Дар нерукотворный (сборник) - Людмила Улицкая

И вот они втроем пошли в цирк: впереди бежал Равкин в кулебякинской кепочке, которую ему Кулебякин на радостях подарил, а позади шли очень интересная кобыла Мила и старик Кулебякин в старой пилотке, которая сохранилась еще с того военного времени, когда он служил в обозе. Вид у них был очень торжественный.

Так и пришли они к директору цирка. Директор ждал их у себя в кабинете, и на столе перед ним стоял полный ящик мороженого. Директор тут же пригласил их к столу – пообедать мороженым. Но кобыла отказалась, сказавши, что любит только булочки с маком и ничего нового никогда не пробует. Равкин наступил ей под столом на копыто и шепнул:

– Мила, попробуй, это мороженое – вкуснее всего на свете!

Но Мила только фыркнула. Кулебякин, напротив, не стал ломаться, а съел четыре стаканчика, запивая лимонадом. Хотя на самом деле пиво он любил гораздо больше, чем лимонад.

Когда они таким образом пообедали, директор объявил очень торжественно, что принимает Равкина в цирк, потому что Равкин умеет делать то, чего ни одна лошадь на свете делать не умеет, и что он восхищен стариком Кулебякиным, который сумел Равкина всему этому обучить. Кулебякин только плечами пожал:

– Да я его ничему и не учил. Наоборот, он умеет делать многое такое, чего я сам не могу. Например, Равкин умеет кувыркаться, а я в силу моего возраста совершенно этого не могу. Или взять шахматы: ведь это Равкин меня научил, и с каким трудом! Откровенно говоря, я так ни разу у Равкина и не выиграл…

Тут Мила фыркнула – она вообще не любила, когда кого-нибудь хвалили:

– Оставь, пожалуйста, Кулебякин, не так уж он хорошо играет. У меня он, между прочим, ни разу не выиграл.

Равкин ужасно смутился. Мила действительно играла в шахматы хорошо, но он никогда не выигрывал просто потому, что не хотел ее огорчать.

Директор тотчас же предложил сыграть партию, и Генриетта достала со шкафа деревянную коробку с фигурами…

Вот и всё. Осталось рассказать немного. Они все живут теперь при цирке. Равкин выступает на арене – он ходит на передних ногах, играет на дудочке, а «на бис» поет романсы. Зрители его обожают, хотя никто не верит, что поет он сам. Все думают, что это транслируют по радио какую-то запись, а жеребенок только открывает рот. Это потому что уж больно хорошо он поет. Для лошади.

Мила во время выступлений непременно сидит в первом ряду с недовольным видом, но аккуратно причесанная и с бантиком в гриве. В свободное от выступлений время она играет в шахматы с директором, но пока что ему ни разу не удалось выиграть. Об этом, конечно, никому не рассказывают, потому что всё равно никто не поверит.

Старик Кулебякин из старой тележки оборудовал настоящий цирковой фургон, обил его парусиной и написал зеленой краской: «Здесь живет знаменитый цирковой жеребенок Равкин, кобыла Мила и старик Кулебякин».

Но Мила, как увидела эту надпись, начала плакать, но ни за что не хотела сказать, чем ей эта надпись так не понравилась. Пришлось закрасить. Получилось большое зеленое пятно.

В фургон Кулебякин сложил все свои пожитки: ведро, кастрюлю, веник, сломанный телевизор, три подушки, ложку и свои вставные зубы, которые были очень красивые.

Они путешествуют вместе с цирком. Это всех вполне устраивает: Равкина – потому что он стал цирковой лошадью, кобылу Милу – потому что ей всё-таки не надо жить в городской квартире, а старика Кулебякина – потому что ему на самом деле нужно только одно – чтобы всем было хорошо!

История про воробья Антверпена, кота Михеева, столетника Васю и сороконожку Марью Семеновну с семьей

Глава первая

До совместной истории воробья Антверпена, кота Михеева, столетника Васи и сороконожки Марьи Семеновны с семьей у каждого была своя отдельная печальная история. Все они, кроме Марьи Семеновны, были неудачниками. Марья Семеновна была по природе такая скрытная, что про нее вообще ничего не было известно.

Встретились все они в покинутом доме. Люди, которые прежде здесь жили, переезжая на новое жилье, оставили весь свой хлам – сломанные стулья, изношенные ботинки и рваную одежду, старые кастрюли и гору обыкновенного мусора. Словом, оставили всё ненужное. А на окне оставили большой цветочный горшок с прекрасным столетником. Столетник поначалу решил, что хозяева его забыли и вскоре за ним вернутся. Но никто за ним не вернулся, и он остался один-одинешенек в полуразрушенном домике, на щелястом подоконнике, под открытой форточкой. Никто не приходил. Столетник отчаялся ждать и понял, что его бросили.

