Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник) - Александр Михайловский

– Господин Тамбовцев, – спросил он, – а что такое «десантно-штурмовой полк»? В чем его отличие от обычных пехотных полков?

Как мог, я попытался объяснить императору Николаю боевые задачи воздушных десантников. Конечно, сначала ему было трудно понять такие вещи, как вертикальный охват, десантирование с воздуха и прочие премудрости, о которых здесь после полета братьев Райт только-только начинают догадываться.

Наконец, Николай, выслушав все мои объяснения, задумчиво произнес:

– Но, господин Тамбовцев, такие части, забрасываемые по воздуху во вражеский тыл, не могут быть особо многочисленны. Рота, может быть батальон, не более… Да и противник в своих тылах соберет превосходящие силы, и ваш так называемый десант погибнет в окружении.

– Бывает и так, ваше императорское величество, – кивнул я, – но чаще случается наоборот. Десантников заранее готовят к битве с превосходящим противником. Обычная задача десантно-штурмовой части – высадиться в тылу врага возле какого-нибудь важного объекта, например моста через широкую реку, горный перевал, узел дорог, захватить его штурмом и удерживать в своих руках несмотря ни на что – до подхода основных сил.

– Я вас понял, – кивнул Николай. – В нашей армии тоже есть целый корпус, именуемый Гренадерским и состоящий из подобных частей. Есть гренадерские полки и в составе Гвардейского корпуса. Вы говорите, что полк не только гренадерский, но еще и гвардейский? – Я кивнул, и император с одобрением посмотрел на Ирочку. – Мадемуазель происходит из очень хорошей семьи. Один такой полковник для нашей армии стоит больше трех заштатных генералов.

Тут я полностью был согласен с царем.

Поговорили и о моей скромной персоне. Я рассказал императору, что родился в Санкт-Петербурге на Кирочной улице. О своей работе в органах я распространяться не стал. Зато мои рассказы о путешествиях по свету очень заинтересовали царя и его семью. Даже Александра Федоровна на какое-то отвлеклась от своих мрачных мыслей и с вниманием слушала меня. Ну а девочки, те были просто в восторге. Я смотрел на них, и мое сердце сжималось от боли. Ведь через четырнадцать лет в Екатеринбурге, в ночь с 16 на 17 июля 1918 года, в подвале дома купца Ипатьева… Будьпрокляты те, кто поднял руку на невинных детей! Нельзя допустить, чтобы это повторилось и в нашей истории!

Наверное, нечто подобное почувствовала и Нина Викторовна. Она неожиданно поскучнела и с грустью посмотрела на царскую семью. Николай, почувствовав перемену в нашем настроении, поспешил закончить чаепитие и, извинившись, предложил супруге отправиться в спальню. Александра Федоровна попрощалась с нами, сказав, что ей доставило большое удовольствие общение с нами.

Ирина, которая не была опечалена, как мы, думами о том, что случилось в Екатеринбурге летом 1918 года, беззаботно болтала с Ольгой и Татьяной, сумев разговорить девочек. Она тоже поездила по свету, и ее рассказы о разных чудесных местах звучали для великих княжон как волшебная сказка. Глядя на нее, я почувствовал, насколько она сама еще молода.

Девочки, непосредственные, как все дети, буквально вешались на шею тете Ирен. Вернувшийся вскоре Николай с улыбкой смотрел на них.

– Мадемуазель, – сказал он, – вы понравились моим дочерям и супруге. Поэтому я попрошу бывать у нас почаще, и не в такой официальной обстановке. Но будьте осторожны, я страшно боюсь огорчить мою Аликс и не хочу пока рассказывать ей о тех ужасных событиях, которые могут ждать нас в будущем. Это мой, и только мой крест, и мне нести его в одиночку, – он посмотрел на нас с Антоновой. – Господа, прошу вас, если со мной и Аликс что-нибудь случится, то позаботьтесь о девочках, они-то уж точно ни в чем не виноваты. И еще: в ближайшие дни мы с вами встретимся и поговорим о тех делах, которые не обсуждаются при женщинах и детях. Думаю, что это будет где-то послезавтра.

«Эк его торкнуло, – подумал я, откланиваясь, – точно тут в воздухе витает нечто, словно миазмы смерти. Не у одного меня на душе скребут кошки. Но однако пора. Наше чаепитие в Зимнем дворце затянулось».

Мы тепло попрощались с царем, еще раз попросив его лишний раз не быть мишенью для террористов и, провожаемые генералом Ширинкиным, вышли из Зимнего дворца. Сев в возки, мы отправились в ставший нашим временным домом в Петербурге дворец на Мойке.

