Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война - Лев Троцкий

При наличии такого серьезного фактора, как воля пробуждающегося английского рабочего класса, мы можем сказать, что наша дипломатическая работа имеет сейчас великое подспорье в Великобритании. И некоторые данные говорят, что и во Франции, где положение более печальное в смысле состояния рабочего движения, наблюдается подъем, что синдикат профсоюзов металлистов и каменщиков уже присоединился к английскому комитету действия, провозгласив необходимость всеобщей забастовки, в случае если Франция не пойдет на мирные переговоры. Таким образом, наше дипломатическое положение, которое является результатом нашего военного положения, стало лучше потому, что наши красные войска стоят в 20 верстах от Варшавы. Именно поэтому столь благоприятна работа тт. Каменева и Красина в Лондоне.

На Врангелевском фронте мы не можем похвалиться успехом. Этот фронт был подчиненным, второстепенным фронтом. Наша стратегия, стратегия революционной эпохи, особенно ярко научила нас этому. Она развивалась в том направлении, что мы от кордонной системы, от системы натянутой веревки на всех фронтах, все больше и больше переходили к системе ударных кулаков. Младенчество нашей красноармейской стратегии состояло в том, что мы стремились везде поставить вооруженных красноармейцев вокруг Советской Республики и охранять доступ к ней со всех сторон. Сейчас мы стали гораздо крепче, подвижнее, гибче и смелее. Мы открываем нашим врагам сплошь да рядом широкие и широчайшие ворота, но на важнейших направлениях, в определенных пунктах, у нас сосредоточены крепчайшие кулаки; за ними, в соответственных местах – серьезные резервы, и, пропуская врага на большом расстоянии, мы бьем его во фланг и в тыл, а иногда и в лоб, когда это вызывается необходимостью. Но от старой нашей примитивной стратегии – везде быть одинаково сильными, на каждом вершке – т.-е., вернее, везде быть одинаково слабыми – мы отказались целиком. Это стратегия младенческая, и эти соображения относятся не только к участкам отдельных армий и фронтов, но ко всему нашему фронту Красной Армии в целом. Другими словами, мы говорим: у нас есть фронт Врангеля на юге и Польский фронт на западе; размещать ли нам войска кордоном, натянутой веревкой?.. Нет. Какой фронт важнее? – спрашиваем мы себя и решаем: Польский фронт есть фронт жизни и смерти для Советской Республики. Врангелевский фронт может стать важным и значительным только при условии побед на Польском фронте. По существу дела Врангель есть только наемный партизан польских панов, отряд, брошенный в тыл. Стало быть, первая задача – разгромить польскую армию. Мы оставили Врангелю широкие ворота. Мы говорили себе: он, этот крымский партизан, который соединился с украинским партизаном Махно, продвинется на север, может быть, на 100 верст, возьмет Александров, Орехов, Херсон, Екатеринослав. Конечно, даже на месяц тяжело было бы терять их – так рассуждали мы, – но большой опасности там нам не грозит. Польский же фронт решает в полном смысле слова судьбу Республики, судьбу революции. Вот почему свой кулак мы сосредоточили на западе, а на юге оставили лишь заставы, чтобы сдерживать наступление Врангеля. И сейчас мы подводим дипломатические итоги работе нашего красного кулака на Западном фронте – в Минске и в Лондоне.

Но теперь наступает момент, когда мы должны по-другому оценить Врангелевский фронт. Теперь он приобретает первостепенное значение, прежде всего потому, что раньше у него плацдармом был Крым, плацдарм очень неудобный, и если он воспользовался им, то благодаря поддержке флота не только Франции, но и Великобритании, которые поддерживали Врангеля всеми видами снабжения. Сейчас у Врангеля есть плацдармы по эту сторону Крымского перешейка, и при помощи французского флота Врангель стремится сейчас перенести свой операционный базис на восточное побережье Черного и Азовского морей, т.-е. путем десанта ворваться в Донскую и Кубанскую область, притянуть контрреволюционные элементы и создать из Крымского фронта Южный фронт с главным кавказским крылом.

Если мы могли позволять себе (и обязаны были это делать) роскошь игнорировать до поры до времени Врангеля, придавая ему второстепенное значение, то теперь, когда он выдвинулся дальше, когда получил более широкую базу и более широкие возможности, мы должны сказать: стоп, дальше Врангелевский фронт развиваться не может.

В чем сила и в чем слабость Врангеля?

Если мы возьмем окружающую его среду, в которой он работает, – население, то мы должны сказать, что это население для нас менее благоприятно, чем на Польском фронте. Что касается областей Белоруссии и Литвы (относительно Польши у нас нет еще точных сведений), везде, где проходили красные части, они проходили по родной земле, в том смысле, что встречали пламенное сочувствие подавляющего большинства крестьянских масс; там наблюдались поразительные сцены братского отношения местного населения к красноармейским частям: в местах, голодных до последней степени, они делились всем, что имели, с Красной Армией. Там среднее продвижение было до 15 верст. Там были жестокие бои и очень большой процент потерь с нашей стороны. Были дни, когда мы стояли, сражались и отступали; за эти 40 дней были дни, когда мы продвигались на 30 – 25 верст вперед, и не только конные, но и пехотные части, а при таком положении питать армию регулярным аппаратом снабжения совершенно невозможно. Стало быть, на кого ложилось питание армии и ее довольствие? Главным образом, на местное население, и оно это делало по собственной инициативе с величайшей охотой и готовностью. Что же касается нашего приазовского и черноморского юга, то вы знаете, что там значительную роль играет украинское кулачество, еще не бывшее в обработке, еще не прошедшее через суровую школу Советской власти и комитетов бедноты. Стало быть, тыл нашей армии, из которого мы боремся с Врангелем, заключает большой процент сочувствующих Врангелю, что облегчает его положение. Там нами не произведена еще чистка от контрреволюционных элементов, в том числе контрреволюционных офицеров, которые являются агентурой Врангеля.

