Отец Иакинф - В. Н. Кривцов

Иакинф передал Павлу Львовичу несколько статей, в том числе подготовленные к печати еще в Александро-Невской лавре "Разные известия о Китае" и "Ответы на вопросы, которые г. Вирст предложил г. Крузенштерну относительно Китая". Последняя статья особенно заинтересовала Шиллинга. Работа была не такая уж большая — страниц полтораста, но она была любопытна тем, что написана просто и доступна каждому. Известному нашему мореплавателю Крузенштерну перед его отправлением в кругосветное путешествие было задано двадцать семь вопросов о Китае. Вопросы были самые разнообразные и касались почти всех сторон государственного устройства, частной и общественной жизни этой страны, которую намеревался посетить славный мореплаватель. Его спрашивали и о китайских портах, и о фабриках, о торговле и о мастеровых, о рабстве и о многом другом. Возвратясь из кругосветного плавания, Крузенштерн опубликовал ответы на эти вопросы. Многие из них были досадно неполны, отрывочны, а порой и очень наивны. Иакинф решил их исправить и дополнить. Шиллинг понимал: чтобы выполнить такую работу, надобно хорошо знать все стороны жизни Китая. И сейчас, читая ответы Иакинфа на Вирстовы вопросы, он отчетливо видел, что перед ним сидит знаток Китая исключительный. Собранные вместе, эти ответы представляли собой как бы популярную "энциклопедиа синика". Конечно же, эта работа, хоть сочинитель и назвал ее так скромно, не может не вызвать интереса у самых широких кругов читателей.

Иакинф пожаловался, что ему не хватает книг для ученых его упражнений. Вывезенная им из Китая библиотека осталась в Петербурге у бывшего студента его миссии Сипакова. При отъезде из столицы, столь поспешном, он сумел захватить с собой всего несколько книг и рукописей, и все они им уже обработаны.

— Помогите, барон, христом-богом прошу вас. Вот-вот окончу я описание Тибета и свою Монголию, а чем дальше заняться осенью и зимой — ума не приложу.

— Буду рад помочь вам, отец Иакинф, — сказал в ответ Шиллинг. — Составьте список книг, которые вам надобны, а я постараюсь их разыскать во что бы то ни стало. И перешлю их с первой же оказией.

Шиллинг вскочил из-за стола и зашагал по келье.

Две черты всегда отличали Павла Львовича — бьющая через край энергия и неизменная доброжелательность. С неутомимой жадностью он отыскивал в каждом, с кем сталкивала его судьба, что-то хорошее — способность к добру, природный ум, проблеск таланта. Нередко он ошибался, отыскивал их там, где их не было вовсе, но зато уж никогда не проходил мимо, когда они действительно были. Сейчас у него не было никаких сомнений: он откопал тут, на Валааме, настоящий клад. Разве ж можно оставить этого удивительного человека в монастырской тюрьме? Надо использовать все свои знакомства и связи, чтобы добиться его возвращения в Петербург. Вся трудность тут, конечно, в том, что решение Синода конфирмироваио самим государем. А его величество неохотно меняет свои решения.

— Азиатскому департаменту, который недавно создан при министерстве иностранных дел, вот как необходим человек, знающий Восток и китайский язык, — Шиллинг провел по горлу ребром ладони. — Есть у нас люди, разбирающиеся в монгольском и в маньчжурском, а китайского никто толком не знает, в том числе и возвратившиеся миссионеры — и из вашей миссии, и из предыдущей. Надеюсь, вы ничего не будете иметь против того, чтобы потрудиться на дипломатическом поприще?

— Помилуйте, барон, как можно! Только вот Егор Федорович Тимковский рассказывал мне, что граф Нессельрод уже обращался с подобной просьбой к государю и тот не соизволил на сие назначение.

— И все-таки попробуем! Да, конечно, государь упрям. И, к сожалению, редко бывает последнее время в столице, и все же попробуем! Нет таких крепостей, которые нельзя взять. Надобно только правильно вести осаду! А вы, отец Иакинф, не почтите за труд составить реестр переводам с китайского и вообще вашим трудам, которые уже готовы или еще только замышлены.

IV

Когда на другой день Иакинф вручил Шиллингу перечень своих трудов, тот диву дался: чего тут только не было!

Шиллинг читал пункт за пунктом, а Иакинф давал пояснения.

— Большой китайско-русский словарь, — читал Шиллинг. — Это вы что же, сами его составили?

— Да я их несколько в бытность свою в Пекине составил. Нужда заставит и горшки обжигать! — улыбнулся Иакинф. — Принялся я за изучение китайского языка на другой же день по прибытии в китайскую столицу. А пособий никаких — ни словарей, ни грамматик, ну ничего решительно! Что делать? Вот и поставил я себе за правило возвращаться всякий раз с прогулки по городу с запасом новых слов. И чтобы не ошибиться, я их толкование у всех встречных спрашивал. Так за четыре первых года и составился у меня словарь наиболее употребительных слов с русским переводом. А потом принялся я переводить с китайского языка по изъяснению своих учителей, записывая значение каждого встретившегося нового гиероглифа и, таким образом, при упражнении в переводах купно и словари составлял. А этот словарь, я только один его в список включил, перевел я с самого надежного китайского словаря, который очень ценят тамошние ученые. Он содержит до двенадцати тысяч знаков. Должен сказать, правда, что я и сам присовокупил к нему множество выражений и названий употребительных вещей, которых в китайском подлиннике нету. Лет десять, наверно, я на эту работу потратил. И это, кажется, четвертый или пятый из тех, которые я для себя в Китае составил. И все в Питере у Михаилы Дмитрича Сипакова остались.

— Да вы и не представляете себе, батюшка, что это за богатство! — воскликнул Шиллинг. — Не знаю, как в Европе, а у нас в России ничего подобного нету! Я сам намеревался китайский язык изучать и интересовался, нет ли у нас словаря и грамматики. Оказывается, ни того ни другого нету. Я уж у всех наших ориенталистов допытывался. Нет, говорят, и всё тут.

Следующим пунктом в переданном Иакинфом реестре шла "Всеобщая китайская история, расположенная по летоисчислительному принципу", в 16-ти томах.

— В шестнадцати томах?! — переспросил Шиллинг недоверчиво.

— Да, в шестнадцати, — подтвердил Иакинф. — Страниц по пятисот в каждом. Это я тоже для себя, для справок, перевел начерно из известного китайского исторического свода "Цзы-Чжи Тун-цзянь Ган-му". Как это лучше перевесть? "Всеобщее зерцало, правлению помогающее". Свод этот был составлен первоначально еще в одиннадцатом веке знаменитым китайским историком Сыма Гуаном, а потом доведен до семнадцатого столетия. Это, можно сказать, подручный справочник каждого китайского ученого. Перевод, правда, сделан начерно. Чтоб его издать, надобно, конечно, как следует его отделать и перебелить. Но в разных исторических моих изысканиях он мне большую услугу оказывает. И тоже нету у меня под рукой, тоже в Петербурге, у Михаилы Дмитрича, остался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});