Мессия очищает диск - Генри Олди

– Хорошо, – кивнул старик и не спеша пошел обратно.

В глубь Восточных казематов, разбуженных грохотом боя в допросной зале и начинавших шумно закипать, как забытый на жаровне чайник.

Промедли – и обжигающий пар сорвет крышку, вырвавшись наружу.

– Кто это был? – Бань тронул Змееныша за руку.

– Мой отец.

Непроизнесенное миг назад слово вдруг далось легко и просто.

– Как… как ты узнал?!

– По клейму на руках, – непонятно отозвался Змееныш.

И позволил себе еще несколько драгоценных секунд смотреть вслед Ушастому Цаю, которого никто не знал в лицо; даже его жена, даже его сын.

Впрочем, теперь уже нет – сын знал.

…Не слушая возражений, Змееныш Цай подсадил монаха на забор и наскоро сообщил ему, куда следует направиться, выбравшись на южную окраину.

Потом торопливо извлек из-за пазухи маленькое лезвие без рукояти – палаческий мешок с инструментом Цай опрометчиво оставил в темнице.

Скрести макушку насухо было изрядно больно, порезы кровоточили, но сейчас, ночью да еще при спрятавшемся за облачко месяце, это было неважно.

С криками вывалившая во двор стража отчетливо увидела, как голый по пояс человек неуклюже карабкается на забор, – именно так и подобает двигаться тому, кто изнурен заключением и пытками.

Когда беглец оказался на гребне забора, звездный свет отразился от бритой головы – и стражники уверенно кинулись в погоню.

Если монаху-изменнику удастся его безумная затея – не поздоровится никому. Государь не простит коменданта казематов, комендант не простит начальников караулов, начальники не простят…

Ничего, после недели батогов далеко не уйдет!.. Вон он, вон, за угол свернул!.. Держи смутьяна!

Вскоре по всем близлежащим кварталам застучали колотушки и гонги: ночные Быстрорукие бросали обход и спешили присоединиться к увлекательнейшему занятию – охоте на человека.

9

Лысый Карлик, матерый вышибала из клана «сидящих спокойно», был очень удивлен, обнаружив бесчувственного монаха у самых дверей заведения, где имел сомнительную честь служить. Шел третий час после полуночи, и было трудно предположить, что инок-гулена собрался выкурить на сон грядущий трубку-другую опиума. Особенно если он только что ножищами вовсю пинал дверь – и весьма громко, надо заметить! – а теперь валяется, падаль падалью, и готов с минуты на минуту удалиться в свою Нирвану.

Подсветив себе лампадкой, Лысый Карлик уже собрался уйти, оставив монаха на произвол судьбы, но тут взгляд Карлика упал на правую руку странного гостя.

Вышибала вихрем метнулся назад в притон и в самом скором времени выбежал обратно с самострелом в руках. Причем заряженным не обычным шариком из твердой глины, предназначенным для успокоения шумных клиентов, а свинцовым, боевым.

Явись сейчас прямо сюда Князь Темного Приказа, Владыка Яньло, и предложи: «Подойди-ка, друг-вышибала, к несчастному да помоги ему оказаться под крышей!» – Лысый Карлик ухмыльнулся бы щербатой, как изношенный топор, ухмылкой и ответствовал:

– Нет уж, уважаемый! Посули вы мне даже возродиться Первым министром, и то я не подошел бы близко к клейменому сэн-бину, особенно после того, что сотворил с тайной канцелярией Сын Неба, государь Хун Ци!

А так, с самострелом и издалека, – совсем другое дело!

Дверь скрипнула, и наружу выбрались двое дружков Лысого Карлика; вернее, дружок и подруга, рыночный сборщик мзды Хоу Жадная Утроба и доверенная воспитанница Гиблой Доченьки, имени которой никто не знал, а называли просто: Доченька-Вторая.

Жадная Утроба тоже тащил с собой заряженный самострел, а руки Доченьки-Второй прятались за отворотами халата, там, где скрывалась кожаная перевязь с метательными ножами.

– Вот он! – победно рявкнул Лысый Карлик. – Лежит, паскуда! А ну-ка, братки, давайте свяжем его как следует и сдадим завтра Быстроруким! Я думаю, государевы люди не поскупятся на награду за поимку беглого кознодея!

Идея пришлась всем по сердцу, однако связывать не торопились – никто не спешил подходить первым.

Доченька-Вторая предложила было позвать на подмогу кого-нибудь еще, но Жадная Утроба категорически не захотел делить возможную награду.

Сошлись на том, что связывать будет Лысый Карлик, а Жадная Утроба с Доченькой-Второй станут внимательно следить за монахом и в случае чего примутся стрелять и бросать ножи.

Но зато и из будущих денег Лысый Карлик возьмет себе половину, а остальные поделят что останется.

Как ни странно, исполнить задуманное оказалось проще простого: не прошло и пяти минут, как монах был связан по рукам и ногам.

Запарившийся Карлик вытер лоб – поди, навяжи сто и еще восемь узлов! – и подмигнул дружкам.

– Готов! – весело хмыкнул он. – Теперь не развяжется!

– Понятное дело! – так же весело ответили ему. – Сам не развяжется, так ты поможешь! Давай, плешивый, не мнись, скреби ногтями!

Сперва Лысый Карлик не понял. Мало-помалу до него дошло, что Доченька-Вторая и приятель Хоу оторопело вертят головами, потому что никто из них этих слов не произносил.

Сам монах заговорил, что ли?

Да нет, лежит себе, спеленутый, как девичья ножка.[65]

Тень колодезного «отшельника» неприятно зашевелилась, сгустилась и превратилась в человека. Когда незнакомец приблизился к лежащему монаху и трем ловцам удачи – Лысый Карлик обратил внимание на изрезанную макушку человека, словно гость совсем недавно в приступе безумия самовольно принимал обеты служения Будде.

Сумасшедший?

Непохоже…

Всех окрестных сумасшедших Лысый Карлик знал поименно.

Карлик приподнял самострел, все еще колеблясь – опыт подсказывал вышибале, что именно «темные лошадки» всегда оказываются самыми трудными клиентами, но тут случилось непредвиденное.

Незнакомец лихо прищелкнул пальцами, и самострел Лысого Карлика поднялся еще выше – но уставился при этом на Жадную Утробу.

А что оставалось делать? Если сухой стук щелчка приказывал от имени самого Монашка У: слушаться этого человека, как меня самого! Вот возьмет Утроба, стрельнет, а потом Монашек У спросит Лысого Карлика: «Почему недоглядел?!»

Незнакомец же, заметив движение вышибалы, звонко расхохотался и присвистнул, вновь щелкая хитро сложенной щепотью. Доченька-Вторая вздрогнула, перебрала пальцами за пазухой, словно лаская собственную грудь, и стала вполоборота к побелевшему Утробе.

Сборщик мзды уже подумывал от греха подальше исчезнуть за дверями притона, но незнакомец прищелкнул в третий раз, сложив ладонь раковинкой… и Жадная Утроба, не колеблясь, поднял свой самострел, целясь в Карлика, и одновременно шагнул поближе к Доченьке-Второй. Глядишь, промахнется девка – а в рукопашной она Утробе не соперник!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});