Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Мортон

Два человека приблизились к этому пугающему угощению с чашками горячего, очень желтого расплавленного масла. Они полили им пищу в котле, и с этого момента блюдо было готово.

Я закатал правый рукав и, как почетный гость, первым зачерпнул еду. Горячее масло обожгло пальцы. Выяснилось, что единственный способ извлечь нечто съедобное — порыться пальцем в массе баранины и подцепить кусок. Тот, что извлек я, был изрядного размера. Я съел его как можно быстрее, так как у бедуинов считается невежливым есть мясо медленно. Вы должны показывать, что очень голодны.

Мясо было великолепным, но масло оказалось тошнотворным и чересчур обильным. Я наблюдал за остальными и заметил, что, съев кусок мяса, они тут же черпали пригоршню риса, скатав его в шарик, который быстро отправляли в рот.

Мне не удалось бы повторить их ловкий трюк, я просто зачерпнул рис и отжал из него расплавленное масло, так что оно потекло у меня между пальцев, вызывая отвращение, граничившее с тошнотой, но все же я съел комок риса. Хвостовой жир, который попался мне при следующей попытке отщипнуть кусок, был невероятно вкусным, по вкусу немного напоминающим костный мозг.

Через несколько минут, в течение которых мы ели с поразительной скоростью, как стая изголодавшихся волков, был подан знак, означавший окончание нашей трапезы, снова вошли десять человек и вынесли котел с бараниной наружу.

Сыновья шейха принесли нам кувшины с высоким горлом, в них была вода, а также латунный таз. Мы держали руки под струей воды, смывая масло и рис, а затем встали и вытерли руки насухо тканью, с этой целью свисавшей из-под крыши шатра. Горький кофе, приготовленный по рецепту бедуинов, был подан в обычных крошечных чашечках, похожих на яичные скорлупки; теперь пир был окончен.

Но снаружи пиршество было в самом разгаре! Все племя собралось вокруг котла. Десять человек устроились в непосредственной близости, запуская внутрь пальцы в поисках мяса, закидывая шарики риса в рот и поедая все это с колоссальной скоростью и в полной тишине. Закончив, они встали и уступили место десяти другим.

Примерно полтора десятка полуголых детей сидели в отдалении, жадными глазами наблюдая за пиршеством. Постепенно они подбирались все ближе. Один, наиболее отважный, заглянул через плечо занятого едой бедуина, и как только последний круг взрослых едоков встал, вся смуглая компания рванулась к котлу.

Они не садились вокруг котла, как старшие братья и отцы, они набросились на остатки еды, как голодные щенки. Они ныряли внутрь за костями, вытаскивая их и обгрызая, будто были животными, с какой-то невероятной энергией и восторгом.

Вряд ли я когда-либо забуду необычный контраст между варварским характером пира и прекрасными манерами хозяев. Согласно западным стандартам, эти застольные обычаи просто ужасны, а рассыпаемые хозяевами комплименты заставили бы придти в отчаяние даже двор Людовика XIV.

Шейх и оба его сына проводили меня до границы территории племени, поклонились, благословили нас на прощание и смотрели вслед, как я и мои проводники уходим.

Позднее в тот же день я спустился с высот Трансиордании в долину Иордана. Я забрался в суровое ущелье, миновал приют Доброго самаритянина и вернулся в Иерусалим, который заметно изменился с момента моего отъезда. Его улицы были полны паломников с Востока и Запада, так как через несколько дней наступала Пасха, а также еврейский праздник Пейсах и арабский Неби Муса.

Глава десятая

Иерусалим: празднества

Пейсах, Пасха и праздник Неби Муса занимают все внимание в Иерусалиме. Город приобретает черты, знакомые Понтию Пилату. Я посещаю церемонию Нисхождения святого огня и наблюдаю за черными монахами, которые «ищут Тело Христово».

1

Иерусалим был переполнен представителями разных народов. Здесь можно было услышать французскую, немецкую, итальянскую, английскую, арабскую речь, идиш и иврит, достаточно просто немного прогуляться по улицам. Толпы самоуверенных туристов прибыли проявить любопытство и посмотреть на обряды православной церкви, они перемешались с православными паломниками, которые твердо верили, что вскоре благодатный огонь сойдет с небес на Гроб Господень. Богатые евреи приехали издалека, чтобы посетить пасхальную трапезу в городе Давида и Соломона. Мусульмане твердили о великом паломничестве к могиле Мусы (Моисея) в Иерихоне.

Небольшие лавчонки вокруг храма Гроба Господня торговали благовониями и были украшены самыми красивыми свечами. Груды саванов громоздились перед ними снаружи, на стульях. Они были изготовлены из тончайшего, самого дешевого льна, черной краской на них нанесли изображения Страстей Христовых. Я видел крестьянку — наверное, из Болгарии, — она покупала саван. Хотя все они были одинаковы, она переходила от одной лавки к другой, проверяя товар и внимательно ощупывая ткань. Должно быть, это сила привычки.

В сумраке Кальвария горел целый лес свечей; и весь день молчаливая толпа склоняла колени перед Кувуклием.

На темных улицах Старого города евреи следили за тем, как росла луна месяца нисан, а потом с таинственным видом занимались сложными приготовлениями к празднику, потому что Пейсах был уже близко.

Полицейский, молодой шотландец, сказал мне: «Не думаю, что в этом году у нас будут проблемы». И стал рассуждать о ежегодных контактах трех религий с точки зрения полицейской дубинки и жезла. Я задумался о том, насколько все это необычно, несмотря на то что последний пасхальный агнец был зарезан на алтаре Храма в 70 году н. э., а от самого Храма не осталось камня на камне, но бурная и многолюдная атмосфера праздника Пейсах, столь хорошо знакомая римлянам, воссоздается здесь каждый год. Молодой полицейский мог бы оказаться на месте одного из телохранителей Пилата.

2

Англиканский собор Св. Георгия в течение Святой недели привлекает особое внимание церковными процессиями и достоинством традиционных церемоний. Атмосфера Англии проникает в этот собор вместе с цветами, она таится в его тихих двориках.

Одной из первых служб, которую я посетил и которую я никогда не забуду, была англиканская служба на британском военном кладбище в память о британских воинах, погибших в палестинской кампании.

Военное кладбище расположено на север от Елеонской горы, к востоку от горы Скопус. На противоположной стороне долины поднимается хребет, на котором стоит Иерусалим. Крест на этом кладбище обращен лицом к стенам города, к его крышам и куполам, он доминирует над могилами, как знамя святого Георгия, должно быть, развевалось над рядами крестоносцев. Все остальные военные кладбища обращены к востоку, и только это — к западу. Гефсиманский сад немного в стороне от впадины, и с кладбища можно увидеть то место, где находится Кальварий.