Собрание сочинений в 10 томах. Том 9 - Генри Райдер Хаггард

Перед тем как я, по окончании своего образования, должна была ехать в провинцию к прабабушке, Ральф просил меня быть его женой, сознавшись при этом, что он не Макензи, а лорд Глентирк, но не желает носить этого титула, потому что не считает свои права на него законными. Из дальнейшей моей беседы с ним оказалось, что лет шестьдесят тому назад в Транскее разыскивался прямой наследник лордов Глентирк, спасшийся еще мальчиком от кораблекрушения, во время которого погибли его родители, лорд и леди Глентирк. Официальные сведения доказывали, что этот мальчик пропал бесследно; а по неофициальным оказывалось, что он был жив и жил как бур под именем Ральфа Кензи, сначала в Транскее, а затем в Натале. Отец Ральфа Макензи умер, ничего не зная; а дед, переживший своего единственного сына, будучи уже девяноста лет от роду и находясь на смертном одре, открыл своему внуку тайну относительно Ральфа Кензи (моего деда), что этот Кензи и есть подлинный лорд Глентирк. Совесть всю жизнь упрекала его в том, что он не открыл этой тайны сыну. Он все собирался сделать это, но сын его умер в Индии, так и не узнав ничего, а потому он, чувствуя приближение смерти, решил облегчить свою совесть исповедью хотя бы перед внуком.

— Когда ты закроешь мне глаза, — заключил старый лорд, — переведись в наш полк, стоящий в Дурбане, и разузнай там, жив ли еще Ральф Кензи — так буры называли моего двоюродного брата — или кто-нибудь из его потомков. Если кто-нибудь из них окажется в живых, то ты сам будешь знать, что нужно сделать, чтобы тебя не мучила совесть, как мучила она меня.

Познакомившись со мной, Ральф сначала был поражен моей фамилией и все время расспрашивал меня о моих родных. Я тогда сама знала еще очень мало об истории нашего семейства и потому не могла сполна удовлетворить его любопытство; но он и помимо меня узнал все и нашел нужным до поры до времени скрыть это от меня.

Я очень любила Ральфа, но, зная, что он лорд, а я дочь простого бура, не решилась принять его предложение — из опасения, что буду в его кругу не на своем месте. Так я и объявила ему. Тогда он сказал мне:

— Ну хорошо, Сузанна. Вы находите, что не будете на своем месте в качестве моей жены, потому что я называюсь лордом Глентирком, а вы — Сузанной Кензи. Но что вы скажете, если я докажу вам, что вы — леди Глентирк, а я — только Ральф Макензи, потомок младшей линии Глентирков?

Сначала я от изумления, конечно, не могла выговорить ни слова, но когда Ральф объяснил мне, в чем дело, я ответила, что если я действительно окажусь законной наследницей титулов и владений лордов Глентирк, то охотно буду его женой; до тех же пор прошу оставить меня в покое и не поддерживать со мной никаких отношений.

На этом мы и порешили. Я уехала к прабабушке, а он взял отпуск и отправился в Англию с собранными им доказательствами моего происхождения от законного лорда Глентирка, Ральфа Макензи, заброшенного судьбой в детстве в Транскей и жившего там под именем Ральфа Кензи.

Не желая преждевременно возбуждать лишних разговоров, я ничего не сказала прабабушке о моем знакомстве с Ральфом Макензи и о последствиях этого знакомства; я стала ожидать результата его хлопот о восстановлении моих законных прав.

У прабабушки оказался портрет моего деда, Ральфа Кензи, написанный акварелью одним гостившим на ферме путешественником-живописцем. Увидав этот портрет, я нашла, что сходство его с моим Ральфом прямо изумительное. Сходство имен тоже не оставляло никакого сомнения в том, что оба эти Ральфа родственники. Очевидно, дед, будучи очень маленьким, сам прозвал себя Кензи, потому что не мог выговорить более длинного слова Макензи.

