Том 6. Дворянское гнездо. Накануне. Первая любовь - Иван Тургенев

В начале 1853 г. Катранов окончил университет и отправился в Болгарию вместе со своей женой Ларисой[229]. Пребывание его на родине оказалось очень кратковременным. Внезапная вспышка туберкулеза заставила его вернуться в Россию. Вскоре, по совету друзей, Катранов в сопровождении жены поехал лечиться в Вену, а оттуда в Венецию. Здесь, простудившись во время прогулки, Катранов внезапно умер 5 мая 1853 г.

Сопоставляя биографию Катранова с историей Инсарова, легко заметить, что, наряду с явной тождественностью основной линии, образ Инсарова во многом отступает от своего прототипа. Поставив перед собой задачу реализовать в Инсарове идеал «сознательно-героической натуры», появления которой Тургенев желал для России, писатель усилил трагические черты в биографии своего героя, вставив рассказ об убийстве родителей Инсарова турками. Тургенев изобразил Инсарова уже сформированным борцом, которого преследует турецкое правительство («На шее у него шрам — должно быть от раны»). Поэтому автор не останавливается на его литературных занятиях, хотя слова Инсарова в разговоре с Еленой, что «болгарские песни не хуже сербских», намекают на эти занятия и основаны на знакомстве Тургенева со славянским фольклором (см. в письме к Некрасову от 15 (27) октября 1854 г.: «Было время, что я с ума сходил от народных песен — и у меня есть различные переводы сербских, мадьярских, финских и других песен»).

Сочувствие национально-освободительной борьбе болгарского народа сохранилось у Тургенева и позже. Борьба балканских славян за свою национальную независимость, обострившаяся в конце 70-х. годов, и начавшаяся в связи с этим русско-турецкая война более чем на два года приковали к себе внимание писателя. Потрясенный жестоким подавлением апрельского восстания в Болгарии[230], Тургенев в июле 1876 г. пишет гневное стихотворение «Кро́кет в Виндзоре», в котором открыто обвиняет Англию в гибели нескольких тысяч мирных жителей. Стихотворение было запрещено цензурой, но быстро распространилось в списках, с одного из которых его опубликовал в болгарской газете «Стара планина» (1876, № 26, 6 ноября), издававшейся в Бухаресте, будущий видный болгарский общественный деятель и знакомый Тургенева Стефан Бобчев. На тему русско-турецкой войны 1877–1878 гг. написано несколько стихотворений в прозе[231]. Так, в своих художественных произведениях и письмах тех лет, Тургенев выразил горячее сочувствие и преданность делу освобождения братского болгарского народа (см. Велчев В. Тургенев в Болгарии. Вторая половина XIX в. Отдельный оттиск. София, 1961, с. 715, 738–739).

Со своей стороны, болгарская критика и читатели всегда высоко ценили Тургенева и особенно — как создателя «Накануне». Газета «Балкан» писала в связи со смертью Тургенева: «Для нас, болгар, Тургенев имел значение не только как просветитель и образованный художник мирового значения, но и как человек, который впервые создал героический образ представителя нашей патриотической интеллигенции, боровшейся за освобождение народа. Таков созданный Тургеневым Инсаров в его романе „Накануне“» (Балкан, 1883, бр. 37, 3 септември, с. 1–2). Современный же болгарский литературовед Ст. Каракостов указывает на то, что еще до перевода на болгарский язык читавшийся по-русски роман «Накануне» «был поддержкой для революционного движения в Болгарии и вселял в болгар уверенность, что освобождение от турецкого ига произойдет с помощью братского русского оружия» (Каракостов Ст. Тургенев за България. — Българо-съветска дружба, София, 1947, № 10, с. 13).