Если мы перейдем к составу врангелевской армии, то мы должны прежде всего сказать, что главные его силы представляет конница, не донская, а кубанская, – Кубанская кавалерийская дивизия составляет главную ударную силу Врангеля. Его пехота ведет прямую родословную от армии Деникина, и лучшей единицей врангелевских войск является добровольческий корпус, который состоит из трех дивизий – Дроздовской, Марковской и Корниловской. Это все старые организации – это дивизии, которые сражались против нас в армии Деникина. Естественно, что они ослабевали, отступали, видоизменялись, но в них осел известный состав людей, закаленных, беспощадных и свирепо-враждебных к рабоче-крестьянской власти и, наконец, запас людей, которым нечего терять, – и вот они-то составляют остов пехоты генерала Врангеля. Кубанцы составляют главные единицы кавалерии. Это его ударные отряды, его гвардия, которая служит ему крупную службу. Прибавьте сюда сравнительно благоприятную окружающую среду. Что было бы, если бы Врангель имел дальнейший успех, если бы его фронт расширился? Мы знаем эту механику от первой буквы до последней: он перешел бы к укомплектованию своих войск путем широкой мобилизации крестьян. Но, что он мог получить и скрепить в форме добровольцев, у него уже есть, у него есть сотни добровольцев, а ему нужны тысячи… Стало быть, его армия стала бы разбухать, как колчаковская и деникинская. И вместе с тем, в среде ее установился бы антагонизм, т.-е. офицерские, буржуазно-кулаческие, спаянные верхи вступили бы во внутреннюю глухую борьбу с крестьянскими низами, и эта борьба привела бы к тому, что разбухшая армия лопнула и распалась бы на свои составные части. Это было бы, если бы армия Врангеля продолжала иметь успех и продвигаться. Но такая гибель врангелевской армии была бы нами оплачена гибелью – временной, но в высшей степени для нас тяжелой – драгоценных областей, разрушением хозяйства донецкого угольного района, временной утратой Северного Кавказа, Грозного и, может быть, Азербайджана и Баку.

Товарищи, оглядываясь назад, на эти долгие месяцы, которые мы провели без Донецкого бассейна и без бакинской нефти, и наблюдая наш нефтяной коридор от Баку на Астрахань, который идет вверх по Волге, который является сейчас, в полном смысле слова, нашей надеждой на возрождение хозяйства, на то, что мы в Москве не будем морить холодом стариков, старух и детей, – оглядываясь на прошлое и предвидя опасность его повторения, мы должны отсюда, сегодня же, твердо сказать на всю страну: этого не будет, отвоеванных нами кровью десятков тысяч рабочих областей Донецкого бассейна, Северного Кавказа, Азербайджана мы врангелевским бандитам не отдадим.

Товарищи, что нужно сделать, чтобы не отдать? Вы знаете, что наши методы в этом отношении совершенно ясны и точны. Прежде всего, нам против конницы врага нужно создать или, вернее, усилить и укрепить нашу собственную конницу. Вы знаете, что мы конницу создали. У нас есть конная армия тов. Буденного, которая пользуется заслуженной репутацией даже у господ польских панов. Французская печать говорит о ней не иначе, как об армии генерала Буденного, потому что французским генералам, сидящим в польском штабе, очень обидно, что их бьет на все лады наш унтер-офицер. Но, товарищи, нам армия, конная армия Буденного необходима еще там, на западе, ибо там дело не доведено до конца, и ослаблять (хотя у нас, повторяю, имеется там хорошая помощь) Западный фронт мы не собираемся ни на один штык, ни на одну саблю. Наоборот, пополнение и укомплектование, так же как и снабжение, идут туда нормальным правильным потоком и будут до тех пор так идти, пока белогвардейская польская армия не будет сведена к 50-тысячной норме, которую мы поставили в условиях нашего мирного договора. Тогда освободится значительная часть вооружения, тогда мы сможем снять и армию Буденного, тогда все будет гораздо проще. Но пока этого нет, пока мирные переговоры только начаты, Польский фронт сохраняет свое самостоятельное значение, и Врангелевский фронт должен поддерживаться самостоятельными мерами, но ни в коем случае не за счет Польского фронта. Стало быть, нам нужно здесь создать и укреплять конницу против конницы Врангеля. В свое время на коммунистов была возложена задача – сесть на коня. И многие, многие из этих коммунистов, многие тысячи прочно сидят на конях в армии тов. Буденного. Нам еще спешиваться рано. Наоборот, нам необходим новый приток коммунистов, которые хотят стать первоклассными коммунистами и попробовать себя на Южном фронте. Формирование кавалерийских частей, хотя бы небольших, в виде отдельных эскадронов, необходимо должно производиться. Они должны составляться, прежде всего, из добровольцев с хорошим коммунистическим ядром, и это должно быть важнейшей задачей профессиональных союзов. Все должно быть сконцентрировано против конницы генерала Врангеля; эта задача должна быть проведена в общем порядке. На местах мы должны формировать эскадроны и отправлять их на юг. Вы должны из всех ваших советов выделить лучших ваших работников и послать их на побережье Черного моря, на Кубань, на Дон, чтобы этот тыл укреплялся посредством агитационной работы, а где нужно – и посредством железной руки, потому что нам нужно укрепить юг и нужно произвести наши укрепления на Кубани, куда пытается проникнуть Врангель. Затем нам необходимо поднять военную промышленность, которая связана с армией, и прежде всего нужно обратить внимание на авиацию, которая прекрасно поставлена у Врангеля и прекрасно снабжена у него всем необходимым.