Белый ферзь - Андрей Измайлов

Хрен с ним, с Олимпом, в конце концов! Дочери-то каково придется?! Она и так еле жива. Ей теперь лежать и лежать. На сохранении. Может быть, последняя попытка… Срок — восемь-десять недель. Чтобы не спугнуть, не сглазить — полный покой, полная изоляция. Лучшие специалисты…

Если бы еще несколько часов в подвале, то… Если бы не столь оперативно подоспевшая служба типа милосердие. Та самая, обеспечивающая пристальный уход за Ревмирой Аркадьевной Алабышевой-Дробязго…

Хорошо, что Валентин Палыч не теряет постоянной связи со службой типа милосердие в Питере. Если что — то сразу. Вот… пригодилось. Нет, не мать. Но дочь.

Идиотская ситуация, конечно! Однако, надо отдать должное Валентину Палычу, он с честью из нее вышел.

Потом? То-то и оно, что потом.

Похищенные раритеты обнаружены буквально на другой день.

Фигура Кублановского проявляется буквально тогда же. Фигура, которую самое время смахнуть с доски. Иначе вся партия через год где-то будет проиграна.

Такой удачный дебют! Такие изящные маневры! И вдруг — проиграть. Идиотизм!

Вы не поймете сути идиотизма, пока не пройдете через него, но, пройдя, вы имеете право сказать себе: «Черт возьми! А вот теперь я это использую!»

Валентин Палыч Дробязго, возможно, именно так, слово в слово, и сказал себе: «Черт возьми! А вот теперь я это использую!» Он ведь махапуруша.

Да что там! Он — сам Падмасамбхава! Он политик.

Он добра желает и наперед видит: все причиненные ущербы — ничто по сравнению с благодатью, ждущей в конце пути.

Даже если я у вас вытащил кошелек, не кричите: «Держи вора!» Я не вор, я ваш благодетель. Не вытащи я кошелек, вы бы сейчас пошли в кабак, деньги бы пропили, будто Пурим на дворе, а после споткнулись бы и — под трамвай. Я наперед знаю.

О, Падмасамбхава, о!

Когда зять возвращается из Токио? Через неделю? О, у нас куча времени!

Ощутить себя в идиотском положении — куда ни шло. Бывает. Даже полезно.

Другое дело, когда тебя старательно, последовательно, настойчиво погружают в идиотское положение. Для твоего же блага. А шире — для блага Отечества, в том числе и сынов Отечества (например, Колчина), и дочерей Отечества (например, Инны), и… отцов Отечества (например, Вали Дробязго).

Дэ-Ло-Би-Цзи-Го. Пять иероглифов.

«Хм! Верховная добродетель увядает, сходит на нет, и вульгарные фавориты, добравшись до уровня монарха, разбивают государство, правят».

Какой нынче ранг-уровень у Вали Дробязго? Рекетмейстер? Только вот по поводу «верховной увядающей добродетели» — это не к нам, это, вполне возможно, к Древнему Китаю, но не к нам. Верховной добродетели у нас отродясь не было. Не увянет то, что и не расцвело, даже бутона не завязывалось. Увы.

Ничего-ничего! Всё еще впереди! Еще наступит время.

Конечно, это уже классика: на смену серым всегда приходят черные.

Но это классика «белой» логики.

А тут, у нас, логика «синяя».

Да и в рамках «белой» — ту же классику можно перетолмачить как: на смену тусклым всегда приходят яркие! Нет?!

Черный — он яркий. Не то что тусклый-серый…

О, Падмасамбхава, о!

Кое-что, само собой, надо будет сделать… Само собой ничего не делается. Камешек вытряхнуть? Ну тк! Привлечь-то некого! Даже наемного профессионала. Чтоб ни единой «стрелочки», указывающей…

Ну почему непременно наемного? А вот что касается профессионала, то… Ну есть такой. Привлечь его, правда, практически невозможно. Но вот если он сам, по каким-то своим мотивам… Нет, не по мотивам политики — он существует помимо нее. Но ведь ему и разъяснять мотивы не нужно — он ведь по каким-то своим мотивам. Разве что потом, после. Как-нибудь за чашечкой чая, за шахматной партейкой. По-родственному, по-свойски.

Родственник? Свой? О, Падмасамбхава, о! Родственником готов пожертвовать ради общей благодати!

О! Ни-ни! Разве Валя Дробязго затеял бы всё, если бы у него закралась хотя бы тень сомнения: ЮК ошибется, ЮК проиграет?!

Такие не проигрывают! Такие — Ко-Цин! Уничтожают врага и уходят чистыми.

Валя Дробязго слишком хорошо относится к ЮК, чтобы подставить его под удар.

Валя Дробязго слишком высокого мнения о профессионализме ЮК, чтобы допустить: у него не получится.

Получится!

Валя Дробязго настолько уверен в ЮК, что с закрытыми глазами ему доверяет.

Разве лишь в самом дебюте проследит: на правильный ли путь встал ЮК, верной ли дорогой собрался идти, указанной?

Да, верной, указанной. Судя по наблюдениям — «жучок» в квартире, «маячок» на машине, группа слежения. Верной-верной! В Питер.