Некоторые данные об отношении Тургенева к деятелям болгарского национально-освободительного движения сообщает в своих воспоминаниях Виктория Живкова (Вела Благоева), первая женщина-социалистка Болгарии, учившаяся на Высших педагогических курсах в Петербурге. В. Живкова знала Тургенева лично, некоторое время состояла с ним в переписке, собиралась перевести роман «Отцы и дети» на болгарский язык. Глубоко потрясенная смертью Тургенева, Живкова послала в Болгарию, в рущукскую газету «Славянин», свои «Мемуары» о «великом друге», как она называет Тургенева. В этих воспоминаниях Живкова передает, в частности, содержание своей беседы с Тургеневым в марте 1879 г. «С особым любопытством, — пишет мемуаристка, — расспрашивал он меня о нашей литературе, интересовался нашим старым поэтом Славейковым, знал многих из молодежи и говорил, что в числе его московских знакомых был и Инсаров, герой романа „Накануне“. Инсаров-де нарисован таким, каким был в действительности, не идеализирован и не приукрашен[232]. Тургенев интересовался, много ли у нас в Болгарии таких героев?» К этому Живкова добавляет: «Кто знал лично наших молодых патриотов, кто видел, например, Каблешкова и знал его жизнь на уединенной станции пловдивской железной дороги, титанический труд и обаяние, которое он производил своей агитацией, — тот не мог не узнать в нем своего брата Инсарова» (текст мемуаров вместе с русским переводом приведен в указанной статье В. Велчева, с. 836–841). В воспоминаниях В. Живковой, несмотря на их неточность, важно то, что она связывает знакомых Тургеневу в Москве болгар с Катрановым, точнее с лицами, принадлежащими к его кругу. От этих болгар, по-видимому, Тургенев и узнал впоследствии, во время работы над «Накануне», подробности о прототипе своего героя, проверяя и дополняя те сведения, которые стали известны ему из повести Каратеева.

Мы не располагаем точными данными, с кем именно из московских болгар был лично знаком Тургенев, но сведения о многих из них Тургенев мог почерпнуть у Аксаковых, Погодина и других членов основанного в 1858 г. «Славянского комитета», который был призван оказывать культурно-просветительную и материальную помощь славянским народам. В тесных отношениях с членами Славянского комитета и, в частности, с Погодиным находился упомянутый выше Савва Филаретов, друг Катранова по Московскому университету. Филаретов оказал существенную помощь П. А. Бессонову в подготовке к печати раздела болгарских песен и словаря новоболгарского языка, которым Бессонов снабдил эти песни[233].

Интерес Тургенева к Болгарии, его вера в стремление и способность болгарского народа к борьбе за освобождение, с одной стороны, и честное отношение художника к фактам исторической действительности, с другой, позволили писателю уловить и придать своему герою такие черты, которые позднее оказались присущими целому поколению болгарских революционеров 1860-1870-х годов — В. Левскому, Л. Каравелову, Хр. Ботеву и другим.

Видный историк сербо-болгарских отношений Й. Скерлич находил у Любена Каравелова много черт тургеневского Инсарова[234]. Любен Каравелов (1837–1879), выдающийся болгарский писатель и революционер, «балканский Герцен», провел в России 10 лет (1856–1866). Здесь он начал свой писательский труд. Здесь же, под воздействием русских революционных демократов, формировалась его идеология. Последние работы советских ученых Л. Воробьева и Л. Ерихонова (см. статьи в кн.: Изследвания и статии за Любен Каравелов. София, 1963) свидетельствуют о чрезвычайно разветвленных связях Каравелова с русскими революционными кругами (Каравелов был близок к ишутинскому кружку, знаком с Нечаевым, Бакуниным, редакцией «Народного слова», испытал сильное влияние И. Г. Прыжова), а также с русскими писателями и учеными. Правда, в числе московских друзей Каравелова мы не встречаем имени Тургенева. По-видимому, лично они не были знакомы. Однако предположение, что Тургенев слышал о Каравелове и им интересовался, не лишено основания.

Таким образом, глубокий интерес Тургенева к судьбе западных и южных славян, к их движению и борьбе за свою национальную независимость, с одной стороны, и попавшая в его руки повесть Каратеева с болгарским патриотом в центре, с другой, позволили ему создать оригинальный и жизненный образ нового героя, родного брата будущих болгарских революционеров 60-70-х годов и провозвестника того, что, по словам самого писателя, в России «пришло позже».

III

Образ героини со «смутным», но «сильным» стремлением к свободе возникал перед Тургеневым, по собственному его свидетельству, еще до создания или в период написания «Рудина» (см. т. 5, с. 482). Некоторые черты этого типа были воплощены Тургеневым в лице Натальи в «Рудине» и в других женских образах повестей, завершенных в период между возникновением и окончательной реализацией замысла «Накануне» («Переписка», «Фауст» и «Ася»). Приступив вплотную к работе над романом в конце 50-х годов и избрав в качестве основного героя деятеля болгарского национально-освободительного движения, с которым Елена соединила свою судьбу, Тургенев создал качественно новый образ русской женщины, отразивший общественные сдвиги в жизни России той поры. Писатель воспроизвел в лице Елены характерную представительницу молодого поколения кануна революционной ситуации в России. Последовав за Инсаровым в Болгарию, Елена претворила свои мечты в дело.