Мургаш - Добри Джуров

вечером отправляемся.

— Наконец-то!

Янко улыбнулся и сказал:

— Командиру нельзя быть таким нетерпеливым.

Я знал, что нельзя, но столько времени не видеть своих товарищей…

После совещания я еще несколько раз встречался с Янко на разных квартирах. В бригаду мы должны были отправиться вместе, но нам предстояло еще много дел: установить связь с районными партийными и ремсистскими комитетами, с курьерами бригады, со штабом зоны, а также подождать дополнительных указаний. 12 августа мы послали Миле на встречу с Тодором Дачевым и Веселином Андреевым, чтобы проинформировать их о последних партийных решениях. Двумя днями раньше, 10 августа, Пирдопская и Центральная четы, возглавляемые заместителями командира и комиссаром бригады, заняли село Осоицы.

…Четверо убитых, десятки арестованных, брошенных в лагеря и тюрьмы, — далеко не полный список фашистских преступлений за последние три месяца в Осоицах. Огромный сосновый лес был сожжен и вырублен, чтобы и птица не могла в нем укрыться.

«Осоичане теперь не смеют даже смотреть в сторону гор», — писал в своем докладе генералу Кочо Стоянову командир роты жандармов, расквартированной в селе.

В «усмиренном» селе оставили всего несколько полицейских. Да, осоичане получили тяжелый урок!

В семь часов вечера две четы вошли в село. Население встретило нас радостно, а защитники власти перепугались насмерть. Один из полицейских спрятался в колодце, но дети увидели его и показали нам:

— Дяденьки, а он вон где сидит!

На следующее утро начальник новоселского околийского управления полиции направил доклад директору областной полиции:

«…Партизаны, напавшие на село Осоицы, взяли 150 кг муки, 100 кг риса, 63 кг сахара, 25 кг мыла, заплатив за все кассиру кооперации.

Командир был вооружен автоматом, одет в военную форму… Среди партизан были известные полиции Никола Величков и Тодор Дачев из села Чурек…»

Между прочим, в докладе ни слова не говорилось о мерах, предпринятых для преследования партизан. Никаких мер и не было.

Как-то вечером, два дня спустя после ухода Миле из Софии, Янко, Гошо и я двинулись к Мургашу. Вокруг царило полное спокойствие. На рассвете мы добрались до сгоревшей турбазы. Целый день провели в нетерпеливом ожидании. Никто не появился. На следующий день тоже никто не пришел, и Янко, которого ждали неотложные дела в Софии, должен был уходить. Мы проводили его до Локорско, где связали с партийной организацией, и простились. Увиделись снова лишь 13 сентября в Софии.

На другой день товарищи из Локорско связали нас с четой. Я встретил Атанаса, Доктора, Даскала и других моих старых товарищей, а многих партизан и партизанок видел в первый раз.

Спустя несколько дней прибыл наш курьер из Локорско и стал нетерпеливо рассказывать:

— Говорят, вчера крупные партизанские силы вели сражение в Стырпеле и потрепали жандармов. Наши были вооружены пулеметами…

Слухи о поражении жандармов в селе Стырпел, Пирдопской околии, действительно с быстротой молнии облетели близкие и отдаленные села.

Центральная и Пирдопская четы напали на село, в котором, по заранее полученным данным, находилось два взвода жандармов, расквартированных в здании училища.

Тщательно продуманное нападение началось в пять часов вечера. С молниеносной быстротой штурмовые группы окружили училище. Заговорили пулеметы и автоматы жандармов. Им отвечали пулеметы и автоматы партизан.

Внезапность нападения вызвала среди жандармов растерянность, а потом и настоящую панику. Привыкшие показывать свою силу перед беззащитным населением жандармы, побросав оружие, а многие, переодевшись в гражданское платье, стали удирать по оврагу, который примыкал к зданию училища. В это время штурмовые группы партизан преодолели ограду, блокировали выход из училища и взяли в плен всех оставшихся в нем жандармов.

Когда бой кончился, на площади собралось все село. С речью к жителям обратился комиссар Андро.

Силой, настоящей, реальной силой стали теперь партизаны. В своем докладе командир разбитой жандармской части писал:

«Противник был вооружен тремя пулеметами и большим количеством автоматов. Мы отбивали его атаки в течение целого часа, пока не кончились патроны. После этого мы были вынуждены отступить и оставить село…»

Ранним утром следующего дня крупные жандармские и полицейские части несколько раз проезжали на грузовиках по дорогам. На некоторое время они останавливались, осматривали местность, но в лес входить не отваживались. Страх парализовал их инициативу…

Теперь мы были полными хозяевами гор.

2

Шел третий год с тех пор, как мы с Цветаном и Митре ушли в горы партизанить. Тогда нас было трое, а сейчас сотни. Тогда у нас было всего два пистолета. Сейчас мы нападали на врагов с пулеметами.

Задачи, стоявшие в эти дни перед штабом бригады и четами, заключались в следующем:

— укрепление партийных и ремсистских организаций в селах и поднятие духа населения;

— развертывание чет в батальоны;

— операции возмездия с целью подавления морального духа врага.

Наша сила и влияние росли не по дням, а по часам. Операции, проведенные Локорским батальоном в Батулии, Бакьово, Огое и Бухово в течение двух недель, до такой степени деморализовали полицию, жандармерию и общественную силу, что они уже не только не помышляли бороться с нами, но и не отваживались нападать даже тогда, когда знали, что мы приходили в села малочисленными группами.

Половина батальона каждый вечер направлялась в ближайшие и отдаленные села группами по два-три человека. Встречи и собрания, которые мы теперь организовывали, проводились с участием не только самых испытанных членов партии и РМС, но и активистов Отечественного фронта, всех честных людей, которым бесчинства фашистской власти уже стали невмоготу.

Задачу разоблачить правительство Багрянова мы выполнили успешно.

Вскоре после прибытия в Локорский батальон я направил курьера к Васо, секретарю Чавдарского районного комитета партии, и в Ботевградский батальон.

Партийные и ремсистские организации должны были бросить все силы, чтобы собрать данные о ботевградском гарнизоне, который в это время состоял из одной дружины 25-го пехотного полка. Необходимо было связаться с нашими людьми в полку, установить наблюдение за его передвижением и немедленно сообщать обо всем в штаб бригады.

Ботевградский батальон тоже развил активную деятельность. После операции в Етропольской Рибарице отдельные группы партизан останавливали грузовики и легковые автомашины на Ботевградском шоссе, проводили митинги среди населения.

В конце августа я приказал Ботевградскому батальону оставить одну чету в районе своих действий и слиться с Локорским батальоном для выполнения задач, поставленных штабом зоны.

1 сентября мы провели заседание с партийной и ремсистской организациями в селе Бухово. Нас охраняли партизаны, вооруженные пулеметами и автоматами. Буховские товарищи долго упрашивали разрешить им влиться в наши ряды.

— Нельзя.

— Почему? — упорствовала молодежь.

— Потому что вы нужны в селе. Как только вы нам потребуетесь, мы сразу же вас позовем.

— А