Жизнь моя - Мишель Пейвер

class="p1">Она наблюдала за танцующей по мостовой тенью молодой листвы и думала о последнем шансе в исправлении ошибок прошлого. Потом встала, прошла внутрь и набрала телефон Патрика.

То, что ответил его клерк, звучало тревожно:

— Нет, мистера МакМаллана в Палате нет. Дома его тоже нет, они уже пытались с ним связаться. Можно бы попробовать позвонить в больницу, хотя…

Сердце Антонии дрогнуло: больница?

Ответ клерка был уклончивым. Если она об этом не знает, то он ничего не может добавить. Возможно, ей лучше поговорить с мистером Пасмором, так как мисс Суинберн на конференции. Пасмор должен сейчас быть дома, дать номер?

Джулиан ответил почти сразу, и ему стоило огромного труда скрыть разочарование, услышав ее голос. У них состоялся короткий нескладный разговор, в котором больше говорил он, а когда она положила трубку, ей необходимо было выпить, и на сей раз что-нибудь покрепче, чем кофе. Когда официант принес ей coup de rouge, она сделала усилие, чтобы не уронить его.

Попыталась покончить с собой?! Бедная маленькая Моджи! И бедный Джулиан. И Дебра. И Патрик.

Голос Джулиана был растерянным, и он ничего не знал о том, где Патрик. По его словам, он и сам хотел бы знать, где он. Он беспокоился о нем.

Она внезапно вспомнила, как молодой человек спускался по улице, а восьмилетняя девочка бегала вокруг него кругами. А вот Патрик в мастерской, сидит на скамейке, и Моджи инструктирует его, как нумеровать черепки. Она спросила себя, как он воспринимал все это.

Она покончила с одним бокалом и заказала другой.

«Тут никто не виноват, — говорил ей Джулиан. — На самом деле все только сейчас открылось. Правильно или нет, но то, что сделала Моджи, стало своего рода катализатором. Нам придется заняться этим. Ради нее. А может, и ради нас самих».

Сердце обливалось кровью — слушать, как он пытается быть оптимистичным.

Официант принес второй бокал. Она рассматривала его. Напрасно она заказала еще одну порцию, учитывая, что ей сегодня придется вести машину до деревни, паковать вещи и отбывать в неизвестном направлении, когда мельница сменит хозяина. Эта мысль наполнила ее страшной усталостью. Ей хотелось поговорить с Патриком и убедиться, что с ним все в порядке.

Сквозь бокал она наблюдала, как солнечные лучи становятся рубиновыми.

— За тебя, Моджи, — прошептала она. — И за тебя, Патрик, тоже. Где бы ты ни был. «Кубок вина после полудня…»

Кубок вина…

Она нахмурилась. Где она слышала эти слова раньше?

Она медленно поставила бокал. Кубок или бокал… Потом до нее дошло. Майлз, скрючась, как гном, на нагретом солнцем склоне холма размахивает пустой бутылкой от шампанского, словно провозглашая издевательский тост:

«Кубок вина днем — и не надо кувшина с водой.

Бахус из этих подвалов чистый струится…»

Внезапно все встало на свои места. Конечно же. Как она могла быть такой глупой? Майлз спрятал кантарос в подвале, в единственном месте, куда ни она, ни ее отец не заглядывали. Подвал был слишком большим, слишком темным, слишком неисследованным. Кроме того, он всегда был заперт. Хотя это не представляло препятствия для Майлза. Напротив, он был бы рад такому вызову.

Она взглянула на часы. Чуть за полдень. У нее менее двенадцати часов на то, чтобы добраться до профессора Мерно, забрать свои вещи, вернуться в Ля Бастид, обыскать подвалы и, в довершение всего, войти в контакт с Патриком — выяснить, что он делает.

Перед тем как покинуть кафе, она снова попробовала позвонить в Палату. На этот раз она обратилась прямо к старшему клерку, который чопорно ответил ей, что мистера МакМаллана не было и нет и что он не ожидается. Мистер МакМаллан подал в отставку.

Подал в отставку?

Она набрала номер, который, после некоторых колебаний, ей дали как номер его домашнего телефона. Подключился автоответчик, но она не оставила сообщения, на случай, если там Нерисса. То же самое было, когда она позвонила в Ля Бастид. Где же он? Она хотела снова позвонить Джулиану, но потом отказалась от этого. У него и без того дел достаточно.

Она позвонит еще раз, приехав на мельницу.

* * *

Был полдень, и, поскольку Патрик пропустил завтрак в самолете, он был голоден, но, что съесть, решить не мог. В конечном счете он вообще отказался от этого. Сейчас не до еды. Надо найти Антонию.

Он стоял посреди кухни, пытаясь думать. Но его мысли неслись вскачь, отклоняясь, когда считали нужным, и становилось все труднее собрать их вместе.

Ну-ка, подумай. Ты же юрист, в конце концов! Конечно, ты сможешь ее переубедить.

Может быть, сможешь. Но сперва ее надо найти.

Одно известно наверняка: сегодня в полночь мельница перейдет к Дебре. А это значит, что Антония должна вернуться за своими вещами — в противном случае помощники шерифа выкинут их на улицу.

Так чего же ты ждешь? — подумал он. Иди на мельницу! Черт, может, она уже там!

Но на мельнице Антонии не оказалось, хотя, загадочным образом, дверь была открыта. Он вошел внутрь. Никаких сообщений на автоответчике. Его последняя надежда на то, что Нерисса лжет и Антония не забирала их, испарилась.

На полу он нашел россыпь почты. В глаза бросился конверт, доставленный курьером из Парижа, с пометкой «срочно». Он пожалел, что не догадался послать такое же письмо из Лондона. Может быть, она восприняла бы это более серьезно, чем набор бессвязных сообщений по телефону.

Он подошел к столу, вырвал лист из блока для заметок и нацарапал записку: «Антония! Я говорил всерьез. Каждое слово. Патрик». Он прикрепил записку на холодильник, рядом с открыткой, изображающей Кассия, — здесь она ее точно увидит.

Когда он это сделал, на глаза ему попался флюоресцентный зеленый листок. «КЕЙТ» — было написано на нем большими красными буквами, а внизу — телефонный номер в Лондоне. Он положил листок в карман и вышел.

Вернувшись домой, он набрал этот номер и с некоторым облегчением попал не на сумасшедшую Кейт, а на мужчину с пронзительным голосом, который представился как муж подруги.

— Нет, — сказал пронзительный голос, — Антония последние несколько дней на связь не выходила. А разве она не за границей?

Да, он передаст жене, что Патрику нужно срочно связаться с Антонией, а если Антония позвонит сама, он ей немедленно скажет об этом.

Муж был более сговорчивым, чем жена, но подозрительно неопределенным. В довершение всего, заканчивая разговор, он назвал Патрика «мистером Тойнби».

Патрик снова обнаружил, что стоит посреди кухни, думая, как