Повеса - Мэри Патни

Единственным человеком, с которым ей хотелось попрощаться, был Джейми Палмер. Она нашла его в сарае, где Джейми ремонтировал упряжь.

— Я слышал, вы отправляетесь домой, леди Элис. Ну что ж, значит, время пришло.

Элис посмотрела на него — такого большого и надежного, — и ей захотелось забраться к нему на колени и заплакать. Джейми был ей настоящим другом, на помощь которого она могла рассчитывать всегда.

— Может, поедешь со мной обратно в Карлеон, Джейми? Палмер отрицательно покачал головой:

— Энни не хочет. Все ее родственники живут здесь, да и мой дом теперь тоже тут, в Стрикленде. А вам я больше не нужен.

Слезы едва не покатились из глаз Элис, но она сдержалась, понимая, что иначе Джейми ужасно расстроится. Он никогда не видел ее плачущей.

— Спасибо тебе, Джейми, от всего сердца спасибо за все. У меня никогда не было лучшего друга, чем ты. — Она протянула Палмеру руку. — Пожалуйста, присматривай за делами на фабрике и, если там возникнут какие-нибудь проблемы, обязательно дай мне знать. Договорились?

— Само собой, — ответил гигант и неловко поклонился, прежде чем пожать Элис руку. — Вы будете заезжать нас проведать?

Элис поджала губы.

— Не думаю.

Через полчаса, наскоро попрощавшись с собравшейся толпой обитателей Стрикленда, бывшая управляющая имением и ее воспитанники катили в карете по дороге, ведущей в Шефтсбери. Элис ни разу не обернулась назад.

Прячась за густо растущими буками на высоком холме, Реджи смотрел на подъездную аллею. Казалось, после его разговора с леди Элис прошли какие-то минуты, а великолепная карета, вздымая облако пыли, уже неслась по аллее прочь из его имения. Следом за ней трусили на привязи пони Уильяма и кобыла Элис. Напрягая зрение, Реджи глядел вслед карете, стараясь в последний раз увидеть свою любимую и понимая, что это невозможно.

Наконец карета свернула на дорогу и пропала из виду. Реджи ринулся вниз по склону холма, проламываясь сквозь кустарник. Изо всех сил он мчался вперед до тех пор, пока не достиг поворота дороги, откуда можно было увидеть карету перед тем, как она окончательно скроется вдали. Он успел добежать туда вовремя, хотя ноги его дрожали и подгибались от напряжения, а легкие жгло, словно огнем. В последний раз мелькнул на горизонте и исчез черный лакированный экипаж. Дорога опустела.

Элис уехала, ее не было больше рядом с ним.

Повернувшись, он в оцепенении зашагал куда-то, чувствуя, что не может вернуться в опустевший дом. Элис уехала, и он сам сделал все возможное для того, чтобы это произошло. При желании он мог бы утаить свои догадки, и тогда Элис осталась бы с ним. Но это означало бы, что он встал между ней и ее отцом, ее наследством, помешал осуществиться уготованной ей судьбе.

Почему, ну почему отказ от спиртного сделал его таким безнадежно самоотверженным, таким чертовски благородным?

Когда усталый и измотанный Реджи вернулся домой, уже стемнело. По вестибюлю метался Аттила. Услышав шаги Реджи, миссис Геральд вышла в вестибюль его поприветствовать.

— Когда они уезжали, Аттилу нигде не могли найти, — сказала экономка. — Леди Элис просила вас позаботиться о нем.

— Да, конечно, — равнодушно сказал Реджи и зашагал по лестнице наверх, чтобы переодеться. Аттила стрелой метнулся за ним и, проскользнув мимо ног, остановился у порога комнаты, в которой жила Элис. Реджи открыл дверь. Кот вошел внутрь и стал, принюхиваясь, бродить по спальне в поисках исчезнувшей хозяйки. Наконец он вспрыгнул на кровать и хрипло, жалобно замяукал.

— Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, старина, — пробормотал Реджи и отправился в свою комнату, думая о том, что теперь ему придется привыкать жить без Элис, и убеждая себя, что он найдет способ, как это сделать.

Глава 25

Леди Эдисон Блейкфорд — существо идеальное и непогрешимое. Элис немало забавляла неожиданная перемена в ее положении и в отношении к ней людей. Где бы она ни появилась, она неизменно привлекала всеобщее внимание. Если в Дорсете ее уважали, то в Лондоне чуть ли не боготворили.

В столичных салонах было немноголюдно — большинство представителей высшего общества разъехались по модным курортам. Прибытие в Лондон жившего затворником в своем поместье герцога Дэрвестонского и его дочери, о которой в течение многих лет ничего не было слышно, естественно, стало главной темой светских разговоров. Более того, узнав эту потрясающую новость, многие из тех, кто отправился на отдых, предпочли вернуться в Лондон.

Заказанный для Элис роскошный гардероб доставили невероятно быстро — модная портниха не была перегружена работой в межсезонье. Старые знакомые Дэрвестона принимали Элис очень тепло, в пышных словах выражая радость по поводу ее возвращения в круг избранных. Ей же в такие минуты казалось, что она слышит, как в их черепах со скрипом проворачиваются шестеренки, — было очевидно, что каждый из них напряженно вычислял того счастливца, который станет ее супругом. Удивляться этому не приходилось: несмотря на свой уже не девичий возраст, она все еще была — а вернее, снова стала — самой богатой наследницей Англии.

Роскошный городской особняк Дэрвестонов впервые за последнее десятилетие гостеприимно распахнул свои двери. В особняке ничто не изменилось с той поры, когда двенадцать лет назад состоялся первый выход Элис в свет и ее первый бал.

Изменилась, однако, сама Элис, и изменилась очень сильно. Ее больше не тревожило, что думает о ней толпа богатых бездельников и бездельниц. Всякий раз, входя в зал, где проводился очередной светский раут, она, великолепно одетая, уверенная в себе и самая высокая из присутствующих дам, приковывала к себе взгляды десятков и сотен глаз — сама же испытывала невыразимую скуку. Ей доставляли удовольствие лишь простые развлечения вроде походов с мальчиками в Тауэр и в цирк. К всеобщему удивлению, их неизменно сопровождал сам герцог, причем по его виду нетрудно было угадать, что ему тоже приносят радость эти совместные прогулки. Наблюдая за тем, как ее отец старается добиться расположения Питера и Уильяма, Элис подчас испытывала неприятное и, казалось бы, неуместное чувство ревности. Ей было прекрасно известно, что герцог Дэрвестонский всегда мечтал о сыне, а Элис, как бы она ни старалась, была не в состоянии его заменить.

Впрочем, не приходилось сомневаться, что герцог был безмерно рад возвращению дочери в родной дом. Их доверительные отношения понемногу восстанавливались, и боль от разрыва с отцом, которая, казалось, навеки поселилась у Элис в душе, постепенно стихала. Но даже это не могло возместить Элис потерю Реджи.

Стрикленд опустел — ощущение пустоты было у Реджи даже более сильным, чем тогда, когда он впервые приехал в свое имение после долгих лет отсутствия. Оставалось лишь удивляться, как быстро он привык к жизни под одной крышей с людьми, с которыми он совсем недавно познакомился. Реджи скучал по молодым Спенсерам, по их смеху, ссорам и препирательствам. Но больше всего ему не хватало Элли.