Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

устанавливались ставки, в зависимости от пояса, от 29 до 50 %, икру красной рыбы – 40 %, крупного частика (щука, карп и т. д.) – от 39 до 53 % и т. д. [243] На живой крупный рогатый скот из централизованного фонда устанавливалась ставка от 67 до 71 %, мелкий рогатый скот и свиней – от 62 до 67 %, из децентрализованных заготовок и подсобных хозяйств те же ставки составляли 40 и 25 % соответственно. На мясные консервы ставки были пониже: 20 % на свинину с рисом и спагетти и 12 % на тушенку. Интересно, что любительское мясо, такое как «гуляш, паштет из мяса и птицы, куриные филе и рагу, мясо-растительные, харчо, сациви, чахохбили, глухарь, куропатка, рябчик, тетерев, плов узбекский, куриное топленое сало, голубцы, мозги жареные, рагу с макаронами, сбои мясные, почки сотэ, макароны, вермишель и лапша с курицей и куриным рагу», налогом с оборота не облагалось [240]. С чем это связано я не выяснял, но подозреваю, что тетерева, рябчики и куропатки чаще всего оказывались на столах партийной номенклатуры, а не колхозников и рабочих.

Чтобы перечислить все налоги с оборота со всех товаров, которые были в СССР, понадобилось бы очень много текста, тем более данные выше, по состоянию на 1940 г., приведены для понимания внутренней экономической и фискальной политики СССР. Приведенных примеров более чем достаточно, чтобы понять степень налоговой нагрузки на население, ведь эти налоги отражались на конечной цене.

Учитывая специфику советской экономики, где государство было основным производителем, как мы можем характеризовать высокие ставки налога с оборота различной продукции, начиная от школьных тетрадок и заканчивая консервами? Как минимум назвать социалистическое государство просто огромной партийной организацией, которая эксплуатировала производительное население, эти товары производившее, в том числе тех же рабочих, которые эти товары покупали по завышенным, установленным самим же государством, ценам (заменившим рыночное ценообразование). И неверно полагать, что такая ситуация была только при Сталине. Она продолжалась даже в относительно сытую брежневскую эпоху, когда уровень жизни населения стал постепенно расти. В табл. 26 показано, какие налоги с оборота были на бытовую технику, а также количество этой бытовой техники в стране на 1966 г. [336].

Таблица 26

Логика советской социалистической плановой экономики сказывалась на ценах продукции легкой промышленности. Снова возьмем для примера брежневский 1966 г. В справке «о розничных ценах на товары народного потребления 1966–1970 гг.» приведены сравнительные данные по ценам в СССР и «капиталистических странах» (США, Англии и ФРГ) [336]. Они удручают (табл. 27).

Таблица 27

Таким образом, стоимость потребительских благ в СССР была очень высокой за счет налоговой политики и издержек плановой экономики (например, отсутствие конкуренции, которая могла бы снизить цены).

Стоит также немного сказать о налогах военного времени. После начала войны с Германией в 1941 г. советское государство ввело новые налоги для советских граждан: военный налог и налог на холостяков, одиноких и бездетных граждан. Все это вдобавок к уже существовавшим налогам для рабочих и служащих, сельскохозяйственным налогам и налогам с оборота. Военный налог исчислялся из годового заработка. Рабочие, служащие, деятели искусства и приравненные к ним по подоходному налогу граждане платили от 120 руб. (при доходе до 1800 руб.) до 2700 руб. (при доходе свыше 24000 руб.). В среднем налог составлял 780–900 руб. Колхозники и «единоличники» платили по 150–600 руб. с каждого члена хозяйства. Граждане с «самостоятельным источником заработка», не относящиеся к вышеперечисленным категориям, платили по двойной ставке («но не менее 100 проц, исчисленной с них годовой суммы подоходного налога за текущий год»). Остальные, не имеющие самостоятельных источников дохода граждане платили 100 руб. в год. Для подлежащих призыву, но не мобилизованных или освобожденных от службы налог увеличивался на 50 % [52]. Налог на холостяков и бездетных удерживался по месту работы каждый месяц. Для рабочих и служащих он составлял 5 руб. при заработке до 150 руб., если свыше – то 5 %. Для деятелей искусств аналогичные 5 %. Бездетные или холостые колхозники и «единоличники» выплачивали в казну 100 руб. в год. Те граждане, кто не привлекался к обложению подоходным или сельскохозяйственным налогом, платили 60 руб. ежегодно [53]. Что интересно, даже в самый разгар войны, в 1943 г., вышел указ «О подоходном налоге с населения», который обновлял ставки, установленные еще в 1930-е гг.

* * *

Как мы могли убедиться, налоговая система СССР была весьма тяжелой для населения. Вероятно, налоги с оборота давали большевикам больше всего поступлений в казну. Драконовские поборы с «единоличников», «кулаков» и «частников», которые в глазах коммунистов были не более чем овцами, которых надо стричь, а затем рано или поздно «подать к столу», тоже были прибыльными для социалистического государства. Кроме того, советское государство, в силу своего монопольного положения на производство и распределение благ, основанного на Госплане, фактически выступало единственным в стране работодателем. Поэтому заработная плата рабочих соответствовала интересам партийной элиты всех уровней, а не интересам рынка труда и самих рабочих. Аналогично с закупочными ценами на колхозную продукцию – государство было главным покупателем, и оно же устанавливало, по какой цене будет покупать продукцию колхозов. Следовательно, неудивительно, что государство в лице номенклатуры присваивало себе значительную часть средств граждан за счет бесправия последних и невозможности для рабочих и колхозников отстаивать свои права в условиях такой сверхцентрализованной системы. Об этом косвенно свидетельствует, хоть и не искренне, а как лишенный собственного «пайка», Лев Троцкий в работе «Преданная революция». Он писал: «…относительно бюрократии, как потребительницы, можно с необходимыми изменениями повторить то, что в своем месте сказано было о буржуазии: нет ни основания, ни смысла преувеличивать ее аппетит в отношении предметов личного потребления. Но положение резко меняется, как только мы примем во внимание почти монопольное использование ею старых и новых завоеваний цивилизации. Формально эти блага открыты, конечно, всему населению, по крайней мере, городскому; на деле оно имеет доступ к ним лишь в виде исключения. Наоборот, бюрократия располагает ими по правилу, когда хочет и сколько хочет, точно предметами своего личного обихода. Если учесть не только жалованье, все виды натурального обслуживания и всякие полузаконные дополнительные источники, но и присоединить долю бюрократии и советской аристократии в театрах, дворцах отдыха, больницах, санаториях, курортах, музеях, клубах, учреждениях спорта и проч, и проч., то пришлось бы, вероятно, сказать, что на долю 15, скажем 20 %, населения приходится не многим меньше, чем на долю остальных 80–85 %» [367].

Присваиваемое таким образом богатство, разумеется, не могло расходоваться незаметно. Можно сказать, что коммунистам удалось создать полноценную «кастовую» систему, которая во внешних своих формах не боялась выражать себя