Шкатулка с бабочкой - Санта Монтефиоре

В который раз Артуру оставалось только закатить глаза и отступить. В последние несколько месяцев Элен вела себя холодно и отстраненно. Ее настроение резко менялось в диапазоне от обожания до полного равнодушия, но он уже привык к этому. Привык он и к постоянным нездоровым шуткам, которые, казалось, стали неотъемлемой чертой ее характера. Подобно угасающей свече, ее тяга к нему явно ослабевала с каждым днем. Если он ничего не предпримет, это пламя потухнет навсегда. Но он не знал, что именно нужно делать. В отчаянии он стал выдвигать предположения, не появился ли у нее кто-то другой.

У Элен был кто-то другой, и этим другим был… Рамон. Точнее тот, кого судьба послала ей в образе Рамона, наделив теми же внешними данными и даже похожим голосом. Испанец Диего Миранда появился в ее жизни при обстоятельствах, вызвавших у нее ощущение дежа вю. Когда она закрывала ночью глаза и ее разум отдалялся от дневных забот, и когда она лежала в грубых объятиях Диего Миранды, она видела перед собой лицо Рамона Кампионе — единственного мужчины, которого, как она верила, она любила в своей жизни. Она пролила уже столько горьких слез сожаления, что их хватило бы, чтобы потопить один из кораблей, на которых плавал Диего. Оглядываясь назад на свою жизнь, она признавала совершенную непоправимую ошибку. Мариана была права, говоря о том, что нельзя узнать истинной ценности того, что имеешь, пока его не потеряешь.

Она знала, где находится Рамон, но не слышала о нем ничего уже долгие годы. Она даже не удосужилась разыскать его, чтобы сообщить о свадьбе их дочери. Теперь она сожалела о том, что не сделала этого тогда. Ведь как раз в тот момент был прекрасный повод для звонка, а сейчас в этом не было уже никакого смысла.

Элен не предпринимала никаких попыток обзавестись любовником. Она даже не думала об этом. Ее сердце витало где-то в прошлом, почти не беспокоясь о том, что происходит вокруг. В одно холодное летнее воскресенье она находилась в пабе в Польперро вместе с Артуром, когда ее случайно толкнул незнакомый молодой человек с длинными черными волосами и глубокими черными глазами, опрокинувший ее стакан с красным вином на ее же белый кашемировый свитер. Она мгновенно вышла из себя, размахивая руками и разразившись громкими проклятьями, но не из-за него, а из-за сиюминутного осознания ничтожности своей жизни.

— Я очень сожалею, — оправдывался юноша, в отчаянии повернувшись к бармену. Тот вручил ему полотенце для посуды, которое он стал в смущении прикладывать к ее груди. — Я не знаю, как мне вымолить ваше прощение, — произнес он, в то время как Элен в ужасе уставилась на него.

— Ваш акцент, — бормотала она. — Откуда вы приехали?

— Из Испании. — Она явственно почувствовала, как захватывает дух и словно на качелях кружится голова вместе со странным ощущением дежа вю. Его голос звучал в точности как голос Рамона. Посмотрев в его глаза, она тут же уверилась, что они похожи на глаза Рамона. Дошло до того, что мучившие ее страдания заставили ее поверить, что это тень Рамона, магически отделившаяся от него.

— Диего Миранда, — представился он, протягивая руку.

— Элен Куки, — ответила она. — Раньше я жила в Чили, — добавила она, позабыв о мокром пятне на своем свитере.

— Неужели? — вежливо удивился он. — Тогда вы должны говорить на испанском.

— Да, конечно, — радостно подтвердила она охрипшим от охватившего ее возбуждения голосом. — Но у меня не было практики уже много лет.

— Вы никогда не сможете забыть такой язык, как испанский.

— Да, думаю, вы правы, — согласилась она, наслаждаясь музыкой его голоса, которая, казалось, звала ее с туманных берегов далекого прошлого. — Чем вы занимаетесь?

— Морские перевозки.

— А, армада. — Она засмеялась.

— Нечто в этом роде, — снисходительно ответил он. — Позвольте дать вам мой адрес, чтобы вы могли прислать мне счет.

— Счет?

— Счет за сухую чистку, — пояснил он удивленно, слегка нахмурившись.

— Ах да, счет. — Она рассмеялась, глядя, как он заулыбался, и снова ощущая, как захватывает дух. — Вы живете в Польперро?

— Нет, здесь я проездом.

— О, — вздохнула она, пытаясь скрыть свое разочарование. — Где вы остановились?

— У друзей.

— Осматриваете достопримечательности?

— Да.

— Как странно, — вспомнила она, качая головой. — Именно так я и встретилась с Рамоном.

