Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II - Евгений Александрович Адамов

чисто, везде канализация и воздух чистый. Наши солдаты, столяры, сапожники, портные, занимаются своим мастерством в светлых мастерских. Повара готовили ужин в больших кухнях. Хлеб хороший, напоминает наш черный. Я спросила, что бы они желали иметь. Все просят русские книги для чтения, — учебники русско-немецкие, некоторые — молитвенники, Евангелия, святцы, тоже польские книги. Может быть, ее величество соблаговолит приказать послать книги в Дёбериц (около Берлина). Вообще наши солдаты жалуются, что так мало получают из России, и начальник лагеря, обер-лейтенант Альберти, мне это подтвердил и удивлялся, что, в сравнении с англичанами, русские почти ничего не получают; я сама видела, в отделении для посылок более половины большой комнаты заставлено английскими посылками, а русских лежало только несколько на полке. Альберти мне сказал, что часто означенное на посылке (в русских) не находится там, или же иногда съестные припасы до того испорчены, что ради гигиены приходится их уничтожать. Все лагери для пленных построены как лагерь в Дёбериц. В настоящее время в Дёбериц 2000 человек русских, остальные находятся на полевых работах у помещиков артелями по 30–50 человек. Им положена ежедневная плата, которую они получат на руки по заключении мира. Каждые пятнадцать дней приезжает в лагерь русский священник. В Дёбериц, кроме врачей, нет офицеров. Я говорила с одним доктором, который сказал, что больных очень мало, есть некоторые с больными глазами, но и те все выбежали, даже добрый хохол, у которого горло болело, посмотреть на свою землячку.

Мой племянник Милорадович, сын моей сестры, переведен теперь со всеми офицерами, которые были в Burg в Mainz, и я получила позволение его видеть в Франкфурте, куда его перевезли на автомобиле в General Commando, — где я его два часа видела без свидетелей. Конечно, он очень скучает, и ему больно, что именно теперь он не может служить своему дорогому отечеству. Вместе с ним в Mainz много англичан, французов, бельгийцев. Он говорит, что англичане симпатичнее других, но прямо, не стесняясь, говорят — как только будет мир, мы немедленно заключим союз с Германией, чтобы напасть на Россию!!! Да, недаром Хомяков говорил про Англию: «Коварный Альбион».

Великий герцог Гессенский, узнав, что я в Франкфурте, немедля телефонировал приехать завтракать в Вольфсгартен. Лишнее говорить, с какою любовью он говорил про Вас и императрицу и как искренно он желает мира и как радовался, что фон Ягов решился со мной высказаться.

Это письмо будет доставлено в Царское Село и передано дежурному флигель-адъютанту для передачи в собственные руки вашего величества. Смею просить приказать мне дать ответ, который могу передать фон Ягову. Я буду его здесь ждать, — а потом, увы, должна вернуться в Клейн-Вартенштейн, который до окончания войны не имею права покинуть. Если ваше величество решите с высоты Вашего престола произнести слово мир, Вы решите судьбу народов всего мира, и если Вы пришлете доверенное лицо, единовременно такое же лицо будет послано отсюда для первых переговоров.

Вашего императорского величества

с чувством глубочайшей преданности верноподданная

Мария Васильчикова.

Если бы ваше величество пожелали, чтобы я лично передала все слышанное и все, что видела здесь и в Германии, мне всячески облегчат путешествие в Царское Село, — но я должна все же вернуться в Австрию до окончания войны[568].

333. Российский посланник в Стокгольме А. В. Неклюдов министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 234. 7/20 июля 1915 г.

Сюда приехал на днях из Берлина директор Deutsche Bank Монкевиц. В разговоре с одним русским, коему, очевидно, поручено было мне это передать, директор упомянутого банка высказал горячее пожелание берлинских правительственных кругов добиваться отдельного мира с Россией. Во всей Германии чувствуется-де бесцельность борьбы с восточной соседкой, против которой якобы не питают никакой злобы; Германия готова была бы предложить России для замирения то, что издавна составляло историческую нашу цель, а именно Константинополь и Проливы, вознаградить Турцию Египтом, кроме того, можно было бы разграничиться удобнее, отдав Германии восточную часть (….сувки), а России часть восточной Галиции. Сопоставляя эти предложения Монкевица, хорошо известные и Луциусу, с недавними хвалебными отзывами Свен Гедина о русской армии, очевидно навеянными из германской главной квартиры, можно заключить, что, несмотря на повсеместное движение германских войск вперед на Восточном фронте, в Берлине сильно озабочены дальнейшим течением войны и конечными ее последствиями.

Неклюдов.

334. Российский посланник в Стокгольме А. В. Неклюдов министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 241. 10/23 июля 1915 г.

Ссылаюсь на мой № 234.

В настоящую минуту германская пресса и германский здешний агент распространяют, что в ближайшем времени после ожидаемого решительного боя в районе Вислы и, разумеется, победы германских войск Россия немедленно склонится на переговоры о сепаратном мире, по которому она получит Проливы, а Германия — Польшу. Телеграмма петроградского агентства от 22 июля, передающая мнение наших военных авторитетов о неминуемом бое, который для нас решит всю кампанию, рассматривается здесь в биржевых и политических кругах как полное подтверждение германских ожиданий. Здесь выставляют телеграмму как заблаговременное извещение о неминуемом русском поражении, после которого нам не останется иного выхода, как заключить не безвыгодный мир. Это тем неприятнее, что все германские происки, очевидно, рассчитаны на возбуждение недоверия между союзниками.

Неклюдов.

335. Российский посланник в Стокгольме Л. В. Неклюдов министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 260. 15/28 июля 1915 г.

№ 1.

Ссылаюсь на свой № 234.

То же лицо, вызванное Монкевицем в Мальмё, передало мне следующий разговор, имеющий уже характер прямого предложения. М. начал с того, что в Германии существуют якобы 2 партии сепаратного мира, одна стоит за уступки в пользу Англии, другая — за уступки России. Первая партия представлена, главным образом, в Гамбурге; к ней принадлежит Дернбург, ее поддерживают американцы и сам Вильсон. Вторую составляет большинство германского народа, который решительно не понимает смысла ожесточенной (борьбы) с Россией, и правительство, понимающее, что в вопросах войны, которая ведется всем народом, нужно считаться с народными чувствами и симпатиями. М. продолжает: 1) Война началась с (того), что Россия вступилась за Сербию, а Германия за Австрию: если оба клиента сговорятся и помирятся, — а это весьма возможно, — то какой смысл будет в продолжении войны между патронами. 2) Россия доверяет Англии, как верному союзнику, а между тем из Англии делались нам за последние недели предложения о примирении; условиями ставилось — полное освобождение Бельгии и, взамен того, возвращение наших колоний. Англия видит теперь, что ей придется делать огромные денежные пожертвования для поддержки союзников, и начинает понимать, что результаты могут далеко не оплатить издержек. Английская