Между людьми и кначетами - Шана Огней

оба боремся против системы.

– Я думала, ты убьешь меня.

– Я думал, ты обманешь.

– И все же мы рискнули и поверили друг другу.

– И это было здорово.

– Потрясающе.

Она понимает меня. А я понимаю ее. Это так… удивительно.

Шэйс… Тарил… Тот аптекарь… И мои напарники, а теперь и Лаянна. С человеческой ненавистью все совсем не так плохо, как я думал. Когда люди знакомятся с кначетами лично, когда долго видят их, общаются – понимают, как все на самом деле. У мира есть шанс. Нужно только действовать. Кантэзо и Азкэт говорили, что я боюсь. А если друг с другом согласны противоположные личности, значит, то, что они говорят, – уж точно истина. Я боюсь, и этот страх мне мешает, а не помогает, как я думал всегда. Не рискуя, многого не достигнешь. А значит, я должен пытаться.

– Ты станешь моей подругой?

– Если ты – моим другом.

…Я уходил от принцессы, когда солнце уже поднялось над горизонтом. Можно было не бояться облавы – элиторы ищут кначета, а не человека. Я вспоминал все время, минувшее с того дня, как я пришел в академию. Я отвергал предложения дружбы от людей, снова и снова отвергал наставника, который искренне, всей душой хотел мне помочь. Все это было ошибкой. Если бы за это время я подружился с Тэнлавом, стажерство могло бы быть совсем иным. Возможно, мне бы удалось спасти всех. Жедара. Аэзуна. Всех…

Почему я раньше отвергал друзей?.. Дружба – это так здорово, так тепло. И так полезно… Все время находясь в обществе людей, я находился в напряжении, особенно после экзаменов. Это выматывало. Уставший, я совершаю больше ошибок. И когда я один, я уязвим перед Кантэзо. Я не должен повторять ошибки Жедара. Он проиграл, потому что был один, не делился своими чувствами с Веронией…

О. А вот и знакомые ворота. Как там она?.. Коснувшись пальцами холодного дерева, я прикрыл глаза. Если бы… Если бы я тогда что-то сделал. Мы ведь с Жедаром стояли рядом. Я бы мог успеть. Прыгнуть в сторону, принять ядро на свою грудь. Я бы мог поступить как полицейский, и при этом выжить. Почему мне не пришло это в голову?.. Почему Верло может закрыть меня от стрелы, а я не могу? Неужели я считаю риск быть уволенным из элиторов выше чьей-то жизни? Выше, чем жизнь того потрошителя? Я могу пытаться строить мир и не будучи элитором. Пусть это будет сложнее. Но все были бы живы.

Горячие слезы обожгли щеки, я вздрогнул и открыл глаза.

– Сильлечойн?

Детский голосок на мгновенье разорвал мое пространство, вернул меня на десять лет назад… Я повернулся. И правда он. Смешной, курносый, веснушчатый мальчик. Забавно большая шуба, голова утопает в шапке-ушанке, валенки и варежки все в налипшем снегу…

– Ивса?..

Большой рот расплылся в улыбке почти до ушей.

– Я видел тебя осенью! Ты был в компании элиторов, и я побоялся подходить. Зато я увидел, как ты общался с Веронией, и подумал, что, раз ты так переживаешь за нее, за ней стоит приглядывать. Я ее оберегал!

Что?.. Успокоившиеся было слезы снова хлынули. Я засмеялся.

– Малыш… Спасибо. Ты не представляешь, как это важно для меня.

Проказник ничуть не обиделся на «малыша». Молчал, разглядывая меня так, будто просто видеть меня – уже счастье. Мне в голову пришла мысль.

– Слушай… Я помню, ты жаловался, что тебе одиноко. Тебе все еще одиноко?

– Да… – Кначет виновато улыбнулся, как будто этим он вредил мне.

– Ты мне веришь?

– Да! – такой горячий, безбрежно любящий голос, что аж сердце защемило.

– Тогда идем со мной.

Я протянул Ивсе руку, дождался, когда он ее примет, толкнул незапертые ворота и вошел в сад. Под снегом, без так запомнившихся мне тенистых зеленых уголков он тоже казался одиноким и печальным. Пройдя по тонкой тропинке, я постучался.

Раздались шаги, приглушенный голос:

– Анни, это ты? Что-то случилось?

Дверь распахнулась, на пороге возникла жена Жедара. Зеленое шелковое платье, растрепанная коса, тени под глазами, на руке сладко сопит младенец… Я опустил шарф, позволяя разглядеть свое лицо:

– Здравствуйте, Верония. Я с дружеским визитом.

– Ох… Силь. – Женщина устало, но тепло улыбнулась. – Проходите. Я сделаю вам чай.

Прошла в комнату, уложила младенца в колыбель, засуетилась… Какое-то время мы говорили о пустяках, о делах, о прожитых месяцах, то ли отдавая дань вежливости, то ли пытаясь привыкнуть друг к другу. Ивса бегал, играл, потешался с ребенком. Совсем скоро я ощутил себя совсем как дома и перешел к делу:

– Еще тогда мне хотелось как-то помочь вам, но придумал я только сейчас. Но эта помощь… Будет весьма странной. Ваше дело – принять ее или нет. Дело в Ивсе. Я думаю, он будет вам неплохим помощником. – Верония взглянула на изумленного парнишку. – Есть только один изъян. Он – кначет.

Девушка резко выпрямилась, уставилась на меня как на привидение.

Не отказывается сразу. Не спорит. Слушает. Хорошо.

– Он хороший, добрый, сильный и умелый. И он приглядывал за вами с момента, как я вас покинул. И ему очень, очень одиноко. Вы сможете его приютить? Лишние руки в доме пригодятся ведь, правда? Мальчишка смышленый, и как у кначета у него много преимуществ. Единственный недостаток – этот проказник не растет. Ему всегда будет на вид восемь лет. У людей могут возникнуть вопросы.

Наконец я замолчал, решив, что сказал все, что мог. Верония пристально взглянула на Ивсу. Тот смущенно пожал плечами, улыбнулся.

– Я знала это! Все время чувствовала чье-то присутствие. Если я теряла какую-то вещь, стоило пожаловаться вслух, как она появлялась. Иногда, когда малыш ночью просыпался, он стихал так, как будто кто-то его качал… Это был ты, да?

– Да. – Кначет смутился. – Я знаю, что нехорошо трогать детей без разрешения родителей. Простите.

Девушка кивнула и перевела серьезный взгляд на меня.

– Я согласна.

Сердце замерло. Не может быть! Второй человек подряд! В такую удачу сложно поверить.

– Спасибо. Большое спасибо! Вы не представляете, как много это для меня значит!

Верлопарлок

Отпуск, взятый «по семейным делам», кончился. Так странно вновь надевать форму элитора. Я не просто чувствовал себя другим – я был другим. В какой-то момент всерьез казалось – я не вернусь больше, на этом моя профессия кончится… Но все получилось. И вот я здесь. Браслет снова оттягивает руку, сверкает на поясе значок… Я снова тут. Как тут не поверить, что все и дальше будет хорошо? Кто-то из богов, должно быть, благоволит мне.

Покинув номер, я спустился по скрипящей лестнице и сквозь гам и сигаретный