Добро пожаловать в Америку! - Татьяна Глисон

большие деньги для нее, да и даже для него, но она спокойно сказала:

– Хорошо, я заплачу с получки.

«Хорошо держит удар», – подумал Винсент и, успокоенный, пошел дальше смотреть телевизор, где шла его любимая передача про роды.

Рита заметила, что Винсент утром и вечером пьет таблетки. Однажды вечером, когда они ложились спать, он воскликнул свое любимое «Крисис крайс!»

– Что случилось? – забеспокоилась Рита.

– Я забыл получить сегодня таблетки в аптеке, а у меня на утро не останется, – ответил он.

– Что с тобой? От какой болезни ты пьешь эти таблетки? – спросила Рита, развязывая поясок пеньюара.

– Я давно хотел тебе сказать об этом, – начал Винсент, пристально глядя Рите в глаза. Она поняла, что сейчас произойдет что-то очень серьезное. Ее руки замерли, так и не развязав узелок пояска. Винсент сел на кровать, бросил быстрый взгляд на Риту и отвел глаза.

– У меня эпилепсия.

– Как! – всплеснула руками Рита, выронив поясок, – Но у тебя же нет припадков?

– Лекарство, которое я пью, подавляет припадки, без лекарства они снова могут возобновиться.

– У вас кто-то в семье страдал эпилепсией? Почему это случилось с тобой?

Рита обхватила себя руками, как бы защищаясь от услышанного.

– Нет, это не генетически передалось. Никто не знает, почему это случилось.

Винсент подошел к Рите обнял ее и усадил на кровать.

– Мне в восемь лет лоботомию делали, – продолжил он.

– Какую лоботомию? – не поняла Рита.

– Операцию на мозге в лобной части головы. Тогда ученые думали, что это может вылечить эпилепсию. Страшно дорогая операция! Нам двоим делали, мне и еще одному мальчику такого же возраста. Он умер, а я выжил. Но припадки не прекратились. Потом уже, когда я взрослым стал, изобрели лекарство, останавливающее припадки. Если я его несколько дней не выпью, они снова могут начаться.

– Рита гладила его руку, прижавшись к нему. Она знала, что припадки – только надводная маленькая часть айсберга его болезни.

– Ты знаешь, чем это обычно заканчивается? – обреченно спросила она.

– О, да, – ответил Винсент и посмотрел на нее.

Он встал, считая разговор законченным. Рита встала тоже.

– Тинк, – сказала она, глядя ему в глаза, – знай, чтобы с тобой ни произошло, я никогда тебя не брошу, никогда не отдам тебя в больницу. Ты будешь жить здесь, в своем доме.

– Я знаю это. Я всегда знал, что моя жена будет медсестрой и будет ухаживать за мной. Не знаю откуда я знал об этом, но всегда знал.

Во вторник, когда Рита ехала домой с работы, сломался маленький трамвайчик, на котором она приезжала домой со станции метро. Он встал где-то по середине между станцией и домом. Люди выходили из него и шли в разные направления. «Куда же мне пойти?» – испуганно подумала Рита. Она огляделась по сторонам, но ничего знакомого не увидела. Женщина растерялась. Кучка людей осталась возле трамвайчика. Люди чего-то ждали. Рита присоединилась к ним, лихорадочно соображая, что же ей теперь делать. Вскоре подошел автобус, и люди стали садиться в него. Рита тоже вошла в автобус, сообразив, что он повезет их вместо трамвая. Она смотрела в окно и не видела знакомых улиц. Наконец, показался магазин, куда она ходила за продуктами. Рита вышла здесь. Неизвестно, какой дорогой пойдет автобус, а отсюда уж она точно доберется. Вышло несколько человек. Впереди был мост через реку, разделяющую Дорчестер и Милтон. Как всегда, белые пошли налево, черные – направо. Подходя к дому, Рита увидела в окне Винсента, видимо, он ждал ее и волновался, что Рита опаздывает.

Узнав, что сломался трамвай, и Рита испугалась, что потеряется, он сказал, что купит им мобильные телефоны, которые можно носить с собой и звонить, когда тебе захочется. Такие телефоны только появились в продаже. Рита была ему очень благодарна за заботу. Она бросилась ему на шею и стала целовать его лицо.

Рита снова осталась без работы. Спенсер с семьей и Лилей переехали в новый дом. Она развесила объявления о работе в русские магазины и занялась ремонтом дома. Матти заштукатурил потолок в зале, она покрасила его и наклеила красные с золотыми полосками обои. Такой же золотистой краской был покрашен и верхний плинтус. «Дворец», – воскликнул Винсент, увидев преображенный зал. Мебели в нем почти не было, только старый с вылезшими пружинами желтый диван. Даже Дэвид, приезжавший в гости, сказал, что его пора выкинуть. Диван явно портил отремонтированную гостиную.

Винсент предупредил ее, что завтра они поедут покупать ковер на деньги, полученные за сдачу комнаты литовским студентам. Рита решила предложить ему купить и новый диван в кредит на его имя, а она будет этот кредит выплачивать. Рита услышала, что возле дома остановилась машина. Значит приехал Винсент. У нее было двадцать минут времени за ужином, когда ей разрешалось говорить. Надо убедить его купить диван.

Винсент зашел, поздоровался, поцеловал ее. «Слава Богу, в хорошем настроении», – обрадовалась Рита. Она накрыла на стол, и они сели ужинать. Он, как обычно, начал рассказывать, что у него произошло за день:

– Утром в суде встретил Марию Лери-Келли, дочь судьи. У нее сегодня няня сбежала.

– Как сбежала? – не поняла Рита.

– Позвонила утром, что ей тяжело работать с тремя детьми и что она больше не придет, а у Марии сегодня был суд, она адвокат. Пришлось мужу дома оставаться. Я рассказал ей про тебя, они просили приехать сегодня вечером.

– Где они живут?

В Милтоне, недалеко от моего офиса. Если возьмут, я буду тебя возить.

– Было бы здорово!

После ужина они поехали к Келли. Дверь открыл хозяин Хью Келли, высокий крепкий мужчина немного за тридцать. У него было простое ничем не примечательное лицо и светлые волосы. Он провел их в зал, где они увидели красивую молодую маму и трех девочек.

– Мария, – представилась она, – рада познакомиться.

– Рита, – ответила Рита и добавила. – Какие очаровательные девочки!

Мать улыбнулась. Она была красавица. Большие карие выразительные глаза, изящный нос, светлая здоровая кожа лица и каштановые коротко подстриженные волосы и стройная фигура несмотря на то, что родила троих детей.

– А это Нора, – Мария указала на старшую девочку, точную свою копию. – Ей год и восемь месяцев.

– Хелло, – вежливо сказала она и спряталась за маму.

– Это Меген и Бриджит, или Бриджит и Меген, – показала Мария на сидящих на качелях близнецов. – Им по шесть месяцев.

Девочки были совершенно одинаковы, даже мать различала их только раздетых: у Бриджит была родинка на животе. Светловолосые и голубоглазые, они походили на папу.

Мария сказала, что на работу