Тень свободы - Дэвид Вебер

– Мы всегда можем привести поддельных фанатиков, – указала Лектер. – Я запустила поиск по кадровому составу Флота и обнаружила более тридцати бывших генетических рабов – в комплекте со штрих-кодами на языке – на наших кораблях прямо здесь, на Мейерсе. Я уверена, что любой из них – да все они, черт побери! – с удовольствием сыграют роль членов «Баллрума» и продемонстрируют нашим друзьям из УПБ свои языки, намекнув, что будет хорошей идеей рассказать нам всё, что мы хотим услышать. В самой доброжелательной форме, конечно.

– Заманчиво, Синди. Очень заманчиво, – призналась Мишель. – Эту возможность стоит держать в резерве. Однако сейчас, я думаю, мы могли бы сначала попытаться сыграть более тонко.

– Тонко, мэм? – с сомнением на лице повторила адмирала Лектер.

– Я, как тебе известно, бывает, играю тонко, – не поддалась на провокацию Мишель. – Признаю, не очень часто. И это не мой любимый путь к цели. Но всё же, сейчас далеко не самый не подходящий случай всех перестрелять, и предоставить Богу всё остальное, так что, думаю, я смогу сдержать свою склонность к убийству до тех пор, пока для этого имеется хорошая причина.

– Так точно, мэм. Несомненно, мэм.

– Думаю, Вам лучше остановиться, капитан, прежде чем Ваш язык доведёт вас до серьёзных проблем, – сурово заметила Мишель.

Лектер в ответ усмехнулась, и Мишель покачала головой. Затем продолжила.

– Я хорошо сработалась с Альфредо и мастер-сержантом Когнассо, – отметила она. – И вполне возможно, что ни Хонгбо ни Веррочио ещё не слышали сообщений о пушистых детекторах лжи. Так что если ты сможешь обеспечить меня теми данными, что вытащила из тех взломанных файлов, и если я приглашу этих двух почтенных господ на приватную беседу – только я и мой маленький пушистый любимец Альфредо и, возможно, пара Морпехов, включая Когнассо, для безопасности – мы могли бы многое узнать.

– Вы имеете в виду без прямых угроз? Просто задавать наводящие вопросы и позволить Альфредо контролировать их ответы?

– Возможно, но скорее всего нет, – Мишель покачала головой. – Ведь Альфредо не может сказать нам, о чём конкретно думает человек, всё что он может – это дать нам знать, когда двуногий лжёт, а когда говорит правду. Возможно, я, задавая наводящие вопросы, смогу подобраться к истине, но если действительно хочу получить подтверждение своим подозрениям, то мне придётся задавать прямые вопросы по существу. Однако, я могу позволить этим господам считать, что ложь сходит им с рук, тогда как сама буду знать обратное. Таким способом, я скорее всего смогу вытянуть из него гораздо больше, нежели он сам расскажет нам под любым давлением.

– Это возможно, мэм, – согласилась Лектер. – С другой стороны, при всем уважении, Вы не профессиональный дознаватель.

– Я – нет. И к чему ты клонишь..?

– Не кажется ли Вам, что было бы лучше, если вопросы станет задавать обученный дознаватель, работая при этом в контакте с Альфредо? Кто-нибудь, кто мог бы считать язык тела допрашиваемого, те знаки, которые Вы могли бы упустить, и использовать их для формирования следующей серии вопросов?

Мишель ненадолго задумалась, затем пожала плечами.

– Возможно в этом что-то есть. Определённо есть. Но до сих пор именно я работала с Альфредо, и я не уверена, что во всём Десятом Флоте найдётся ещё один человек, способный в полном объёме понимать знаки древесных котов. Кроме меня и Когнассо, конечно, но я сомневаюсь, что это окажется обученный дознаватель.

– Да, тоже верно, – признала Лектер.

– Всё же я думаю – это хорошая идея, – сказала Мишель. – На самом деле я нахожу её превосходной. И осуществимой.

– Но как, мэм?

– Просто, – Мишель снова пожала плечами, теперь ещё и со злой улыбкой. – Мы установим скрытую систему наблюдения в моей каюте. Установим аудиовизуальный канал связи не поставив в известность об этом наших гостей. Посадим перед мониторами специалиста по допросам, а мне дадим миниатюрный наушник. Дознаватель будет наблюдать за их лицами и непроизвольными реакциями тела, и если что-нибудь заметит, то сообщит об этом мне. Тем временем я буду задавать вопросы, а Альфредо будет сидеть на своём насесте рядом с моей жертвой и подавать мне сигналы о том, что почует. Ну, как тебе такой вариант?

