Битва за Коррин - Брайан Херберт

— Я объявляю вас обоих ложными богами, — внезапно загремел Первичный Омниус.

— Я не ложный бог, — возразил СеврОм.

— Так же, как и я, — в унисон ему вторил ТуррОм.

Какая причудливая троица. Ирония заключалась в том, что Омниус, который всегда ожесточенно критиковал эмоционально окрашенные религиозные верования людей, теперь кончил тем, что разработал религиозную систему для самого себя, водрузив на вершину этой системы мыслящую машину.

Без всяких предупредительных сигналов трио спорящих всемирных разумов внезапно достигло точки воспламенения. Помещение мгновенно наполнилось вспышками электрических разрядов, стены — от пола до потолка — вспыхнули пламенем. Эразм легко отбежал в сторону и остановился у входа, наблюдая за тем, что происходит в пылающей камере.

Ослепительно желтая вспышка содрала обшивку с робота, привезшего Рекура Вана, и человек закричал от боли, когда осколки металла впились ему в кожу. Тележка с аппаратурой жизнеобеспечения опрокинулась и рухнула на упавшего сломанного робота.

С досадой Эразм вспомнил, что Рекур Ван работает над проектом создания изменяющей форму биологической машины. Этот Обрубок обладает большим научным потенциалом.

Внезапно в камере наступила гробовая тишина. На этот раз один из вторичных разумов заговорил зловещим тоном:

— Теперь мы остались вдвоем и можем начать наше правление.

— Так и должно было случиться, — ответил другой. — Ни один из нас не является ложным богом.

Итак, в этой электронной драке Главный Омниус был уничтожен. Первичный Омниус, которого Эразм знал на Коррине столько лет, перестал существовать. Стены начали угрожающе морщиться и сотрясаться, и Эразм испугался, что Центральный Шпиль может рухнуть или сильно изменить форму, прежде чем он успеет его покинуть.

К удивлению независимого робота, Рекур Ван был жив. Человек громко стонал и беспомощно корчился на полу. Поспешив к нему — только ради того, чтобы сохранить ценнейший ресурс, — Эразм склонился над тлулаксом, подхватил на руки его и тележку и покинул шатающуюся башню Центрального Шпиля. Они успели оказаться на противоположной стороне площади, когда здание вдруг резко изменило свою форму. Видимо, оставшиеся всемирные правители сумели объединить свои желания и волю. Башня стала выше и острее.

— Это совершенно неожиданно и очень интересно, — сказал Эразм. — Похоже, что всемирные разумы лишились рассудка.

Беспомощный тлулакс поднял обожженное лицо и посмотрел на причудливые пируэты башни Первичного Омниуса.

— Может быть, нам лучше попытать счастья у хретгиров?

Живая плоть не может уклониться от законов материи, но разум не скован такими путами. Мысль превосходит телесные недостатки головного мозга.

Основание Космической Гильдии, публикация Лиги

Хотя Адриен принял решение не вторгаться пока в насыщенную парами меланжи камеру, куда добровольно заточила себя его мать, он все же мучился сомнениями и в раздумье мерил шагами свой кабинет. Ни братья, ни сестры, жившие на разных планетах и занимавшиеся делами корпорации «ВенКи», ничем не могли ему помочь. Сомнительно, чтобы они вообще смогли понять всю щекотливость и тяжесть его положения.

Находившаяся в туманной оранжевой атмосфере камеры Норма превосходно чувствовала нерешительность и озабоченность сына. Тревога за судьбу матери отвлекала его от насущных проблем корпорации. Но он отчетливо понимал, что если его странная, таинственная мать действительно сможет научиться правильно и безопасно управлять спейсфолдерными кораблями, то «ВенКи» сможет впредь держать под своим контролем всю галактическую торговлю. Но Норма целиком зависела от его способности поддерживать жизнеспособность компании, так как для осуществления следующего решающего шага требовалось создание не менее грандиозной инфраструктуры.

Надо будет рассеять его безосновательный страх. Заканчивая свою главную работу, главное дело своей жизни, Норма понимала, что наступает время перемен. Адриен нуждался в ответе, который не только ободрит, но и воодушевит его.

Силой заставив свое беспредельно расширенное сознание обратиться к обыденным делам реального мира, сконцентрировавшись на своем физическом теле и его непосредственном окружении, Норма позвала к себе сына. С трудом произнося слова ставшими непослушными губами, рисуя буквы на пятнах меланжи, она убедила Адриена войти к ней в камеру, предварительно надев защитную дыхательную маску и очки, чтобы прикрыть глаза от воздействия едких паров меланжи.

