Чужие степи — Оффлайн - Клим Ветров

под спину, так чтобы раненой руки ничего не касалось.

Канистра с бензином, лопата, домкрат, трос, картонная коробка с какими-то железяками, несколько пустых полторашек, небольшая канистрочка с маслом, драные перчатки, кусок мыла, и помятое оцинкованное ведро — всё что осталось после ускоренной экспроприации.

Никаких тряпок, или чего-то подобного.

— Там под поликом ещё отдел есть, и сбоку должны быть карманы, — подсказал Леонид.

Точно, с двух сторон прикрытые щитками ниши, в одной пачка салфеток, в другой туго перемотанный бечёвкой бумажный свёрток.

Закидываю его Леониду.

— Глянь чего там.

Выкладываю весь хлам, убираю ковёр и поднимаю полик.

— Ну хрена себе... — не могу сдержаться, всё пространство подпола забито документами. Здесь и перемотанные резинками паспорта, и свидетельства о рождении, и стопки пластиковых водительских удостоверений, снилсы, и полюсы, и какие-то гербовые бумажки толсто забитые в пластиковые файлы. В общем целый архив в одном багажнике.

Описываю Леониду находку.

— Может он фетишист был? — предполагает тот. — Убивал людей, а документы скапливал.

Я слышал что маньяки так делают, забирают какую-то вещь своей жертвы, но люди ведь не таскают с собой кучу бумажек? Ладно права с паспортом, еще как-то укладывается, но свидетельства и прочее?

Нет, тут что-то другое.

— А у тебя там что? Открыл? — я вытащил из пачки пару паспортов.

Обычное фото обычного парня. Брюнет, правильный овал лица, слегка курнос, на щеке родинка.

Асташкин Евгений Владимирович. Одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года выпуска, родился в Челябинске. Паспорт выдан там же. Прописан по Героев Панфиловцев шестнадцать — двадцать один. Состоит в браке с гражданкой Сивохиной Зоей Викторовной, дети не записаны.

Открываю второй документ.

Матюшкин Андрей Васильевич, того же года и города, и даже с той же улицы. Не женат, детей нет.

— Такое впечатление что они загс обнесли, или паспортный стол, — делюсь с Леонидом догадкой.

— Вряд ли. Откуда в загсе права? Да и паспорта тоже... Ёпта... — удивленно прервался Леонид — брось этот хлам, лучше глянь что в свёртке!

Я посмотрел и ахнул.

Вот это действительно удача. Странный человек из советского союза кроме бестолковых документов хранил в багажнике своего коня целую кучу ампул, все россыпью, но аккуратно переложенные бумагой. Я взял несколько, посмотрел; новокаин, цепрокал, димедрол, супростин, натрия хлорид — только то что захватил, видимо складывал всё что попадалось под руку.

— Жаль шприца нету... — раскрыв свёрток полностью, кроме ампул я ничего не обнаружил. — Может просто сверху польём на рану? Хуже точно не будет...

Леонид болезненно сморщился.

— Лёнь, это не спирт, он не жжётся. — истолковал я его непроизвольный жест. — Давай перевяжемся по-быстрому, и дальше поедем, а то потеряют нас мужики.

Спорить он не стал. Старые бинты я просто срезал, взял большую ампулу, сломал кончик, поинтересовался — «нет ли аллергии на новокаин?» Был послан, и обильно полив рану, замотал всё обратно. Примерно так же и с ногой. Причём когда я заканчивал бинтовать ногу, мой пациент выглядел заметно лучше.

— Эх.., надо было на врача учиться. — затягивая повязку узлом, закончил я перевязку.

— А чего не пошёл? Сейчас бы не по степи скакал, а в тепле сидел, да уколы шлёпал.

— Ну так как-то получилось. Я не жалею, так, брякнул просто. Да мне и в степи неплохо.

И покидав всё обратно, я закрыл багажник, завел мотор, убедился что Леонид уселся и держится, перевел рычаг коробки в положение драйв.

Нет, всё таки это не уаз. Вроде и здоровый такой же, должен быть так же неповоротлив, но ехалось на нём куда приятнее. Единственное что напрягало — я инстинктивно стал бояться неровностей. Наверное это рефлекс такой; уаз крепкий, его не жалко, запчасти недорогие, а крузак, пусть даже такой старый, — иномарка, причём не из дешевых. Разбил чего-нибудь, и всё, финита ля комедия, капец то бишь.

Мотор вообще отдельная песня, чуть педальку прижал — землю роет. Разгоняется мгновенно, так же резко тормозит. Руль легкий, крутится одним пальцем, кресло, поначалу непривычное, но чуть проехал, и другого уже не надо.

В общем — огонь машина. Но не случись такого с Зямой, меняться бы я не стал. Даже несмотря на все плюсы.

Пусть он удобен и быстр, а пассажиров своих не сберёг. — Вон, до сих пор панель в крови.

Не знаю, может суеверие, но мне кажется что Зяма всё понимает, что он живой, и у него есть душа.

А этот, даже не знаю как сказать, — пустой что ли? Вроде хорошая тачка, — мощная, красивая, проходимая. Но без души. Просто железо.

Я раньше частенько замечал что люди, подбирая себе автомобиль, со временем становятся на него похожи. Ну или он на них. Причём не важно какая марка авто и какой человек, просто смотришь на них, и понимаешь — они одинаковые. То есть если человека изобразить в виде автомобиля, он будет выглядеть именно так, как та машина с которой он сроднился. И наоборот.

*****

Больше восьмидесяти я не гнал, поэтому ушедшие вперёд машины догнали только минут через тридцать, и, по видимому, мужики даже не заметили нашего отсутствия.

Сорок, редко пятьдесят километров в час развивали мы по выжженной солнцем степи. Не знаю сколько проехали, как-то задумался, но вскоре впереди идущие машины остановились.

Оказалось пробили колесо на пикапе. Пока меняли, немного перекурили. Встали почти на взгорке перед длинным пологим спуском, и пользуясь остановкой, я решил осмотреться.

Бинокль лежал на пассажирском сидении, я взял его, протер линзы кусочком мягкой тряпочки — без остекления всё запылилось, и приложив к глазам, принялся разглядывать окрестности.

Сначала внимательно проверил нет ли погони, — но позади всё было чисто, потом развернулся и так же тщательно просмотрел местность впереди. Ничего и никого. Нам ещё повезло что живем в степи, а если бы в лесах где-нибудь? Как там ездить? Повсюду деревья, дорог нет, если куда пробраться, только просеку прокладывать, или на чём-то мелком типа мотоцикла. Но слава богу мы не живём в лесу.

— Сейчас правее взять, — подошёл Мишаня, — там травы не так много, можно со следа сбить, если искать станут.

Я кивнул.

Времени на полноценное петляние у нас не было, Леониду хоть и