На краю пропасти - Юрий Владимирович Харитонов

пустом космосе, распахнувшем всю древнюю бесконечность навстречу ей. Ещё чуть-чуть, и она найдёт себе подобных… Окажется среди людей… Какие они? Как отнесутся к девушке? Ведь Ольга, только встретив Игоря, поняла, насколько люди разные. И плохие, и хорошие, и просто ужасные. И то, что смерть приходит к славным людям не реже, чем к плохим, — тоже.

Перед глазами мелькнули лица. Игоря — доброго и сильного, опытного и способного противостоять страшному миру и защитить окружающих. Яра — необычного юноши, к которому она успела прикипеть душой за время короткого путешествия. Чувства, испытанные в его тёплых и нежных объятиях, ни с чем не сравнимы. Так обнимать может только любящий человек, как и защищать с остервенением зверя… Лиды — тучной, но в то же время до краёв наполненной бесконечной энергией женщины. Джорджика — простоватого, немного наивного мужичка, не побоявшегося встретиться с ужасающим миром вне стен. Любое лицо напоминало о смерти. Вот она — рядом. Она живёт по соседству с каждым человеком, тихо касается его ночами, ожидает, следит, записывает… Все дела вписывает, любую рану зарисовывает. Является поверенной всякой жизни. Протяни руку — и встретишься с ушедшими в другой мир. Никто не застрахован. Никто не вечен. А значит, и Ольге нечего бояться. Ни людей, ни нового подземного мира. Каким он будет? Да уже неважно. Она наполнит свою жизнь тем, к чему привыкла, тем, что интересно, что оставили ей на память друзья и любимый.

Внезапно Ольга остановилась. Что-то не так было с поверхностью внизу, что-то странное и знакомое угадывалось в том спокойном отблеске, когда фонарик падал на ровную поверхность внизу. Впрочем, не совсем гладкую. Будто застывшие или замершие, в ней местами торчали опухшие руки, ноги, головы… людей! Вернее, их полусгнившие трупы. А поверхность оказалась водой! Здесь она пока не успела замёрзнуть, но, наверное, вода всегда оставалась холодной, так как мёртвые ещё не разложились окончательно, а плавали и смотрели выпученными глазами вверх, на Ольгу, и беззвучно кричали раскрытыми чёрными ртами. Девушка в ужасе замерла.

Что дальше? Видимо, то уютное, домашнее метро, о котором говорил Потёмкин уже давно залито водой, а значит, и его жители уже совсем давным-давно не жители… А значит…

Метро необитаемо!

Ольга едва сдержала крик отчаяния, рвущийся изнутри, и бессильно уселась на ступеньку. Она долго смотрела на застывшую воду и мёртвых, словно отдыхающих в ней, и не могла в это поверить. Странное оцепенение завладело телом, будто оно уже не знало, как реагировать на очередную страшную новость, и решило просто отдохнуть перед неизбежным.

Из ступора Ольгу вывел кашель и далёкий хрип. Она вздрогнула и слишком резко вскочила, отчего фонарик выпал из рук, стукнулся о ступеньку ниже и потух. От вновь навалившейся темноты стало дурно. Девушка присела, ожидая, что монстр вот-вот набросится сверху, и нашарила фонарик. Она встала и включила его, но луч не появился. Где-то вверху к ней спускался чёрный силуэт, видимый на фоне слегка освещённого вестибюля. Ольга стукнула по фонарику, луч мигнул и вновь растворился во тьме. Тогда девушка дрожащей рукой подняла пистолет и попыталась нажать на спуск, но не могла. Нечто знакомое присутствовало в силуэте монстра, хотя существо шло как-то криво, будто оно было ранено и испытывало боль. Ольга медленно жала на спусковой крючок, и пистолет вот-вот должен был выстрелить, как фонарик вспыхнул светом и больше не затухал. И одновременно, бабахнул пистолет. Руку дёрнуло и увело вверх и в сторону. Раздался металлический лязг — пуля попала куда-то в железные ступеньки. Спускающееся по эскалатору существо подняло руку, чтобы защитить глаза от яркого света, но Ольга успела разглядеть залитое засохшей кровью лицо.

— Оля, не стреляй! — прохрипел Яр. — Это я! Куда ты всё время бежишь? Остановись, любимая… Это всего-то я…

— Ярос? Но как?.. — только и спросила девушка.

Ольга от нахлынувших эмоций как-то странно взвизгнула, потом хрюкнула, выронила пистолет и бросилась к Яру. Налетела на него, сшибла с ног, и юноше пришлось усесться на ступеньки. Ольга ощупывала его и рассматривала, не веря глазам и ощущениям. И глупо, но сча́стливо улыбалась. И как только она приняла его за Потёмкина и чуть не убила своими руками?

Потом они долго обнимались и сидели, обсуждая происшедшее, и что делать дальше. В итоге Яр, рассматривая воду, затопившую метро, устало сказал:

— Пойдём отсюда. Здесь смерть. Мы не сможем жить в этом городе.

— А где же нам жить тогда? — жалобно спросила Ольга. Известные ей варианты закончились. Не возвращаться же в Юрьев-Польский⁈ — Нас нигде не ждут.

— Значит, пойдём туда, где нас быть не должно́. Туда, где нет тех, кто нас не ждёт. Сейчас на Земле места предостаточно, но только не здесь. Там, где нет ни людей, ни животных, хозяйничает Смерть. И если мы не уйдём отсюда как можно быстрее, то она и нас найдёт. А я… я ещё так мало знал тебя! Я ещё хочу. И как можно дольше. И чтобы дом… и чтобы дети… пойдём?

Ольга едва не разрыдалась от столь необычного предложения руки и сердца. Она прильнула к Яру и крепко обняла, потом нашла губами его губы и впилась в них. После отстранилась и заглянула прямо в глаза. Собралась с духом и сказала:

— Пойдём! Я тоже всю жизнь ожидала этого. Дома, мужа, детей… Дожидалась жизни. И хочу туда, где будет она, а не смерть.

— Мы обязательно найдём это место, — улыбнувшись, сказал Яр и медленно поднялся. Ольга направила фонарь вверх, и парочка навсегда покинула это страшное место.

Эпилог

Десять лет спустя…

— Мы тогда ушли из Москвы, нашли спокойное и безлюдное место под Александровом. Через девять месяцев Ольга родила тебя, Игорь, — Ярослав похлопал по спине девятилетнего сына, а потом погладил по лысой, с костными наростами голове семилетнюю дочь. Дети печально прижались к отцу и со слезами на глазах, но сдержанно внимали словам. — А ещё через два родилась ты, Оля. Она была замечательной женщиной и супругой и ненадолго стала матерью. Жаль… жалко, что тот поход в Москву стал роковым для неё. Там к Ольге прицепилась сама Смерть, и в её теле поселился ужасный монстр — рак. — Яр с детьми стояли над свежей могилой, а в изголовье её высился чёрный камень,