Записывая под диктовку прабабушки историю нашего семейства, я полностью убедилась, что законная наследница шотландского баронства Глентирк — именно я, и вполне освоилась с этой мыслью, нисколько не сомневаясь, что мои права будут признаны в Англии.

И вот Ральф явился к нам на ферму с документом, утверждавшим меня в этих правах.

Прабабушка, увидав Ральфа, сделалась как сумасшедшая; она отмахивалась от него обеими руками и кричала, что он выходец с того света и пришел за ее душой, обремененной грехом лжи против него.

А прадедушка (бедный старик уже впал в детство!) принял блестящего офицера прямо за своего приемного сына Ральфа и все время обнимал и целовал его, радуясь его возвращению. Он не мог даже сообразить, что его Ральфу теперь было бы лет под семьдесят, а мой Ральф был лет тридцати. Это происходило оттого, что все Глентирки, как я уже сказала, необычайно похожи друг на друга.

Когда все объяснилось, прабабушка сначала страшно рассердилась на меня за то, что я все скрыла от нее и даже не подавала вида, когда она мне диктовала, что знаю больше нее. В конце концов она, однако, простила меня и даже стала относиться с любовью к моему Ральфу, так напоминавшему ее любимого приемного сына и мужа ее незабвенной дочери, Белой Ласточки.

* * *

Наша с Ральфом свадьба была отпразднована в Дурбане, в присутствии прабабушки и прадедушки. Последний был абсолютно уверен, что это свадьба его дочери с Ральфом Кензи, произведенным в офицеры за победы над войсками ван Воорена (по мнению старика, и у того было войско), Мзиликази, Дингаана и Кетчвайо.

Через полгода после свадьбы я уехала с мужем в Шотландию, а еще через полгода было получено от прабабушки письмо. Она писала, что муж ее умер и она хоть и не больна, но тоже умрет, как только отправит это письмо, потому что без мужа, с которым прожила около восьмидесяти лет (когда он умер, ему было сто с лишним лет, да и ей немногим меньше), она не может жить ни одного дня. Действительно, вслед за тем мы получили с ее фермы, которую она оставила мне в наследство, известие, что прабабушка тихо скончалась на другой же день после того, как отправила нам свое последнее письмо.

Так окончилась жизнь родителей Ласточки, намного ее переживших и столько испытавших.

БЕНИТА, ИЛИ ДУХ БАМБАТСЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Быть может, читателям будет небезынтересно узнать, что автор предлагаемого повествования считает его фабулу основанной на фактах, имевших место в действительности.

Лет двадцать пять или тридцать тому назад нам пришлось слышать об одном бродячем торговце, посетившем земли, лежащие за Келимане, туземные обитатели которых рассказывали ему о легендарных сокровищах, зарытых там приблизительно в шестнадцатом веке португальскими путешественниками, впоследствии убитыми. Предприимчивый торговец сделал попытку обнаружить клад при помощи гипнотизера. Согласно этому рассказу, ребенок, игравший роль медиума в гипнотическом эксперименте, находясь в состоянии транса, подробно описал мучения и смерть несчастных португальцев, мужчин и женщин, двое из которых нырнули с вершины большой каменной глыбы в Замбези. Хотя этот ребенок знал только английский язык, он, как уверяли рассказчики, повторил по-португальски все те молитвы, которые злополучные европейцы обращали ввысь, и пропел все те гимны, которые они пели. Мало того, он описал, как зарывали клад, а также его местонахождение столь подробно, что торговец и гипнотизер получили полную возможность немедленно приступить к отысканию клада. Однако результаты оказались плачевными: река размыла яму, где находились сокровища, и унесла их. На месте осталось всего несколько золотых монет, в том числе венецианский дукат времен дожа Алоиза Мочениго. После этого мальчик, будучи загипнотизирован вновь (всего он подвергался этой процедуре восемь раз), обнаружил то место, где мешки лежат и доныне, но, прежде чем бледнолицый мог возобновить свои раскопки, нагрянули туземцы, и компания, едва не поплатившись жизнью, была вынуждена удирать во все лопатки за пределы этих земель.