Голливудские жены - Джеки Коллинз

— Так меня не называйте, — сказала она (скуластое лицо бесстрастно, как маска). — Вам так делать не подобает.

— Пока что! — добавила Джой и кокетливо подмигнула.

Дек стоял в дверях прибранной гостиной, где каждый предмет, каждая безделушка были начищены до блеска и расставлены строго по своим местам. Заходить он не хотел. Знал, что ничего хорошего не выйдет и что потеряет он того единственного человека, который для него что-то значит.

— Ух ты! — заорала Джой. — Уютненько у вас тут. Так все… уж! Так по-домашнему. Мне нравится!

Левое нижнее веко Уинифред Эндрюс задергалось. Она была женщина строгая, седовласая, с благочестивым выражением лица.

Муж ее Уиллис был такой невзрачный и забитый, что можно было находиться с ним рядом в одной комнате и его не заметить.

Именно так Джой и сделала. С твердым намерением понравиться она сосредоточила всю свою энергию на миссис Эндрюс.

— Где мистер Э.? — игриво осведомилась она. — Он такой же раскрасавец, как мой Дек?

Уинифред повернулась и метнула взгляд на Дека, который все еще топтался в дверях.

— Познакомь свою… подругу… с отцом.

Без всякой охоты он вошел и неуклюже совершил акт представления.

— У-у-у, мистер Э., я-то и не видела, что вы тут сидите. — Джой так и лучилась радостью. — Здорово! Вы тоже красавчик.

Можно вас чмокнуть? — И, не дожидаясь ответа, облобызала в обе щеки бесцветного человечка.

Уиллис нервно стрельнул глазами в жену.

— Сядь, — сказала Уинифред леденящим тоном. — Это Джозефина, не так ли?

— Ага, — ответила Джой. — Но все мои кореши зовут меня Джой. Это у меня как прозвище вроде.

Она плюхнулась на узкий коричневый диван и поманила к себе Дека.

Он неохотно сел рядом.

Воцарилось молчание.

Нарушила его Уинифред:

— Ты очень припозднился, Дек. С чего бы это?

— Говорила я ему, припаздываем, — заворчала Джой. — Сколько раз обалдую этому говорила, но он разве послушает.

Теперь-то Дек как раз и слушал. Как смеет она обзывать его при матери! Как смеет!

Уинифред подхватила:

— А Деку что ни говори, все без толку. Все равно слушать не будет, сделает по-своему и все не так, как надо, и дела ему ни до кого нет.

Джой участливо кивнула.

Уинифред испустила мучинический вздох.

— Мы все для него делали. Себя не жалели ради него. Рассказывал он, как я чуть не умерла, его рожая?

Джой затрясла острыми пучками волос.

— А что ему до таких мелочей? — продолжала Уинифред. — Это ведь я чуть не умерла, а не он.

— Футы, во балбес, — вставилась Джой, довольная, что миссис Эндрюс делится с ней сокровенным.

— Может, вы думаете, что после всех моих страданий у меня родился заботливый сын, любящий свою мать? Нет. Дек доставляет мне лишь боль и мучения. Он…

Дек слушал, как срываются с ее тонких поджатых губ резкие слова обвинений. Он слышал их уже столько раз — всю свою жизнь.

Ни на что не годный, лоботряс, размазня, думает только о себе.

Джой упивается каждым словечком, открыв слюнявый рот, закатывая пьяные глазки. Согласно кивает. Она с матерью заодно.

Он чувствовал, что его вероломно, ужасно предали. Они смотрят на него как на пустое место. Только с Джой он был большим человеком. Ее ковбоем, ее возлюбленным. Неужто проститутка все врала?

Постепенно его стало охватывать бешенство. Он не позволит матери разрушить то, что было у них с Джой.

Он резко встал.

— Мы собираемся пожениться, — сказал он.

Уиллис Эндрюс заторопился включить телевизор, как будто это могло предотвратить надвигающийся скандал.

Уинифред глядела на него, как смотрят на разлагающийся труп.

Джой захлопала в ладоши — так дети радуются новой игрушке.

Потом сказала то, что говорить не следовало:

— Вот у видите, миссис Э., как мы поженимся, я Дека исправлю.

Вы и я — мы вместе за него возьмемся. — Она глупо захихикала. — Гриву заставим обрезать и одежу купить поприличнее. — Глаза у нее сияли. — Миссис Э., обещаю, из меня выйдет потрясная дочь. Вы меня полюбите. — Вся она излучала надежду. — Вот ей-ей!

Уинифред сначала таращилась на Джой, потом уставилась на Дека.

— Это то, что ты хочешь, сын? — спросила она, все еще не веря. — Эта… эта… шлюха?

Джой помрачнела.

Уиллис Эндрюс не отрывал взгляда от телевизора.

— Да, — сказал Дек.

Она презрительно скривила тонкие губы.

— Яне ослышалась, ты сказал «да»?

— Она меня любит, и я без нее не могу.

— Тебя любит. Разве тебя можно любить?

Кровь застучала у него в висках.

— А она любит.

— Ты к ней хоть раз пригляделся? Она же шваль.

— Эй… — начала было Джой, но никто ее не замечал.

— Со мной она добрая. Славная.

— Она жалкая уличная шваль. И даже такая она слишком хороша для тебя. Для тебя любая слишком хороша… ты ведь знаешь, да?

Джой вся съежилась на ветхом коричневом диване. Где-то она, наверное, переборщила. Лучше бы сейчас заткнуться, пока не удастся все вернуть в нормальную колею.

Уинифред продолжала поливать сына, измывалась над ним, обрушивая на него жестким непреклонным голосом оскорбление за оскорблением.

Всю жизнь он сносил это. И никогда прежде не оправдывался и не пытался отвечать тем же. Даже когда они заставили его продать машину — гордость его и утеху. Но когда тут сидит Джой и слушает…

— Ненавижу тебя! — вдруг заорал он. — Лучше б ты сдохла, когда меня рожала! Лучше бы ты в жопу подохла! Ты мне жизнь испортила!

Потрясенная, Уинифред на какое-то мгновение умолкла.

— Ах ты, паразит неблагодарный! — вскипела она. — Грубости от грубой сволочи?!. Мы тебя из грязи вытащили. Дали тебе крышу над головой, накормили, одели. Хоть ты нам и неродной. Своей матери ты не нужен был…

— Уинифред, — попытался вмешаться Уиллис.

— Молчи! — зашлась она в злобе. — Пора ему узнать правду.

Дек помотал головой. Что она болтает? Он ничего не понимал.

— Мы тебя купили, — сказала она; глаза ее, обычно тусклые, чуть ли не горели. — Как покупают собачонок. Выбрали тебя… как щенка в помете. Ха! Тот еще выбор.

— Что ты болтаешь? — жалобно заныл он.

— Сто пятьдесят долларов. В то время немалые деньги. — Ее лицо сияло торжеством, словно она испытывала необычайное облегчение. — Что ты на это скажешь?

Он дрожал. у — Врешь!

— Не вру.

Он закричал не своим голосом:

— Врунья!

— Нет, — твердила она упрямо. Пошла в другой конец комнаты, к письменному столу, который всегда держала под замком, открыла. Теперь только телевизор издавал звуки. Уиллис Эндрюс схватился за голову и что-то бессвязно лепетал.

Джой будто вросла в диван. Препоганый вышел поход в гости.

Любящая семейка встречает ее с распростертыми объятиями.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});