Лектер обдумывала свой ответ. Вроде бы Мишель всё предусмотрела. К тому же Лектер знала своего адмирала. Мишель Хенке собралась сделать всё сама. Это было уже решено, высечено в камне, по мнению графини Золотой Пик. Так что…

– Не уверена, что это наилучший вариант, мэм, но, думаю, он сработает. На самом деле он должен сработать гораздо лучше, чем любая обычная техника допроса, какую я могла бы придумать. И я очень, очень хотела бы получить дополнительное подтверждение существования этого «Указания Мезы». Подтверждение от самих Солли, что это не просто плод нашей Мантикорской паранойи.

– И не забудь добавить – «порождённой макиавеллевским мантикорским империализмом», – кисло добавила Мишель. – Все же я поняла твою мысль. И я с ней согласна.

– В идеале, – улыбка Лектер ни на йоту не уступала по злобности улыбке Мишель, – если мы всё сделаем правильно, ублюдки даже не поймут что к чему, пока мы не передадим их для суда! Дождаться не могу полюбоваться на их лица в этот момент.

Глава 36

Система Мейерс: долг офицера Короны

– Садитесь, мистер Хонгбо.

Жуньян Хонгбо подчинился приказу и устроился в кресле напротив чернокожей женщины в чёрной с золотым униформе. Он не ждал ничего хорошего от этого интервью. На самом деле он не ждал ничего хорошего ни от чего, что могло бы с ним произойти в обозримом будущем, и в очередной раз горячо пожалел, что «Бродяга» не смог вовремя достичь гипер-границы.

«Наверное, неразумно было ожидать подобного чуда», – подумал он мрачно. – «В конце концов, Гершель работала с Лорканом в течение многих лет. Почему я должен ожидать, что она будет сколько-нибудь компетентнее того?»

Он знал, что эта мысль была несправедливой по отношению к Веррочио и капитану Гершель, но совсем не это беспокоило его в данный момент.

Женщина на другом краю стола ещё несколько секунд не обращала на него внимания, предоставляя ему варится в своём собственном соку, пока изучала что-то на своём дисплее. Он заметил адресованную ему неприязнь в её глазах и задался вопросом – было ли это знаком грядущих неприятностей или просто демонстрацией отношения к нему. Чем бы это ни было, сказал он себе, совсем не это станет самым неприятным в допросе. Единственная причина её многозначительного взгляда – заставить его поволноваться. Он и сам использовал ту же технику больше раз, чем мог вспомнить, и поразился, обнаружив, что этот приём сработал на нём так же, как совсем недавно срабатывал на его собеседниках.

«Интересно, удалось ли им всё же взломать мои файлы? Бардасано клялась, что никто не сможет этого сделать и что даже при малейшей попытке проделать это протоколы безопасности вычистят носители  до голых молекулярных цепочек. И эти протоколы безопасности действительно превосходили все имеющиеся в распоряжении УПБ. Но защитят ли они данные от Манти?» – он мысленно поморщился. – «Вряд ли! Они наверняка смогли получить хоть что-то. Вопрос в том, как много».

По крайней мере, он никогда не был настолько глуп, чтобы записывать то, что может свидетельствовать против него. Было несколько сообщений от Валерия Оттвейлера, припрятанных в качестве страхового полиса, но они только демонстрировали, что Оттвейлер просил его передать Веррочио на официальном уровне. В них не было никаких упоминаний о неофициальной стороне деятельности Оттвейлера и из них со всей очевидностью следовало, что по данным вопросам сам Хонгбо никогда не имел полномочий принимать решения. Он мог поклясться, что в его файлах не было ничего, что могло бы связать его с любым из наиболее опасных решений... или заподозрить его в манипулировании Веррочио при принятии этих решений.

К сожалению, не было никакой возможности гарантировать, что сам Веррочио был достаточно умён, чтобы не оставить подобных записей. Возможность того, что он сохранил нечто способное указать на Хонгбо как инициатора принятых им решений была неприятно высока, хотя вице-комиссар мог, по крайней мере, надеяться, что его слово примут наравне со свидетельством Веррочио. В конце концов, он предполагал, что манти обязательно что-то раскопают. И отдал бы многое, чтобы их поиски не увенчались успехом, но лучшее, на что он мог реально надеяться, что это будут свидетельства каких-то его мелких грешков.

«И конечно не стоит надеялся, что они прекратят искать, когда найдут эти свидетельства, и не перелопатят достаточно материала, чтобы найти действительно важное», – мрачно подумал он. – «Как ты думаешь, Жуньян, каковы шансы на это? Ты ведь далеко не самый любимый ими человек во вселенной».