Прежде он любил наблюдать за людьми, слушал их разговоры, иногда и ругань, теперь жилось ему скучновато, и единственным доступным занятием было чтение. Дело в том, что рядом с ним на подоконнике лежала открытая энциклопедия, тоже совершенно ненужная бывшим хозяевам. Из форточки, которая постоянно была открыта, падали на подоконник снежинки и капли дождя, а порой задувал ветер. Ветер иногда бывал таким сильным, что переворачивал страницы энциклопедии. Это случалось не так уж часто, но каждый раз столетник очень радовался, потому что к тому времени, когда ветер переворачивал очередную страницу, предыдущую он уже успевал выучить наизусть.

В общем, столетник Вася, с тех пор как остался один в покинутом доме, считал себя неудачником.

Глава вторая

Еще одним неудачником был кот Михеев. Он был неудачником от самого рождения: ему не повезло с семьей. Мать его была дворовая кошка, а это совсем не то же самое, что кошка домашняя: ни одна живая душа о ней никогда не заботилась, никто никогда не сказал – надо бы пойти в магазин и купить нашей кошке мороженой рыбки или хотя бы кошачьего корма «Вискас», никто никогда не подумал – что-то блюдечко стоит пустое, не налить ли нашей кошке молока. Про михеевского отца вообще ничего не известно – да и был ли он?

Сам Михеев родился на чердаке. Мать была так невнимательна к сыну, что забыла дать ему имя и называла его просто «котенок». Он ее сосал две недели, потом ей это дело надоело, и она бросила его на произвол судьбы. Всё свободное время мать проводила в обществе несимпатичного и грубого кота. Котенок сам спустился во двор, научился бегать от разных опасностей и рыться в помойке в поисках пропитания.

Ночевал он в подъезде, под дверью на третьем этаже. На двери было написано «кв. 5» и еще «Михеев». Иногда туда приходил почтальон, звонил в дверь и говорил:

– Откройте, пожалуйста, я к Михееву.

«Если на двери написано „Михеев“, значит, я тоже Михеев», – решил котенок. Так котенок перестал быть безымянным.

Дверь открывали, человек Михеев почтальона впускал, а котенка, который тоже был теперь Михеевым, – ни в коем случае. Правда, иногда этот самый человек Михеев оставлял под дверью рыбью головку или старую котлету. Однажды, когда котенок Михеев как раз пристроился под дверью, чтобы закусить кусочком старой колбасы, с чердака спускалась мать-кошка с неприятнейшим котом, и тот выхватил прямо изо рта у котенка только-только начатый кусок и мгновенно проглотил. А мать хоть бы слово сказала в защиту голодного ребенка! Михеев страшно обиделся.

Все мы прекрасно понимаем, что это не очень-то хорошо – осуждать своих родителей, но иногда впадаем в этот грех. И Михеев осудил свою мать, решив окончательно порвать с ней всякие отношения и сменить место жительства. Навсегда!

И он ушел.

Шел он долго, спал под кустами, рылся на помойках в поисках еды, бегал от собак и других опасных животных. В дороге он вырос настолько, что перестал быть котенком и превратился в довольно большого серо-полосатого кота, худого и очень осторожного. Но места, в котором бы его приняли по-братски, всё не находилось.

Глава третья

А теперь – про воробья. В своей воробьиной семье он был самым слабым птенцом – это оттого, что он простудился во младенчестве, всё детство проболел бронхитом и по этой причине был и ростом мал, и перышками жидковат. За постоянный кашель его прозвали Перхачом, и имя это было очень обидным, тем более что у его братьев вообще не было никаких имен и они прекрасно без них обходились. К тому же они были сильные ребята и постоянно лупили и клевали слабого братишку. У них была любимая игра: стоило Перхачу задуматься, как кто-нибудь из братьев подлетал к нему сзади и крепко клевал в затылок. Пока бедняга тряс головой от боли, братья, хохоча, окружали его и кричали хором:

– Угадай, кто тебя клюнул? Угадай, кто? Угадай, кто?

Перхач тыкал наугад в одного из братьев, а они только чирикали и смеялись:

– Не я! Не я!

Их, сильных, было много, целая толпа, а он, слабый Перхач, – один, и потому он держался от них подальше.

Однажды Перхач улетел от братьев на школьный двор, сел на школьный подоконник, пригрелся на солнышке и вдруг услышал, как учительница географии рассказывает ребятам о дальних странах. Речь шла об Антверпене, городе в Бельгии, о его гаванях, баржах, биржах и башнях.