Игра с огнем - Анна Джейн

– Чертова кукла. Закрой пасть, – повернул по направлению к собственному дому Никита. Сначала он хотел заехать к ней в квартиру и оставить там, но, подумав, решил, что она обязательно что-нибудь сделает если не с квартирой, так с собой, и тогда у него больше не будет подружки, покрывающей Ольгу. Поэтому, скрипя сердце, повез к себе.

– Ой, смотри, стая изумрудных бабочек, – вдруг уставилась вперед Ника.

– Где?

– Они сидят у тебя на стекле. Много. Серебряного цвета. Искрятся.

– Просто прелестно. Передавай им привет от меня.

«Глюки начались. Скоро успокоится», – довольно подумал про себя Никита. «Карри» славился тем, что от него частенько ловили какие-нибудь клевые галлюцинации.

– Так они серебряные или изумрудные? – вежливо поинтересовался водитель.

– Золотые. Теперь золотые. – Зрачки девушки метались из стороны в сторону, словно она наблюдала за чьим-то полетом.

– Отлично, это просто… зашибенно, – отреагировал парень.

Золотистые бабочки сопровождали Нику еще долго – она играла с ними, пробовала поймать, без устали танцевала для них и даже разговаривала и пела им. Еще, кажется, она видела пролетевших в небе полупрозрачного молодого человека, похожего на Дэнчика, обнимающего красивую особу с искрящимися крыльями. В воздухе сразу же запахло клубникой.

Но бабочки все равно были круче. Они были повсюду.

Так Карлова веселилась еще полночи – уже в квартире Никиты. Он мрачно восседал на полу, скрестив ноги и тупо пялясь в телек, а она летала по полупустым комнатам и ловила кайф от общения с собственными галлюцинациями. Пока уставший парень не видел, умудрилась на холодильнике нарисовать ему маркером милую парочку: девушку и парня, державшихся за руки, и нетвердыми пальцами подрисовала между ними большое сердце с усевшимся на него купидоном-хитрюгой. А потом вновь сбежала в гостиную, где, чувствуя, как учащенно бьется ее сердце, а в теле начинают появляться какие-то странные иголочки, по которым пропускают слабый электрический ток, уселась около парня и принялась усердно, покачиваясь из стороны в сторону, знакомить с каждой бабочкой.

После знакомства уснувшего и даже во сне нахмуренного Ника с тридцать шестым прекрасным золотым насекомым светловолосая почти пришла в себя. Постепенно ее тело все больше деревенело, хорошие мысли и ультра-позитив уходили, бабочки одна за другой растворились. Медленными толчками пришло осознание кошмара, в котором она оказалась.

Следующие три или четыре часа Нике было откровенно плохо: девушка побледнела, ее слегка трясло и тошнило. Она продолжала нетрезво воспринимать реальность, а дыхание и сердцебиение ее стали еще более частыми. К тому же она стала плакать: невероятная воздушная эйфория проходила, и Ника возвращалась назад, в жесткую реальность, где не было места волшебным золотым бабочкам.

Поняв это, она зарыдала во весь голос, заставив Никиту проснуться.

– Опять ты… Отменная реакция, – покачал он головой, увидев девушку беспомощной, разбитой и усталой.

Успокаивать идиотку, проглотившую коктейль, он не собирался и просто-напросто ушел в другую комнату. Правда через час, когда за окном было уже светло и на полу играли первые солнечные лучики, все же вернулся. Парень так и не уснул вновь, просто провалявшись на жестком диване в комнате и слушая приглушенные всхлипы Ники. А вернулся потому, что его гостья за стеной подозрительно замолчала, заставив его занервничать – мало ли что она решила вытворить еще? Или вдруг ей там плохо стало? Загнется еще в его квартире…

Не загнулась.

– Ну? – встав в дверном проеме, спросил Никита.

– Мне плохо, – прошептала девушка, отнимая заплаканное лицо от рук и не глядя на парня.

– Физически? От «Карри» нет плохого отходняка, как от спидов или винта. Хотя кому как, – философски заметил Никита.

– Душевно, – едва слышно прошептала Ника, почти пришедшая в себя. Все ее лицо было мокрым от слез, и шея тоже, и ладони. Ее продолжало трясти.

– Немудрено. Уровень серотонина уменьшился, – со знанием дела произнес Никита и сел напротив девушки – тоже на пол. Сонный, помятый, в одних джинсах, но отчего-то уже не злой, а просто уставший.

– Иди спать, – внимательно посмотрел он на Нику. – Хочешь ведь?

– Хочу, я не могу уснуть, – не поднимала на него глаз та. – Это… это ведь из-за коктейля случилось, который я выпила?

– Да. Ты молодец, тащишь в рот что попало.

– А что… что за состав у этого коктейля? – испуганно произнесла девушка.

