, кого они там прячут.

XII

Карандиру [ДР +90 минут]

Легионес астартес завоевали галактику. Этот факт был неоспорим. Во время Великого крестового похода легионы привели к согласию бессчетные миры во имя Императора. Наблюдая за разливающейся ордой плохо вооруженных заключенных, которые прорывались в ворота и окна внутренней цитадели, Соухоноу вспомнил о не менее часто цитируемом продолжении тех слов. Легионес астартес завоевали галактику, но завоевание поддерживали бессчетные миллиарды солдат Имперской Армии и адептов Терры, которые пришли после.

Шум в аудитории заставил его обернуться. Это был Файалло, один из лидеров ячеек, что был прислужником в цитадели и обеспечивал Соухоуноу большей частью сведений. Парню было всего семнадцать стандартных терранских лет, но он мог похвастать твердым взором и еще более твердой решимостью. Печально, что он лишь на несколько лет перерос возраст для имплантации генетического семени по новым, более суровым стандартам легиона. Он был ловким, сильным и, если бы у него не нашлось скрытых генетических изъянов, из него вышел бы отличный легионер. Но вместо этого он оказался превосходным лидеров коммандосов.

— Ворота пока не открыты, — сказал Соухоуноу, махнув юноше, чтобы тот присоединился к нему на балконе. — Десятки людей гибнут зря.

— Не беда, — ответил Файалло, уверенно, но без наглости. — Потребуется на пару минут дольше, чем мы планировали, чтобы добраться до подвальных хранилищ оружия. Кассал и его команда прижали охранников на форуме. Кастиллин сейчас у запорного механизма.

Соухоуноу кивнул. Разглядывая парня, он задался вопросом, как выглядели Бранн, Агапито и остальные во время битвы за Освобождение. Этот опыт он не мог разделить вместе с ними, но легионер не чувствовал себя в меньшей степени Гвардейцем Ворона; не более, чем они чувствовали себя чем — то меньшим из — за того, что не принимали участия в кампаниях Великого крестового похода до нахождения примарха.

— Я поражен, как хорошо ты успел все организовать за двадцать дней, — произнес Файалло, выглянув из — за парапета. Он с благоговением оглянулся на Соухоуноу. — Я думал, это невозможно.

— Не соглашусь, — ответил космический десантник. — Если бы ты считал это невозможным, то не стал бы и слушать меня. Ты думал, что это маловероятно.

— Без разницы, — сказал Файалло, пожав плечами. На его щеке темнела ссадина, затемняя собой веснушки. — Я был в отчаянии, только и всего.

— Отчаявшемуся остается только надеяться, — Соухоуноу махнул рукой на клокочущие массы людей, спускавших свой гнев на бывших тюремщиков. — Говорят, когда достиг дна, единственный путь — это наверх. По моему опыту, зачастую нужен кто — то другой, чтобы показать, что подняться возможно.

— Я не понимаю, почему вы просто не прибыли и не начали атаку, — произнес юноша. Он поднял глаза, словно пытаясь увидеть боевые баржи, крейсеры и эсминцы флота на орбите. — Просто разнести все на кусочки своими звездолетами, а затем обрушиться на уцелевших. Зачем отправлять просто одного легионера? Без обид, конечно.

— Резонный вопрос, и я не в обиде. То, что здесь произошло — послание. Послание для всех тех, кто обратился против Императора. Человечество их не поддерживает. Союзников, что они имеют, можно набрать угрозами и подкупом, но настоящей верности от них не дождешься. Если единственный легионер способен поднять мятеж, это может случиться где угодно. Единственный легионер может завоевать мир так же, как относительная горстка людей — сотня, может, сто пятьдесят — могут держать Карандиру в оковах, и как надежда — мое оружие, надежда на победу и на освобождение, так и страх способен подчинить целое население. Страх перед возмездием тебе и твоей семье. Страх поражения и потери даже еще большего. Тиран будет убеждать раба, что ему есть что терять, когда у него нет ничего, кроме грязи и обносков, убеждать его, что грязь и обноски — то, что стоит защищать.

— И они разобщают людей, стравливая друг с другом. Сто пятьдесят легионеров — могучая сила, но ни в одном мире им не под силу подавить миллиард людей. Нет, для этой задачи требуются другие люди, готовые продать свой род ради мелких привилегий, чтобы самим быть свободными от кнута и каторги. Вот так диктатор повелевает целым миром, целой звездной системой. Он сжимает мир в кулаке и сокрушает все, что есть в нем ценного. Предложи награду немногим, надели их властью, и они раздавят волю большинства.

Эта мысль пробудила в Соухноуноу гнев. Хоть он не родился на Освобождении, не боролся против тиранических техногильдий Киавара, он тем не менее всем сердцем принимал аксиомы и философию Коракса. Если цель легионес астартес заключалась не в том, чтобы нести галактике свободу, если война и резня невообразимых масштабов не имела иной задачи, кроме простого доминирования, тогда все, ради чего он сражался, было бессмысленным.