Полное собрание сочинений. Том 11. Июль ~ октябрь 1905 - Владимир Ленин (Ульянов)

Да, в хорошие тиски попали Треповы и Романов вместе с предательствующими либеральными буржуа. Откроешь университет – дашь трибуну для народных революционных собраний, окажешь неоценимую услугу социал-демократии. Закроешь университет – откроешь уличную борьбу. И мечутся, скрежеща зубами, наши рыцари кнута: они снова открывают московский университет, они делают вид, что хотят позволить студентам самим охранять порядок во время уличных процессий, они смотрят сквозь пальцы на революционное самоуправление студентов, которые оформливают деление на партии социал-демократов, социалистов-революционеров и т. д., образуя правильное политическое представительство в студенческом «парламенте» (и которые, мы уверены, не ограничатся революционным самоуправлением, а займутся немедленно и серьезно организацией и вооружением отрядов революционной армии). А вместе с Треповым мечутся и либеральные профессора, бросаясь уговаривать – сегодня студентов, чтобы были поскромнее, завтра нагаечников, чтобы они были помягче. Метания тех и других доставляют нам величайшее удовольствие; значит, хорошо дует революционный ветерок, если политические командиры и политические перебежчики подпрыгивают так высоко на верхней палубе.

Но, кроме законной гордости и законного удовольствия, истинные революционеры должны почерпнуть еще из московских событий нечто большее: уяснение того, какие социальные силы и как именно действуют в русской революции, – более отчетливое представление о формах действия этих сил. Представьте себе политическую последовательность московских событий, и вы увидите замечательно типичную и характерную в классовом отношении картину всей революции. Вот эта последовательность: пробивается маленькая брешь в старом порядке; правительство чинит брешь заплатой уступочек, обманчивых «реформ» и т. п.; вместо успокоения получается новое обострение и расширение борьбы; либеральная буржуазия колеблется и мечется, отговаривая революционеров от революции и полицейских от реакции; революционный народ с пролетариатом во главе выходит на сцену, и открытая борьба создает новую политическую ситуацию; на отвоеванном высшем и более широком поле сражения в укреплениях врага опять пробивается новая брешь, и движение поднимается тем же путем выше и выше. Перед нами происходит по всей линии правительственное отступление, – справедливо замечали недавно «Московские Ведомости». А одна либеральная газета не без остроумия добавляла: отступление с арьергардным боем{131}. Петербургский корреспондент либеральной берлинской газеты «Vossische Zeitung» телеграфировал от 3 (16) октября о своей беседе с начальником канцелярии Трепова. «От правительства, – сказала корреспонденту полицейская крыса, – нечего ждать проведения какого-либо последовательного плана, ибо каждый день приносит такие события, которых нельзя было предусмотреть. Правительство вынуждено лавировать; силой не подавишь теперешнего движения, которое может протянуться и два месяца и два года».

Да, тактика правительства выяснилась вполне. Это, несомненно, лавирование и отступление с арьергардным боем. И это совершенно правильная тактика с точки зрения интересов самодержавия: было бы величайшей ошибкой, роковой иллюзией со стороны революционеров забывать, что правительство может еще очень и очень долго отступать, не теряя самого существенного. Пример неоконченной, ублюдочной полуреволюции в Германии 1848 года (пример, к которому мы еще раз вернемся в следующем номере «Пролетария» и о котором никогда не устанем напоминать), – показывает, что, даже отступив до созыва учредительного (на словах) собрания, правительство сохранит достаточно сил для победы над революцией в последнем, решительном бою. Вот почему, изучая московские события, это последнее сражение в длинном ряде сражений нашей гражданской войны, мы должны трезво смотреть на ход вещей, должны готовиться с величайшей энергией и с величайшим упорством к долгой, отчаянной войне, должны остерегаться тех союзников, которые уже являются союзниками-перебежчиками. Когда еще ровно ничего решительного не завоевано, когда у неприятеля есть еще громадный простор для дальнейших, выгодных и безопасных, отступлений, когда идут все более серьезные сражения, – тогда доверчивость к таким союзникам, попытки заключить с ними соглашение или просто поддержать их на известных условиях могут оказаться не только глупостью, но даже изменой пролетариату.

В самом деле, случайно ли поведение либеральных профессоров перед московскими событиями и во время их? Исключение это или правило для всей конституционно-демократической партии? Выражает ли это поведение частичные особенности данной группы либеральной буржуазии или коренные интересы всего этого класса в общем и целом? Среди социалистов не может быть двух мнений по этим вопросам, но не все социалисты последовательно умеют проводить истинно социалистическую тактику.

Чтобы яснее представить суть дела, возьмем изложение либеральной тактики самими либералами. На страницах русской печати они избегают говорить прямо против социал-демократов и даже прямо о социал-демократах. Но вот интересное сообщение берлинской «Vossische Zeitung», несомненно выражающее более откровенно взгляды либералов:

«Студенческие беспорядки возобновились и в Петербурге и в Москве чрезвычайно бурно с самого начала учебного года, несмотря на дарованную, – правда, очень поздно, – автономию университетам и высшим учебным заведениям. В Москве они сопровождаются, кроме того, широким рабочим движением. Эти беспорядки указывают на начало новой фазы русского революционного движения. Ход студенческих собраний и резолюции их показывают, что студенчество приняло пароль социал-демократических вождей: превращать университеты в места народных собраний и таким образом нести революцию в широкие слои населения. Как осуществляется этот пароль, показали уже московские студенты: они пригласили в здание университета рабочих и других лиц, не имеющих никакого отношения к университету, и притом в таком числе, что студенты сами остались в меньшинстве. Само собою разумеется, что такое явление не может долго продолжаться при существующих условиях. Правительство предпочтет закрыть университеты, чем терпеть такие собрания. Это до такой степени ясно, что на первый взгляд кажется непонятным, как могли социал-демократические вожди дать такой пароль. Они знали прекрасно, к чему это приведет; они и стремились именно к тому, чтобы правительство закрыло университеты. И чего же ради? Да просто по той причине, что они стремятся помешать всеми возможными средствами либеральному движению. Они сознают, что они не в силах провести своими собственными силами крупного политического действия; поэтому пусть либералы и радикалы тоже не смеют ничего делать, ибо это, изволите видеть, только повредит социалистическому пролетариату. Он должен сам завоевать себе свои права. Русская социал-демократия может очень гордиться этой «непреклонной» («unbeugsame» – несгибаемой) тактикой, но всякому беспристрастному наблюдателю она должна казаться крайне близорукой; вряд ли она приведет русскую социал-демократию к победам. Совершенно непонятно, что она выиграет при закрытии университетов, неизбежном при продолжении такой тактики. Между тем, продолжение занятий в университетах и высших учебных заведениях в высшей степени важно для всех партий прогресса. Продолжительные забастовки студентов и профессоров принесли уже русской культуре тяжелый вред. Возобновление академических работ крайне необходимо. Автономия сделала возможным свободное отправление профессорами их учебных занятий. Поэтому профессора всех университетов и высших учебных заведений согласны между собой в том, что необходимо энергично взяться снова за учение. Они употребляют все свое влияние, чтобы побудить студентов отказаться от проведения социал-демократического пароля».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});