Танец маленьких искр. Антре. Том 1 - Иван Аккуратов

Отнести это на место...

— Астра, — Дайч внимательно посмотрел ей в глаза, и Астра вдруг испугалась, что он догадался, что именно она задумала. — Пожалуйста... Подумай над тем, что я тебе сказал. Быть может, ответы, которые ты ищешь, куда проще, чем...

— Да, — она кивнула, как сама надеялась, с подобострастием. — Конечно.

И пошла в направлении книжных стеллажей, стараясь не бежать и не выглядеть подозрительно, отчего тотчас же забыла, как вообще ходят и ведут себя нормальные люди. Один из слушателей рядом с Сайнир бросил на неё незаинтересованный взгляд, и она чуть приподняла «Западню у Перены», словно щит, которым надеялась закрыться. И, как только он отвёл глаза, она прошмыгнула в другой зал.

Здесь стояла гробовая тишина, которую могло нарушить всё — стук её тренировочных туфель по ворсистому пыльному ковру, скрип половиц под ним, её дыхание или даже стук её сердца. Пытаясь справиться с волнением, Астра заставила себя успокоиться — так, словно находилась на тренировочной площадке. Так, как учил её Безелик. Так, как стоило делать, когда рядом с тобой враг.

Когда она уловила ритм гуляющего между стеллажами ветра, она беззвучно пошла дальше, размеренно вдыхая и выдыхая, замедляя собственный пульс. Впереди замелькали размытые тени, и она свернула за первый попавшийся стеллаж, прижалась к нему, прячась в тени. Тут же поняла, как подозрительно будет выглядеть, если её поймают. Она надеялась, что здесь, в отличии от читального зала, смогла бы услышать шаги даже самых скрытных слушателей, но всё же не была в этом уверена. Потому она заставила себя отступить от стеллажа на шаг, сдвинуть капюшон робы на лицо и сделать вид, будто она изучает что-то на ближайшей полке.

До неё уже доносились голоса. Жрец Аурендин и инструктор Безелик, похоже, стояли у окна, где ветер мог заглушать даже их шёпот. И никто, даже подойдя вплотную, не смог бы их услышать. Но Астра была особенной. Хотя бы в этом.

— Три человека, — голос жреца Аурендина будто бы дрожал, вибрировал беспокойством. — Три человека, Безелик.

— Нам повезло, — отозвался инструктор. — Я рад, что перед лицом опасности лагерь на Иль’Прите действовал, как одно целое. Три человека — это куда лучше, чем можно было рассчитывать.

— Ты называешь смерть своих братьев везением? То, что случилось — истинная трагедия. Утром я говорил с Леаной, потом с Мари и наконец с детьми Мириан. Они разбиты, Безелик. Беспрестанно молятся — так тихо, что даже Боги их не услышат.

— Богам стоило бы прислушаться раньше, — голос Безелика был бесстрастен и пуст, словно сыплющийся песок. — И послать предупреждение в одной из своих песен.

— Из твоих уст льётся яд, сын. — печально отозвался жрец. — И мне остаётся лишь надеяться, что ты ограничиваешься в своей ереси словами, но не действием. Я люблю тебя всем сердцем, как и каждого из моих детей, надеюсь, ты знаешь это. Но я никому не прощу непослушание.

— Это предостережение? — судя по влажному, причмокивающему звуку, Безелик облизнулся. — Или обвинение? Зачем мы здесь?

— Ничто не утешит семьи погибших. Но, может быть, получив ответы, им станет хоть немного легче.

— Ответы? — Безелик невесело усмехнулся. — Я скажу тебе, что принесёт им утешение. Несколько трупов солдат с Иль’Тарта, развешанные на кольях вокруг лагеря. Или солдат Иль’Пхора, которые это позволили. Никогда раньше эти ублюдки не допускали бойни, пока острова находятся в облаках. И никто не мог это предвидеть.

— Я тоже был уверен, что всё это лишь случайность, — голос жреца Аурендина вобрал в себя новые оттенки печали, становясь отрешённым. — Был уверен, что ни у кого не было возможности что-то изменить и исправить. А затем я узнал, что возле восточных ворот не было стражи. Это заметил Лун и позвал напарника. И это стоило мальчугану жизни.

Повисла тягучая пауза, когда Астра могла слышать только своё сердце. Казалось, оно бьётся о грудную клетку, словно язык о стенки колокола. И Астра уже решила, что она себя выдала. Однако затем разговор продолжился.

— Я говорил с Мэттью и Жеромом, Безелик. И они рассказали, что именно ты попросил их покинуть восточные ворота и занять места на севере. Укрепил этот вход прямо перед тем, как ушёл на тренировку за пределы лагеря.

Ещё одна пауза — короче, но гнетущей прошлой. А затем Безелик вздохнул.

— Прости, — сказал он. — Я знаю, что в гибели людей есть и моя вина. Я, бездна побери, прекрасно это знаю.

— Мне не нужны напускные раскаяния, — сурово ответил верховный жрец. — Я хочу узнать, что случилось.

— Нечего рассказывать. Накануне нападения я был в городе. Услышал от нескольких рыбаков, что ночью они видели три боевых фрегата без флагов. Я предположил, что может начаться битва. И так как Иль’Прит находился в облаках, — порт с цепными подъёмниками был единственным местом, откуда могли напасть солдаты с Иль’Тарта. Так что я распорядился укрепить ближайшие к порту ворота лагеря. Но солдаты пришли с другой стороны.

— Ты ведь служил с Жеромом почти восемь лет в разведывательном отряде. — Это был не вопрос. Скорее утверждение, ледяное, как укол клинка.

— Да. Потому он меня и послушал.

— Послушал и покинул свой пост? Настолько доверился твоим сведениям? Вместе с напарником, при этом оставив один из входов в лагерь полностью без защиты? Он ведь не так глуп, Безелик. И я тоже. Знаешь, как эта ситуация видится мне? Ты не хотел укрепить северные ворота. Ты хотел ослабить восточные. Ты и Жером. А может быть, и Мэттью тоже. Сегодня я говорил с Фером, стражником у северных ворот. Он действительно видел Жерома и Мэттью. Однако Жером пришёл к нему перед самым нападением, если не позже. И знаешь, что ещё он вспомнил? Он клялся мне, что перед этим почувствовал запах дыма. Запах дыма за некоторое время до того, как пришли солдаты Иль’Тарта.

— Что ж, — отчётливо произнёс Безелик. — К тому моменту, как солдаты напали на лагерь, они уже успели поджечь несколько лесопилок по пути из порта. Ну... Или у старика Фера просто разыгралось воображение.

— Боги, Без! — почти закричал жрец Аурендин, заставив Астру вздрогнуть. Ни разу ещё ей не доводилось слышать от него столь ярких чувств. Столь явную потерю контроля. И это пугало даже больше смысла его обвинений. — Сперва пропали