– Я не химик, я не знаю. Считай, что ты выпила жидкое экстази, разбавленное еще кое-чем, – не стал вдаваться в подробности хозяин квартиры. Он понял следующий вопрос гостьи и добавил: – Не бойся, не будет у тебя с первого раза зависимости, идиотка. И прекрати рыдать. Но запомни, пока ты считаешься моей девчонкой, ты не употребляешь ничего такого. – Голос Ника стал жестким. – Алкоголь, трава, любые виды наркотиков – все под запретом. Поняла меня, кукла?

– Поняла. Я не хотела, правда, – подняла на него покрасневшие глаза девушка. – Я не думала, что выйдет так! Прости…

– Что ты сказала? – поднес ладонь к уху Кларский.

– Прости меня.

Он ничего не ответил, и пару минут они сидели молча. Потом молодому человеку надоело изучать Нику, и он, рывком встав, распахнул балконную дверь, позволив еще прохладному утреннему ветерку ворваться в комнату.

– Я, правда, не могу заснуть, – сквозь все еще катящиеся слезы произнесла светловолосая девушка.

– Я знаю. Это нормально. Иди за мной. – Никита вдруг стал почти добрым – таким, каким его знали в университете. Та же Маша Бурундукова, к примеру.

Они прошли на кухню: здесь, в отличие от всего остального дома, наблюдалось довольно много мебели, и она опять же явно была дорогой и новой: огромный двухстворчатый холодильник, самые современные микроволновая печь и посудомоечная машина, элегантный и в то же время простой сине-белый кухонный гарнитур с барной стойкой, небольшой круглый столик под стать гарнитуру и два стула с высокими спинками. К тому же здесь было очень уютно и чисто. То ли хозяин квартиры появлялся в этих комнатах очень редко, то ли просто умел следить за чистотой и порядком.

«Уютно», – с удивлением подумала девушка сквозь неприятное головокружение.

– Садись, – сказал Ник, а его взгляд упал на разрисованный холодильник. Он уставился на влюбленных девушку и парня, взирающих на него с дверок самого главного кухонного предмета мебели в любом доме, и задумчиво потер шею.

– Я тебя убью, – только и сказал он. – Ты придешь в себя, и я тебя убью.

– За что?! – в упор не помнила Ника, как рисовала на кухне маркером.

– За это.

– Но это не я!

– А кто? Я? Я, по-твоему, рисую у себя в доме такие чудные картинки?

– Я не помню, чтобы я рисовала у тебя на холодильнике.

Хозяин дома поднял бровь и посмотрел на правую ладонь Ники, на которой остались следы маркера. Она поймала его взгляд, посмотрела на свою испачканную руку и виновато отвернулась, как нашкодивший щенок.

– Ты это ототрешь.

– Я не помню, чтобы я рисовала это. Я мало что помню! Но… прости. Прости. Я все приведу в порядок. Прости! – уже в который раз извинилась перепуганная девушка, обхватив себя руками и часто дыша. Спать она, правда, очень хотела, очень хотела домой. Забыв обо всем.

– Прощу. Когда все будет чисто. Дай руку, – без перехода потребовал Никита.

– Зачем? – рефлекторно спрятала руку девушка. Мало ли что дяде Укропу в голову придет? Сейчас как вколет что-нибудь нехорошее. Может, он из-за холодильника обозлился так?

– Затем. Руку. Быстро. Я не нянька, упрашивать тебя не буду.

Ника все же протянула вперед руку, с опаской и недоверием косясь на Кларского. А тот ничего плохого ей не сделал – всего лишь сжал пальцы на ее бледном запястье, прикрыл глаза и посчитал пульс. Он заметил, что девушка часто дышит и подумал, что, скорее всего, у нее повышенное сердцебиение – один из симптомов отходника после приема наркотиков.

Пульс, как он и ожидал, оказался повышенным, и парень, подумав немного, достал аптечку, вытащив обычный корвалол. Накапал довольно много в высокий стакан, подлил немного сока и протянул Нике:

– Пей.

– Что это?

– Лекарство. Думаю, для тебя это лучше, чем закинуться кодеином, или напиться, или опять догнаться.

Ника не поняла его слов, но послушно выпила противное на вкус «лекарство».

– Молодец. А теперь иди в ванну, тебе нужно принять холодный душ. И поесть. Потом ты выпьешь еще немного лекарства и попытаешься заснуть, – раздал инструкции Никита. – Ясно?

– Да… но…

– Я знаю, что нужно делать, чтобы прийти в норму после наркоты. Слушай меня. За мной.

И парень повел Нику в ванную комнату, обставленную по последнему слову техники, кивнул ей, без слов говоря, чтобы девушка поспешила. Там же дал ей чистую белоснежную майку, которая доходила Нике почти до колена.