М.С. - Владимир Чистяков

Дверь распахнулась. М.С. была готова рвануть из за ремня оба пистолета, но находившейся за дверью полицейский стоит по стойке смирно. И видно — он ничуть не шутит.

— Здравия желаю господин генерал — лейтенант.

— Вольно. — машинально ответила она и спросила.

— Сколько вас на посту?

— Шесть человек.

— Кто старший?

— Лейтенант Роздгерд.

— Давай к нему.

Сержант не слова ни говоря, пропускает её. Теперь он её узнал — небезызвестная Марина Саргон, она же М.С. стоит перед ним. И этим всё сказано. Герой двух войн и непримиримый противник демократов. Что ей здесь понадобилось — эти вопросы выше его понимания.

Они вошли в караулку. «Все пятеро здесь. Великолепно». Они тоже смотрели на неё как на диво морское. «Будем нахальны» — подумала М.С.

Лейтенант и остальные вскочили, руки у всех потянулись к фуражкам.

— Открывайте ворота лейтенант.

Тот даже не спросил зачем.

К воротам подкатил сначала один, а за ним и второй бронетранспортер. Они не остановились, а сразу прибавили газу и понеслись к особняку. Грузовик остановился в проёме. Когда в караулку вбежал какой-то тип в камуфляже со снайперской винтовкой за спиной, а за ним ещё двое, оба в полковничьей форме и с автоматами в руках у лейтенанта шевельнулись какие-то подозрения.

— Господин генерал, что тут происходит?

За неё ответил тот в камуфляже.

— По-моему это называется революция.

М.С. по-хозяйски уселась за пультом связи и сказала.

— Я вам всем предлагаю выбор: либо вы сдаёте оружие и идёте по домам или куда хотите, или начинаете выполнять распоряжения моих офицеров.

— Можно вопрос?

М.С. кивнула.

— Вы Чёрные Саргоновцы?

— Да.

— У нас есть время на размышление?

— Пара минут.

Не дожидаясь срока сержант проворчал.

— Я остаюсь. Надоело на бардак смотреть. Они хоть что-то делать собрались.

Лейтенант начал было.

— Я… — потом посмотрел на своих людей, — и уверенно закончил, — Мы все остаёмся.

Во дворе ухнул приглушённый разрыв гранаты. За ним — пара автоматных очередей. И всё стихло. Запищал телефон.

— Это местный — сказал лейтенант.

— Я знаю. — отвечает М.С. и берёт трубку.

— Говорит старший группы три. Централь наша!

Ратбор ещё раз взглянул на неё. М.С. он поклонялся, она была идеалом, недостижимым совершенством, крупнейшим государственным деятелем и военным. Но только недавно он стал замечать, что она ещё и живой человек, а не небожитель. Она больна, и страшно устала, и у неё расстроенные нервы. Перед ним уже далеко не та бешеная девчонка, которой он её знал больше десяти лет назад. Она прожила не десять, а двадцать лет за это время. Свинца в том мире в неё всадили порядком. А здесь… «Сейчас дерьмомёты страшнее «Пантер», — как сама она охарактеризовала нынешнюю ситуацию. Ратбор помнил, что до войны она мало курила. Сейчас пепельницы перед ней он видел на всех совещаниях. Почти всегда у неё на руках были чёрные перчатки, под которыми скрывались скверно залеченные ожоги. Когда-то у неё были иссиня-чёрные волосы. Теперь в них уже порядком седины. Целая прядь за правым ухом седая совершенно. Конечно, прошедшие годы сказались и на Ратборе, но он был и оставался, и знал, что навсегда останется солдатом. Он видел многое, но, в сущности, это было то, что видел и любой солдат. Разница в том, что он солдат особого фронта. А М. С. генерал. И на особом фронте, и на обычном. И она видела, и главное знала такое… Силы её были всё-таки не беспредельны, особенно если учесть тех, кто стоял за спиной противников. А она не раз уже видала и смерти вокруг себя, и предательство соратников, да и сама не раз уже встречала смерть в лицо. А противник даже не всегда был виден.

Они пошли впереди М. С., за ней Ратбор и те двое, бывшие до недавнего времени офицерами связи. Они шли, чтобы снова вновь вдохнуть жизнь в место, ещё недавно бывшее одним из сердец мощнейшего государства. А сейчас это сердце было мертво. Но были живы они. И пока они были живы…Они не могли допустить гибели своей страны. Они уже видят, что гибель рядом. Они видели… Но слишком многие вокруг ещё слепы.

У входа всё словно раньше: офицер и несколько солдат в караулке. Но раньше они никогда не держали на виду своих автоматов.

— Где эти? — спросила М. С.

