Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари - Сергей Кузнецов

Тело Александра Александровича, оставленное отцом в церкви дома на Сергиевской в начале апреля, оставалось там еще, по крайней мере, до ноября, приводя в шок всех узнававших о подобной семейной тайне. Приведу отрывок из дневника одной американки: «Я позвонила княжне Элен Щербатовой (дочери Ольги Александровны. — С.К.) вчера, застав ее и домашних. Мать носится по делам санитарного поезда в промежутках между охотой на волков. Ее сын умер несколько месяцев назад, и она говорит, что у нее все еще нет времени похоронить его! Предполагают, что он забальзамирован!.. Дочь мила, и все они в глубоком трауре по непогребленному родственнику» (запись от 21 ноября 1915 года).[193] Весьма вероятно, что тело князя Александра Александровича забальзамировали по приказу князя Александра Григорьевича, отправившегося в далекий путь за женой в начале апреля. Возможно, ждали графа Сергея Александровича, который действительно вновь появился в России. Пользуясь случаем, часть времени он посвятил хлопотам о получении заказа на изготовление Добрянским заводом шрапнели, столь необходимой армии. Фантастическая средневековая картина: пустой дом с часовней, посреди ее стоит гроб. Обстоятельства этой истории проясняются медленно и с большим трудом.

Был или не был храм Св. Александра Невского поминальным — остается неизвестным. Кажется, княгиня Ольга Александровна думала похоронить обоих своих мужчин в Васильевском, но, возможно, иного мнения придерживалась княгиня Софья Щербатова, ее невестка, решившая, что ее мужу лучше упокоиться в часовне, построенной в саду монастыря Иоанна Кронштадтского — князь Александр Александрович являлся поклонником знаменитого проповедника. Монастырь, расположенный на Карповке в Санкт-Петербурге, был также новым местом. Часовня могла либо быть не готовой в момент смерти, либо идея ее строительства возникла уже после внезапной и потому особенно трагичной смерти Щербатова.

И в данном случае, лишь в конце XX века установили, что в годы Первой мировой войны на территории монастыря на Карповке было похоронено шесть человек. Среди них князь Г.С. Васильчиков (1890–1915), граф A.B. Адлеберг (1860–1915), светлейший князь А.К. Горчаков (1875–1916), М.И. Миклашевский (1853–1916), М.Н. Калугина (1843–1916). Список показывает, что инициатива могла исходить от Щербатовых и Васильчиковых — ближайших родственников Строгоновых. Идея погоста возле могилы проповедника родилась практически одновременно. Еще в 1914 году архитектор H.H. Никонов составил проект храма-усыпальницы в монастыре, но реализации проекта помешала война.

Князь Георгий Щербатов, младший сын Александра Григорьевича, пошел по стопам дяди и старшего брата — стал морским офицером. Выпускник знаменитой Ларинской гимназии, он проучился год в столичном Политехническом институте. Закончив Гардемаринские курсы, благодаря протекции друзей брата оказался в шифровальном отделе Генерального штаба.

После переезда в марте 1918 года правительства в Москву оказался там же. Аристократ жил относительно спокойно в одном из арбатских особнячков до того момента, как эсеры, не смирившиеся с поражением в борьбе за власть, не развязали террор против большевиков.

Храм Св. Александра Невского, строившийся княгиней O.A. Щербатовой, урожденной графини Строгоновой, в 1915–1917 гг.

После убийства Свердлова и Урицкого и покушения на Ленина большевики в свою очередь, воспользовавшись ситуацией, объявили Красный террор, направленный против всех скрытых врагов. Официальная дата начала кампании — 5 сентября 1918 года. Опасаясь расправы, 8 октября по новому стилю Георгий под предлогом сбора продовольствия начал пробираться на юг, который в известной степени вследствие особого социального положения жителей оказывал более яростное сопротивление, чем север и восток России. 17 октября Щербатов был уже в Харькове.

17 марта 1919 года князь прибыл в Севастополь, где на рейде стояли тогда английские и французские корабли. Французские войска занимали полуостров. В апреле они эвакуировались под натиском сил Красной армии. 19 апреля, в Великую субботу, Георгий Александрович отбыл в Пирей через Босфор и Дарданеллы на той самой яхте «Лукулл», которая позже станет константинопольской ставкой барона П.Н. Врангеля и 21 октября 1921 года при загадочных обстоятельствах будет потоплена итальянским судном.

Прожив у дяди на вилле Cap Estel половину лета 1919 года, затем Георгий оказался в Англии, где поступил в Exeter College Оксфорда для получения диплома в области политических и экономических наук. В 1923 году находим его в Париже, служащим английского банка и пишущим письма на бланке этого учреждения.

Фрагмент записной книжки князя Г.А. Щербатова

Письма Щербатова были адресованы некоему Михаилу Васильевичу, которым, судя по всему, был проживавший в квартире № 4 дома № 16 по Rue Maccarani М.В. Бардинцев, секретарь (директор заводов) покойного графа Сергея Александровича. Эти послания дают некоторое представление о жизни последних Строгоновых в эмиграции. Итак, 21 января 1924 года князь Георгий Александрович, который в 1923 году закончил обучение и перебрался в Париж, писал: «Многоуважаемый Михаил Васильевич!.. Вы, наверно, подумали, что я совсем о Вас и позабыл; но дело в том, что на самые праздники я был болен гриппом и лежал в постели, а затем лишь встал, то было столько работы в моем учреждении, что вечером, возвращаясь поздно домой, я прямо ложился спать, не успевая ничего делать.

Теперь Вам надобно объяснить, что с 1 декабря я служу в Lloyds Bank’e, где работа начинается в 9 утра и до 5 1/2 вечера — обыкновенно; но на праздники пришлось сидеть до 8 1/2 — вечера, обедал я не дома, а больше всего у Сережи Толстого и возвращался я домой в таких случаях в 11 и 12 ночи. А на следующее утро в 8 1/2 опять ухожу и т. д. и т. д….Наши личные дела пока не важно, т. е. сидим без гроша, но у меня есть надежда покончить затеянные дела к лету. Дела, касающиеся продажи моих личных имений и дома на Сергиевской за 5–6 % до военной оценки, ничтожная сумма, но в настоящее время и то хлеб, тем более что ни эти дома, ни имения меня почти не интересуют: покупатели есть, но как всегда, денежные дела долго тянутся.

Если, даст Бог, что-либо удастся, то чем могу, тем с Вами и поделюсь. Моя мать собирается к марту переехать сюда во Францию, но пока это еще довольно неопределенно».

21 марта князь отправил другое письмо: «<…> Слышал о Вас от князя Б. Васильчикова, только что возвратившегося из Ниццы, который Вас, по всей вероятности, встретил в церкви.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});