Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса» - Даниил Тумаркин

Выйдя 29 марта из Сиднея, «Сэди Ф. Коллер» за девять с половиной месяцев посетила Новую Каледонию, несколько островов в архипелаге Новые Гебриды, остров Вануа-Лава (в группе Банкс), риф Канделярия (Ронкадор), группы Хермит и Ниниго, островки Андра и Сорри у северного побережья острова Манус (острова Адмиралтейства), острова Тробриан, остров Симбо (Соломоновы острова), несколько островов в архипелаге Луизиада, дрейфовала у побережья Новой Ирландии и некоторых других островов. Везде, где представлялась возможность, Миклухо-Маклай съезжал на берег и поселялся в прибрежных деревнях. Он изучал антропологические особенности, культуру и быт местного населения, фиксировал изменения, происшедшие под воздействием контактов с европейскими моряками, торговцами и плантаторами, а там, где действовали миссионеры, выяснял их влияние на местный самобытный жизненный уклад. Не отказывался он и от наблюдений за островитянами, которые приезжали на лежащую в дрейфе шхуну для меновой торговли.

Первую остановку «Сэди Ф. Коллер» сделала в апреле в Нумеа — административном центре Новой Каледонии, аннексированной в 1853 году Францией и превращенной в место ссылки и каторги. Здесь Миклухо-Маклай вник в особенности французской колониальной политики, с которой он впервые познакомился во время плавания на «Витязе». В 1878 году, незадолго до прибытия «Сэди Ф. Коллер», на Новой Каледонии произошло восстание коренного населения, которое охватило те районы острова, где наиболее интенсивно шла французская колонизация. Жители этих областей больше других страдали от изъятия общинных земель, от передачи все новых и новых территорий французским колонистам и отбывшим свой срок каторжникам, от засилья католических патеров и постоянного вмешательства администрации в традиционную социальную структуру и взаимоотношения между племенами. Колониальным властям удалось внести раздор в ряды восставших и через несколько месяцев сломить их сопротивление. Как вспоминала участница Парижской коммуны Луиза Мишель, сосланная на Новую Каледонию, восстание «было подавлено в крови, мятежные трибы (племена. — Д. Т.) были наказаны расстрелом каждого десятого»[693].

Помимо уголовников в эту отдаленную колонию отправляли политических заключенных. В 1872 — 1873 годах сюда было доставлено около четырех тысяч парижских коммунаров. Тех из них, кто по приговору суда должен был отбывать каторгу, поместили в тюрьму на островке Ну, где, по высказываниям другого коммунара, Ж. Алемана, они, нередко скованные попарно, носили на ногах тяжелые цепи и подвергались жестоким истязаниям. Большинство коммунаров разместили в охраняемых поселениях на полуострове Дюко, недалеко от Нумеа.

Ко времени прибытия Миклухо-Маклая на Новую Каледонию режим каторги и ссылки для коммунаров был значительно смягчен. Левые и центристы во французском парламенте требовали амнистии участникам Парижской коммуны (она была объявлена в 1881 году). Жан Ольри, сменивший в 1878 году прежнего губернатора колонии, палача и садиста, любезно предложил знаменитому путешественнику осмотреть места, где содержатся коммунары. Небольшой пароход доставил его на остров Ну, где явно подготовились к приезду именитого лосетителя. Николай Николаевич увидел тщательно прибранные тюремные бараки с камерами-клетками, мастерские, госпиталь. О кандалах и избиениях, разумеется, не было и речи. Неизвестно, сказали ли Миклухо-Маклаю, что по приказу из Парижа каторжники-коммунары были перевезены с Ну на полуостров Дюко и уравнены в правах со ссыльными, так что в тюрьме на островке остались только уголовники.

Путешественник побывал также в поселениях ссыльных коммунаров. Многие из них построили домики и, приспособившись к жаркому климату, развели — часто коллективные — сады и огороды. Этим «фермерам» и находившимся среди них ремесленникам и художникам разрешили, с некоторыми ограничениями, продавать свою продукцию в Нумеа. Николай Николаевич внимательно приглядывался к хозяйственной деятельности белых людей в тропиках. Через несколько лет он вспомнил ссыльных коммунаров, обдумывая разные варианты Папуасского союза и русской вольной колонии на Тихом океане.

Простояв восемь дней в гавани Нумеа, «Сэди Ф. Коллер» посетила затем Лифу, один из островов Лойялти (Луайоте), расположенный к востоку от Новой Каледонии и входивший в состав этой колонии. Здесь сравнительно мирно уживались французские католические и английские протестантские миссионеры. Николай Николаевич побывал в школе, где посланцы Лондонского миссионерского общества готовили из юношей-островитян тинеров — помощников миссионеров с целью отправки их на разные острова Меланезии и на Новую Гвинею.

К сожалению, сравнительно подробные записи дошли до нас лишь о пребывании путешественника на Новой Каледонии и Лифу, а также на островах Андра и Сорри, на первом из которых ему уже довелось побывать в 1876 году во время плавания на «Си берд»[694]. Наблюдения Миклухо-Маклая, сделанные на Андре и Сорри, — несомненный вклад в этнографию Меланезии, не утративший своего значения до наших дней.

Дневники, рассказывающие о пребывании путешественника на Новых Гебридах и других посещенных шхуной островах Меланезии, не сохранились или до сих пор не разысканы. Особенно огорчительно почти полное отсутствие записей о жителях острова Симбо, где шхуна «по случаю починки снастей» простояла 20 дней. Об интенсивности полевых исследований, проводившихся ученым во время этого плавания, свидетельствуют уцелевшая записная книжка и в особенности большой альбом с несколькими десятками карандашных и акварельных рисунков. На них отображены люди, части человеческих тел, орнаменты татуировок, типы жилищ, предметы культа, оружие, пейзажи с моря, очертания береговой линии и т. д. Рисунки снабжены краткими пояснениями. По краям листов или на обороте нередко приведены маленькие словники языков обитателей посещенных островов, причем отмечено, что жители Меле, расположенного у новогебридского острова Эфате, говорят на полинезийском диалекте. Попадаются в альбоме и другие записи, не имеющие отношения к рисункам. Миклухо-Маклай записал, например, сообщение доктора Макдональда, поселившегося в одной из местных гаваней, о значительном распространении гомосексуализма у новогебридцев; в лесу на деревьях встречались зарубки с условными обозначениями, означающими соитие мужчины с мужчиной. В связи с этим Николай Николаевич сделал такую запись: «Я часто замечал особенным образом завлекающие взгляды молодых парней»[695]. Очевидно, такие предложения пользовались спросом у некоторых европейцев, посещающих эти острова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});