Миры Филипа Фармера. Т. 6. В тела свои разбросанные вернитесь. Сказочный пароход - Филип Фармер

Впрочем, Ливи всегда умела приспосабливаться к окружению. Она брала от жизни все, что хотела. Перечеркнув двадцать лет надежд и ожиданий Сэма, она влюбилась в Сирано де Бержерака, и необузданный француз пробудил в ней женщину, о которой мечтал теперь ее бывший муж. К своему стыду и смущению, Сэм признавал, что ему помешали сделать это нелепые моральные запреты и простая сексуальная безграмотность. Хотя после долгих лет в мире Реки и частого употребления мечтательной резинки от его былой сдержанности остались жалкие крохи.

Тем не менее он опоздал — опоздал навсегда. Но вот если бы Сирано погиб в бою или, например, под случайно упавшим грузом…

— Привет, Сэм, — сказала она по-английски. — Прекрасный денек сегодня, правда?

— Здесь каждый день прекрасен, — ответил он. — Трудно что-то сказать о погоде, когда она сама говорит за себя.

Ливи звонко рассмеялась, и Сэм почувствовал, как по его виску покатилась капелька пота.

— Ты не составишь мне компанию? — спросила она. — Скоро обед, и я иду к питающему камню.

Каждый день Сэм давал себе клятву обходить ее стороной, чтобы не трепать понапрасну нервы. И каждый день снова искал повод для встречи с Ливи, по-детски надеясь на какое-то чудо.

— Как поживает Сирано? — спросил он.

— О-о! Он просто счастлив. Билдрон, мастер по ковке мечей, обещал сделать ему рапиру — конечно, после того, как одарит шпагами тебя и всех членов Совета. А Сирано так долго ждал! Мы ведь и пришли сюда ради этой рапиры. Кто-то рассказал ему об упавшем метеорите, мы тут же собрались и отправились в путь. И вскоре величайший фехтовальщик в мире докажет вам всем, что его репутация не выдумка и не плод фантазии, как утверждают некоторые лжецы.

— Успокойся, Ливи. Никто из нас не говорил, что подвиги твоего Сирано высосаны из пальца. Просто их немного преувеличили, вот и все. Не станешь же ты убеждать меня в том, что он в одиночку отбил атаку двухсот солдат.

— Но он действительно участвовал в сражении при Порте-де-Несле! И там не было двухсот солдат! Ты снова пытаешься превратить все в фарс. В тот день на него напала толпа наемных бандитов — максимум сотня или около того. Да пусть их даже было двадцать пять! Какая разница? Спасая шевалье де Линьера, Сирано разогнал мерзавцев, как стадо овец. Двоих он убил, семерых ранил, а остальные разбежались кто куда. И поверь мне, это чистая правда!

— Я не намерен обсуждать достоинства и заслуги твоего мужчины, — ответил Сэм. — И мне не хочется спорить и ссориться с тобой. Давай лучше поговорим о былых днях, когда мы не могли жить друг без друга — о том времени, когда ты еще не болела.

Ливи остановилась. Ее лицо стало мрачным.

— Я всегда знала, что ты ненавидел меня из-за этой болезни.

— О чем ты говоришь! Я любил тебя, Ливи! Любил! И еще меня мучила вина за то, что ты болела, а я был здоров. Но мне бы и в голову не пришло обижаться на тебя за твою болезнь — тем более ненавидеть. Ненависть я всегда приберегал только для самого себя.

— Похоже, с ненавистью я действительно перегнула, — ответила Ливи. — Но моя болезнь была тебе в тягость, и ты демонстрировал мне это самыми разнообразными способами. Ты, конечно, мог считать себя нежным и благородным мужем — и по большому счету имел на это право — но бывали моменты, когда твой взгляд, бормотание и жесты… О Боже! Я просто не в силах этого описать! Ты негодовал, испытывал ко мне отвращение, а я все чувствовала и страдала от того, что была больна!

— Нет, Ливи! Нет!

Услышав его громкий крик, несколько человек обернулись в их сторону.

— Что толку спорить об этом? Сердился ты на меня или ненавидел — теперь это не имеет никакого значения. Я любила тебя, Сэм, да и сейчас еще немного люблю. Но между нами больше ничего не будет.

Всю остальную часть пути он молчал. Дым сигары казался вонью подгоревшей капусты.

Сирано к питающему камню не пришел. Он руководил строительством стены, которая возводилась на берегу Реки. Сэм даже вздохнул от облегчения. Ему с трудом давались эти встречи с Ливи, но, когда рядом был и француз, он просто не находил себе места.

Они расстались, даже не взглянув друг на друга.

К нему приблизилась красивая женщина с пушистыми волосами цвета меди. На какое-то время Сэм отвлекся от горестных мыслей. Ее звали Гвенафрой. Она родилась в той стране, которая позже стала Корнуоллом. Смерть настигла ее в семилетнем возрасте, когда финикийцы приплыли к ним и захватили оловянный рудник. Она воскресла среди людей, которые не понимали древнекельтского языка, и ее приняла община англичан. По словам Гвенафры, этих людей возглавлял сэр Ричард Фрэнсис Бёртон — тот самый, которого Сэм, возможно, видел на берегу перед падением метеорита. Бёртон и его друзья построили небольшой парусный корабль и отправились к верховьям Реки — что вполне соответствовало характеру человека, который полжизни изучал неисследованные области Африки и других континентов. На Земле он искал истоки Нила и нашел вместо них озеро Танганьика. В этом мире Бёртон снова пустился на поиски истока — истока самой величайшей из всех рек. И его не пугала мысль о том, что Река тянулась на десять миллионов миль.

Почти год спустя после начала плавания их корабль атаковали речные пираты. Один из злодеев ударил маленькую Гвенафру ножом и бросил ее в Реку. Утонув, она вновь воскресла далеко на севере. Там было холоднее, небеса казались тусклыми, а местные жители говорили, что через двадцать тысяч камней начиналась жуткая страна, где над горами появлялся лишь краешек солнца. В том сумеречном краю обитали волосатые люди, похожие на обезьян, чей рост достигал трех ярдов, а вес — восьмисот фунтов.

(Сэм знал, что она говорила о титантропах — сородичах Джо Миллера.)

Люди, к которым попала Гвенафра, общались на Suomen-kielta, то есть на финском языке. Чуть ниже по Реке жили шведы — мирный народ из двадцатого века. Гвенафра росла в покое и довольстве; приемные родители заботились о ней, как о родной дочери. Она выучила финский, шведский и английский языки, освоила эсперанто и китайский диалект четвертого века до Рождества Христова.

В один из дней, по роковой случайности, она утонула и оказалась здесь. Вспоминая Бёртона, Гвенафра испытывала к нему свою первую девичью любовь, но, будучи реалисткой, не раз делила ложе с другими мужчинами. Сэм слышал, что она недавно порвала с очередным любовником. Ей хотелось найти преданного и верного спутника, которого она могла бы назвать своим мужем. Однако верных мужчин в этом мире найти было непросто.

Гвенафра нравилась Сэму. Он давно предложил бы ей поселиться в его доме, если бы не страх рассердить Ливи — нелепый и детский страх. Сблизившись с Сирано, она не имела на Клеменса никаких прав. И Ливи не раз говорила ему, что ее не волнует его личная жизнь. Но он боялся брать в дом другую женщину, так как это навсегда разорвало бы то тонкое и последнее звено, которое связывало его и Оливию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});