— Кто такой Рамон?

— Это было в другой жизни, — сказала она, отбрасывая воспоминания и одновременно улыбаясь им. — Я водила его по старым пещерам и тайникам контрабандистов. Эти места вы не найдете в путеводителях.

В больших глазах Диего загорелся интерес.

— Правда? — спросил он и улыбнулся. — Боюсь, что мне приходится пользоваться картой.

— Вы хотите сказать, что ваши друзья ничего вам не показывают?

— У них просто нет времени, они работают, — сообщил он.

— Если вам нужен гид, я могу показать вам места, о которых знают очень немногие. Видите ли, я выросла в этих краях, — пояснила она.

— Это для меня большая честь, — мгновенно согласился он, целуя ей руку.

Она подарила ему кокетливую многообещающую улыбку и тут же была отвлечена настойчивыми жестами Артура, находившегося в другом конце паба.

— О Боже, — раздраженно вздохнула она. — Я совершенно забыла о нем. Не беспокойтесь, — отреагировала она на вопросительный взмах его бровей и покачала головой. — Ждите меня здесь завтра в одиннадцать часов. — Он понимающе кивнул и улыбнулся, не веря в свою удачу, поскольку успел заметить ее обручальное кольцо и заботливость мужа. Но он был испанцем, и этим было все сказано…

Диего удивил энтузиазм, с которым Элен окунулась в любовное приключение, и он решил, что их у нее было уже достаточно много. Она возила его по побережью и разрешала ему заниматься с ней любовью на скале с видом на море или прямо в автомобиле. Позже она пригласила его к себе домой, где отправилась с ним в постель, наслаждаясь его грубыми объятиями, нежными поцелуями и чувственными ласками. Закрыв глаза, она требовала, чтобы он обращался к ней только на испанском, и мысленно пересекла пространство и время, возвращаясь к тем временам, когда Рамон еще не уезжал от нее, а она еще не оттолкнула его от себя.

Когда Артур впервые с трудом повернул кран в душе, он удивился, — Элен всегда оставляла его не закрытым до конца. В следующий раз он был озадачен, а на третий раз интуиция подсказала ему, что душем пользовался другой мужчина. Он оперся о стену, ощутив, как сердце уходит в пятки. В последние несколько дней Элен выглядела более дружелюбной, счастливой и не пыталась его оскорблять или игнорировать. Она обнимала его слишком уж тепло и с очевидным теперь чувством вины. Стоя под горячим душем, он предоставил горячей воде возможность смыть нараставший в нем крик протеста, мешавший рассуждать рационально.

Он полагал, что ее отчужденность кроется в озабоченности непутевым сыном. Беспокойство о Хэле превратилось для нее в повседневное занятие. Он не считал это признаком охлаждения к нему самому, поскольку боготворил ее. Секс никогда не составлял у них проблемы; они любили друг друга в постели, предаваясь утехам даже в тяжелые времена. Осознание того факта, что она отдалась другому мужчине, вызвало у него приступ тошноты и головокружения. Его ранило ее вульгарное предательство после всего того, что он для нее сделал.

Он мог только гадать, кто бы это мог быть. Но Артур вовсе не был глупцом. Ему казалось, что он это знает. От его внимания не ускользнул ее разговор с темноволосым иностранцем в пабе. Она вернулась к столику с раскрасневшимся и несколько безумным лицом. И весь вечер продолжала смотреть на него, следить за ним, скромно опуская глаза, когда встречалась с ним взглядом. Артуру все это не понравилось, но в тот момент он, как обычно, нашел ей оправдание. В легком флирте ведь нет ничего плохого, если он позволяет ей ощущать себя более счастливой и привлекательной.

Потом она ушла с Артуром в веселом настроении и без умолку болтала в машине всю дорогу домой. Обычно же она уныло смотрела в окно, односложно отвечая на его попытки начать беседу. Но тогда он ничего не заподозрил, поскольку даже не мог себе представить, что она способна на такое падение.

После отчаяния пришло озлобление. Он стучал кулаком по мокрой плитке стен ванной комнаты, а его легкие наполняла ярость, исторгая из них мучительные хрипы. Он вспоминал их первый поцелуй, первые прикосновения, день их свадьбы и то, как хорошо они вначале жили вместе, но не ощущал ничего, кроме ненависти и отвращения. Потом он в точности припомнил все те оскорбительные выпады, которые она позволяла себе в его отношении, ее пренебрежительное к нему отношение и прикусил губу, презирая себя самого. Он мужественно выдерживал все это ради любви к ней, но испытанное сейчас унижение переполнило чашу его терпения.