А там — пусть уж ЮК по собственному усмотрению, на свой страх и риск, по своим каким-то мотивам…

Мотив у ЮК свой.

А на подпевку — кровь в подвале, дубленка в тахте, «женщ не я».

Валентин Палыч Дробязго — ни при чем. Он настолько ни при чем, что и самому ЮК, пожалуй, никогда ничего не скажет. Мол, знаешь ли, ЮК… видишь ли, Юра… Всё — в твоих, в наших, в общих интересах. Он даже статью про «Зайчика» прочёл только потому, что референт положил ему на стол. О! Надо же! Как всё удачно сложилось! И генерал-Фима исчез сам по себе! Замечательный «Зайчик», никем не инспирированный! И ЮК, разумеется, ни при чем!..

А то, знаете ли, ЮК не потерпит, чтобы его поступками кто-то руководил, направлял, даже если он, ЮК, этого и не ощутил. Не ощутил ведь? И правильно! Потому что никто и не руководил, не управлял. Сам. Только сам.

Кровь? Какая кровь? Почему ЮК решил, что Инна и кровь в подвале как-то связаны между собой? И группа другая, кстати. Что-что? Откуда она там появилась? Ни малейшего понятия! Валя-то вообще понятия не имеет, о чем это ЮК? (Кровь, между прочим, некоторыми спецслужбами разливается с целью маскировки. Донорская кровь, хранимая в баночке. Ага! Кровь! Ищут раненого… Такового нет. Маскировка. Андрей Зубарев мог бы порассказать. Нет, не об этом конкретном «библиотечном» маскировочном маневре. Но вообще…)

Андрей Зубарев? Какой Андрей Зубарев? Чей ученик? Колчинский? А Валентин Палыч тут каким боком? Данные? Специфические данные, предоставленные Зубаревым Колчину? И что же за данные? (А ведь ничего. Адреса. Фамилии. «Женщ не я». Эта злосчастная «женщ не я» и впрямь могла относиться к Сусанне Сван. Почему — к Инне?! М-мда… И Андрей Зубарев ни при чем. Не предал. Не подставил. Он добросовестно добыл то, о чем попросил учитель. Остальное — дело богатого воображения ЮК.)

Дубленка? Какая дубленка в тахте? Май на дворе! Ах, в декабре? В Питере? Откуда Валентину Палычу знать о каких-то дубленках? Он вообще в женских вещах — ни бум-бум.

Так что не было ничего. Ничего не было.

Инна попала в неловкую ситуацию. Долго болела.

Родился сын.

ЮК где-то пропадал.

Но теперь все вместе.

Дед счастлив.

А ты, Юра? Почему хмурый? Что тебя тяготит? Какой-такой Бейт Хашмонаи? Где это? Никогда не бывал, даже не слыхал. Какой Кублановский? Вот этот самый, что ли? Пропавший? Да не бери в голову! Еще объявится. А не объявится — тем лучше. Но тебе-то, Юра, какая в нем печаль? Да брось ты!.. Ну не хочешь, не рассказывай. Не надо.

А Валентин Палыч не хочет что-нибудь рассказать?

А что тебе, Юра, может рассказать Валентин Палыч такого новенького, чего бы ты не знал?! Может, лучше — партейку? Инна чай сделает…

Так бы оно и было. Ко всеобщему удовольствию. Кроме удовольствия колчинского.

Небольшое удовольствие — припоминать подробность за подробностью последние полгода, начиная с того дня, когда ИННЫ В АЭРОПОРТУ НЕ ОКАЗАЛОСЬ. Осознать, что его все эти полгода ВЕЛИ.

То есть нет. Вели его только в те первые дни в Москве. «Жучки»-«маячки» и явственное ощущение, что его контролируют не только в квартире и в машине. Будто целое подразделение какой-либо из серьезных структур: «Первый, первый! Я — второй! Вижу третьего!»

Так оно и было. Но инициатором ВЕДЕНИЯ оказался не генерал-Фима, Валентин Палыч Дробязго оказался инициатором. И он же, Валя, скоренько-скоренько дал отбой спецам, как только ЮК направился в Питер.

И верно! А то не ровен час спецы продолжат наблюдение за фигурантом, а тот в Питере натворит чего-либо законоНЕпослушного. В Питере или еще где — в Израиле, да в той же Москве по кратковременному весеннему визиту из Берлина. Отбой, спецы, отбой!..

И верно! Чувство боевой ситуации Колчина не обмануло — ни в Питере, ни в Бейт Хашмонаи, ни в весенней Москве: не было за ним «глаза». Да и зачем?

Нет, его не ВЕЛИ, его только НАПРАВИЛИ.

Не ЮК направился в Питер и далее по тексту, а его направили…

И право слово, приписывать папаше-Дробязго дьявольскую расчетливость, махапурушеское предвидение, сверхчеловеческие возможности — лишне, зряшно.

Просто не самый последний человек в Системе.

Просто он способен включить — и Система заработает. И сама выберет, как оптимальней решить задачу. Главное, включить, дать первоначальный импульс — и процесс пошел!