Сын не стал спорить с ней или подвергать сомнению смысл ее приглашения. Он выбежал из лабораторного помещения, чтобы отдать соответствующие распоряжения. Меньше чем через полчаса он вернулся, облаченный в защитный костюм полного профиля. Очевидно, он не хотел рисковать и решил не подвергать экспозиции к концентрированным парам меланжи даже открытую кожу. Норма решила, что, вероятно, это было разумное решение.

Отдав мысленную команду и воспользовавшись при этом навыками Колдуньи, к которым она, впрочем, прибегала весьма редко, Норма раскрыла часть своей камеры. В бак ворвался поток свежего воздуха, и меланжевый газ заклубился неистовым водоворотом, оставшись внутри опытной камеры. Хотя Адриену было не по себе, он бесстрашно поднял голову и вошел в камеру, наполненную парами меланжи. Дверь наглухо закрылась за ним, и Норма, полной грудью вдыхая пряность, смотрела, как сын бредет сквозь оранжевый мрак.

— Какую вселенную мне довелось увидеть, Адриен! — воскликнула Норма. — И мне еще столько предстоит узнать!

Адриен испытывал радость от одного того, что может находиться рядом с матерью.

— Надо установить громкоговорящую связь, мама. Это было просто невозможно — возникало так много вопросов, но мы не могли до тебя достучаться.

Он опустился на колени возле полуистлевшей подушки на полу камеры.

— Громкоговорящая связь — это приемлемо, — сказала она. — Но так как у нас с тобой полное взаимопонимание, Адриен, и так как мы полностью доверяем друг другу, то ты можешь в любое время входить в эту камеру, когда я скажу тебе, что это безопасно.

Озадаченный Адриен спросил:

— А когда входить в твою камеру небезопасно?

— Когда я применяю свой ум, свое предзнание для вычисления безопасного курса спейсфолдерного корабля через свернутое пространство. Разве ты забыл цель моего проекта?

Голос ее звучал довольно зловеще даже для нее самой, когда она принялась объяснять, насколько высокая концентрация меланжи усилила ее способность предвидеть будущее и избегать опасных путей преодоления пространства. — В уме я уже выработала все детали окончательного решения.

Сквозь стекло маски она жадно разглядывала патрицианские черты сына, видя, что он все еще испытывает глубокую озабоченность.

— Я все понимаю, мама, но я должен быть уверен в твоей безопасности. Позволь медикам осмотреть тебя и сделать заключение о твоем состоянии. Ты выглядишь совершенно истощенной.

— Я чувствую себя лучше, чем когда-либо раньше, — ответила она с отчужденной улыбкой на широком лице с резко обозначенными чертами. — Я абсолютно здорова.

Внешне, правда, ее тело деградировало настолько, что было непонятно, как оно выдерживает тяжесть непомерно увеличившейся головы. Кожа сморщилась, конечности потеряли присущую им форму, став тонкими палочками.

— Я превратилась во что-то не совсем мне понятное… и продолжаю превращаться дальше.

Она взяла его большую сильную руку в свою крошечную ручку и сильно сжала пальчики. Глядя на Адриена проникновенными, подернутыми густой меланжевой синевой глазами, Норма сказала:

— Погрузите мою камеру в один из спейсфолдеров, чтобы я смогла продемонстрировать мои новые навигационные способности. Я смогу пилотировать такое судно.

— Ты уверена, что это безопасно?

— Адриен, жизнь вообще очень опасная и вредоносная штука. Но как нераспустившийся бутон она содержит в себе невероятную красоту, отражение промысла Божьего, его предначертаний относительно вселенной. Безопасно ли путешествие сквозь свернутое пространство? Но по сравнению с чем? Статистически это может быть безопаснее, чем родить ребенка, но… да, оно опаснее, чем прятаться от него и не выходить за порог своего дома.

— Да, нам действительно нужен этот прорыв, — согласился Адриен, снова начав думать как деловой человек. Потом он упрямо скрестил руки на груди, поднявшись среди облаков меланжи. — Но если ты утверждаешь, что это безопасно, то я настаиваю на том, чтобы полететь вместе с тобой хотя бы для того, чтобы продемонстрировать всем мою веру в твои способности.

Она медленно кивнула, большая голова качнулась вниз и вверх на тонюсеньком стебельке атрофированной шеи.