1 марта 1904 года, вечер. Лондон, Даунинг-стрит, 10. Резиденция премьер-министра Великобритании.

Присутствуют: премьер-министр Артур Джеймс Бальфур, первый лорд Адмиралтейства Уильям Уолдгрейв и министр иностранных дел Британии Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис, маркиз Лансдаун

– Джентльмены, я собрал вас для того, чтобы сообщить о том, что наши дела не просто плохи, они ужасны, – премьер-министр его величества обвел взглядом своих коллег. – Если всё будет продолжаться и дальше подобным образом, то нас ждет позорная отставка и проклятие потомков.

Сегодня утром меня проинформировали о том, что русско-германский союз, который всегда был кошмаром для нашей старой доброй Англии, это уже фактически неизбежная реальность. Вчера кайзер прочел в рейхстаге громкую речь о «Союзе двух великих народов», а уже сегодня в Киле он должен быть на борту новейшего броненосного крейсера «Принц Адальберт», лишь два месяца назад вошедшего в состав кайзермарине. Как вы понимаете, эта морская прогулка должна закончиться в Кронштадте. К счастью для Англии, у нее много друзей во всех странах, включая Россию и Германию.

– Которым мы вынуждены приплачивать золотом за эту дружбу, – буркнул себе под нос маркиз Лансдаун.

– Ах, вы об этом, – отмахнулся лорд Бальфур, обладавший прекрасным слухом. – С тех пор как Британия начала блюсти только свои интересы, у нас не может быть никаких друзей, кроме платных. Пока мы самая богатая страна в мире, нам не о чем беспокоиться.

– Если наши дела и дальше пойдут так, как они идут сейчас, то мы можем перестать быть самой богатой страной, – проворчал глава Форин-офиса. – Кстати, джентльмены, что вам известно о передаче Германии острова Формоза?

– Ничего, сэр Генри, – лениво ответил лорд Бальфур. – Может быть, вы просветите нас с сэром Уильямом?

Маркиз Лансдаун открыл толстую папку из крокодиловой кожи и достал оттуда несколько листков.

– Итак, джентльмены, наши добрые друзья в Петербурге передали в наше посольство информацию, что в условия мирного договора с Японией будет входить передача острова Формоза в аренду Германии и России сроком на девяносто девять лет. За счет арендной платы Япония покроет свои долги перед германскими банками и контрибуционные выплаты России за вероломное и неспровоцированное нападение, – сэр Генри отложил в сторону один листок и взял следующий. – Так как России половина Формозы нужна примерно так же, как зайцу рыбий хвост, то уже следующее соглашение между Россией и Германией будет о передаче русской доли Германской империи. Взамен немцы выплатят часть суммы наличными, и это закроет русские долги перед французами. Кроме того, немцы построят в России несколько десятков самых современных заводов, обеспечат их инженерными кадрами и обучат местный персонал. Ничего личного, только бизнес.

– А вы уверены, что японцы сразу согласятся с условиями русских? – проворчал первый лорд Адмиралтейства.

– Вы не хуже нас знаете, что русские почти уже дожали японцев, и те опасаются, что в случае затягивания войны условия мирного договора будут еще тяжелее, – вместо сэра Генри ответил премьер-министр. – После этой войны Япония будет бедна, как церковная мышь, а нам они должны во много раз больше, чем немцам. Сэр Уильям, подготовьте план захвата острова Формоза нашим флотом. Сэр Генри, объявите всем, что это обеспечительная мера, гарантирующая возврат Японией предоставленных нами кредитов. С соответствующими процентами и пенями, разумеется. Мы не филантропы, готовые прощать долги. Кстати, сэр Уильям, как там ваша «Марокканка»?

Сэр Уильям Уолдгрейв утвердительно кивнул.

– Четверо суток назад «Марокканка» покинула Гонконг, имея на борту отряд морской пехоты под командованием майора Мак-Кейна. Морские пехотинцы отряда подготовлены для ведения рукопашной схватки в корабельных помещениях. Коммодор Левис Бейли сопровождает их на крейсере второго ранга «Тэлбот».

– Вы не могли бы рассказать об этом немного подробнее, – сэр Артур Бальфур скептически посмотрел на своего собеседника. – От идеи захватить неповрежденный боевой корабль противника в открытом море попахивает откровенной авантюрой.

– Это всё майор Мак-Кейн, – сказал сэр Уильям. – Как человек абсолютно лишенный сантиментов, он предложил свой план. Морские пехотинцы на «Марокканке» будут замаскированы под русских обывателей. После начала войны мы задержали несколько пароходов, принадлежавших Доброфлоту и КВЖД – под предлогом соблюдения нейтралитета. Русские же захватывают британские торговые суда. В ответ…