Клубничный блеф. Каван - Лина Мур

и её глаза расширяются от страха.

— А ты кто такая? И где я? — спрашивает она и испуганно оглядывается.

— Я Таллия, и ты в квартире Кавана. Ты в безопасности.

— Это вряд ли, — смеётся она горько. — Сейчас приедет Слэйн, и они убьют меня. Я труп. Мне нужно поскорее уйти отсюда…

— Что за ерунда? — хватаю Дейзи за руку и заставляю её сесть обратно. — Никто не причинит тебе вреда. Это была самозащита.

— Ты не понимаешь, что со мной сделают. Дейдра была частью Ноланов, пусть и сумасшедшей сукой. Я убила её. И они меня убьют за это. Они чудовища. Все. В них нет ничего хорошего. Из-за них меня насиловали и били. Я им душу свою продала. Я всё продала.

А теперь я нарушила правила. Они убьют меня.

— Никто тебя не тронет. Я обещаю. Никто. Каван…

— Самый страшный кошмар человечества? О-о-о, да. Он такой!

Он специально привёз меня сюда! И ты с ним заодно! — Дейзи отталкивает меня, и я заваливаюсь на пол. Она подскакивает и бегает взглядом по комнате.

— Они берут в оборот всех, кто хоть немного может принести им выгоду. Они защищают только тех, кого выбрали. Слэйн лишь Рику прощает подобное, потому что она его жена. А кто я? У меня нет защитников! Я просто их шлюха! Они имели меня! Каван трахал меня и наслаждался моими мучениями! Они наблюдали, как надо мной издеваются их парни! Они смеялись надо мной! Они так наказывают! И ты будешь следующей! Ты видела всё! Беги! Он чудовище! Он…

Внезапно Каван появляется в комнате, и Дейзи визжит от страха.

Он замахивается, и уже я кричу ему, чтобы он остановился. Дейзи резко замолкает и падает на кровать, а из её шеи торчит шприц. Я с ужасом смотрю на Кавана, и в моих глазах появляются слёзы отчаяния и бессилия. Я никогда не смогу изменить прошлое, а настоящее разрушается прямо у меня на глазах.

— Что ты с ней сделал? — выдавливаю из себя.

— Усыпил её, чтобы она заткнулась. Истеричка, — шипит Каван, с пренебрежением бросая взгляд на Дейзи.

Каван делает шаг ко мне, но я отползаю от него. Подскакиваю на ноги и со страхом наблюдаю за тем, что он будет делать дальше.

Мне страшно, потому что я понятия не имела, в какое дерьмо вляпалась. Я не подозревала о подобном. Но хуже всего то, что сказала Дейзи. Каван спал с ней. Она была его шлюхой, и он наслаждался её болью. Она была его жертвой.

— И что теперь будет со мной? — мой голос от волнения садится.

— Сними мокрую одежду, иначе заболеешь, — сухо говорит Каван.

— О-о-о, да! Самая глобальная проблема сейчас это — моя простуда. Что здесь, чёрт возьми, происходит? Это правда? Ты её убьёшь? Ты спал с ней? Ты делал с ней то, о чём она рассказала?

И сделаешь это со мной? — Нервы накаливаются до предела.

— Я никогда не отрицал того, что я жестокое чудовище. — Каван вскидывает подбородок, словно гордится этим.

— Но ты убеждал меня в том, что это лишь маска, чтобы тебе не причинили боль, — подавленно шепчу я.

— Нет, это ты убедила себя в этом. А вот она реальность. Я убийца. Я улаживаю подобные дела, тихо и без осечек. Дейзи будет мертва. Она знает слишком много, и она убила Дейдру. Ей такого не простят. Киф не простит. В итоге она закончит жизнь самоубийством, — отрезает Каван.

— Что? И это говорит тот мужчина, который сегодня устроил для меня самое романтическое свидание в моей жизни? Это говорит тот, кто точно знает, как же больно терять людей и видеть их предательство? — с болью спрашиваю его.

— Не лезь, Таллия. Иди в спальню и ложись спать. — Каван делает шаг к Дейзи, но я вырываюсь вперёд и падаю на неё, закрывая своим телом.

— Только через мой труп, — шиплю я.

— Не вынуждай меня причинять тебе боль, Таллия. Я должен доставить её в камеру, где она будет ожидать решения семьи Ноланов, — рычит Каван.

— Тогда и меня брось туда, раз у тебя нет сердца. Давай брось и меня туда, ведь и я видела труп той женщины, осматривала Кифа и знаю уже достаточно, чтобы представлять опасность для тебя.

Брось и меня в камеру, — произношу я, и мой подбородок дрожит от страха, но отдавать Дейзи ему не собираюсь. Я абсолютно не знаю её, но прекрасно понимаю. Я женщина и тоже люблю чудовище, хотя оно сейчас причиняет мне огромную боль. И я поступила бы так же, если бы кто-нибудь решил напасть на Кавана и причинить ему вред.

— Таллия, — предостерегающе цедит Каван.

Мои глаза наполняются слезами.

— Ты же не такой, Каван. Ты же не можешь обвинять её за то, что она сделала. Она спасала любимого. Спасала того, за кого болит её сердце. Кто же тогда тебя посадит в камеру, ведь и ты не ангел? Кто посадит в камеру меня, потому что я абсолютно на стороне Дейзи и тоже убила бы за тебя? — По моей щеке скатываются слёзы.

— Таллия, — с горечью шепчет Каван.

— Пожалуйста, найди другое решение. Она же… просто любит Кифа. Это любовь, Каван. Так нельзя. Да, Дейзи поступила плохо, но если бы она этого не сделала, то Киф был бы мёртв.

— Она выпотрошила её, — напоминает Каван.

— Она даже не помнит об этом. Дейзи была в состоянии аффекта.

Она была в шоке и сильном страхе за Кифа. Я не оправдываю её, но если мать набрасывается на своего сына… Подумай, твоя мать сделала то же самое, Каван. Она не защищала тебя, а добила тебя.

Разве этакая женщина, вообще, достойна понимания? Нет. И ты не простил Дарину за то, что она сделала с тобой. Так почему ты винишь Дейзи в том, что она сделала, когда сам отомстил своему отцу таким же образом? Ей было просто страшно. Она защищала своего любимого человека и выбрала плохой способ, но у неё не было времени обдумать его. Я уверена, что если бы всё было не настолько критично, то она бы так не поступила.

— Ты её не знаешь.

— Ты прав, но я знаю, что сделала бы