— В зале совещаний второго уровня. Двое убитых, пять раненых. Мы потерь не имеем.

— Это хорошо.

«Стражи свободного мира» кроме всего прочего прибывали в состоянии сильнейшего шока. Они, обличённые доверием крупнейших политических деятелей, профессионалы высочайшего класса (такими они казались сами себе), были нейтрализованы буквально со скоростью звука. И главное, непонятно кем. Здесь, в этих районах города не могло быть чёрных саргоновцев. Но они здесь. Выглядят словно победители. Словно не знают, что творится сейчас в их районах. А может, и действительно не знают. Но разочаровывать саргоновцев они не спешили. Взаимной любви между ними никогда не водилось, а люди чёрные саргоновцы, похоже, весьма и весьма нервные. И как бы не пришло им в голову при сообщении о погроме устроить здесь небольшую резню. Впрочем, у тех, у кого мозгов чуть побольше, шевелились смутные сомнения относительно того, кто кому погром устроил.

Вид представший взору М. С. весьма жалкий: около двадцати бравых защитников свободного мира, связанных как бараны, форменным образом сложены в кучку. По соседству у стола, за которым они совсем недавно «несли службу» и где и сейчас в изобилие валяются объедки и пустые и не вполне бутылки. Разумеется, её сразу узнали. Она их тоже.

— Для охраны секретного объекта большего дерьма не нашлось, — словно невзначай буркнула она.

— Одну отобьем. Не больше. Снарядов — по пятку на ствол. Гранатометов полно…

Несказанное за этим — Но если попрут, как в прошлый раз. Да ещё миррены. Ставки слишком высоки. Не поскупился Тим. Не ополченцы это. Гвардейцы. И все уже поняли с кем дело имеют

— Со связью как? — сорванным голосом спрашивает Сашка. Ответ очевиден. Но в безвыходной ситуации не перестаёшь на чудо наедятся.

— Глушилка работает. — ещё одно дьявольское изобретение чужаков. Трофеи прошлой войны Постановщик помех. В том мире уже было. Только как оно там работало? Сашка не знает. А тут эта дрянь начисто забивает эфир посторонними шумами. Связь пропадает по определению.

А те, кто её применяют всё одно могут рациями пользоваться.

А у нас — без приказа не отступать. А может и есть уже, приказ этот. Да не пробиться ему через засранный эфир. И убит везший его ординарец.

Но и мирренны пока не особенно торопятся. Помирать никто не хочет. А здесь им всё-таки крепко попало. Тут даже при наличии практически неисчерпаемых резервов призадумаешься — а не бессмысленны ли потери.

Город фактически окружён. Только одна дорога и есть. И по ней уходит и армия, и беженцы. И миррены с «всенародно избранными» уже поняли, и куда, и зачем.

— Посылал двоих. Ни ответа, ни привета; не проскочить по этой дороге.

— Значит, будем тут помирать.

На осунувшемся лице артиллериста злорадная гримаса. Узнают или не узнают свои о их гибели — какая разница. А вот миррены их точно запомнят. Кто в живых останется.

Сашка тоже думает о конце. Так значит, вот каким он будет — на изрытом воронками и перепаханном гусеницами поле. У разбитой пушки или под гусеницами «Дракона». Что же, люди тоже бывают драконоубийцами. Не худший финал для человека. Повидала два мира. Пережила крушение одной империи. Сейчас гибнет вторая. А она хоть не оказалась безучастными зрителем. Сколько их потом развелось, молчаливо взиравших на гибель Родины, а потом дружно принявшихся сотрясать воздух. «Я. Да я. Да если бы меня послушали. Да если бы по моей книге поступили». Там всё слишком противно и мерзко. Теперь.

Здесь же. Жесток и этот мир. И грязен он. Но всё-таки поменьше. И есть люди, способные сражаться за идею. Вон, хоть бы этот артиллерист. Да и просто людей здесь гораздо больше.

Не так давно Сашку смущало, что она не слишком чисто говорит по-грэдски. Сейчас же её понимают с полуслова. За прошедшие месяцы все поняли, из какого теста она слеплена. Солдат империи. И к счастью, далеко не последний. Сегодня она наверняка умрёт. Но смерть будет не напрасной.

Из лесу показались танки. И не меньше, чем в прошлый раз, а в каком-то смысле даже больше. И намного. «Драконы» последней модели. Двигаются медленно. Маневрируют, старясь не подставлять борт. Замаскированные пушки пока молчат. За танками вот вот появятся бронетранспортёры с пехотой. Если их отсечь, да подпустить бронированных монстров поближе… В траншеях достаточно гранатомётов. Шанс есть отбить и эту атаку.

В небе слышится какое-то негромкое тарахтенье.

— Вертолёт. Наш.