Десять кругов ада - Леонид Костомаров

Киваю, - а что мне ответить?

Так стал я штатным специалистом по контрольным дочки подполковника, честно сказать, полной дуры. А когда слава об ее пятерках пошла по офицерскому городку, стали заказывать мне и другие офицеры контрольные - для жен, для детей, для себя. И пристроили меня работать библиотекарем и заведовать радиорубкой.

Расплачивались по-разному, в основном продуктами. Решал я их контрольные как семечки. Но более нравилось, конечно, выступать на разных собраниях и планерках, с лекциями по экономике, перед прорабами и бригадирами. Тут я оттачивал преподавательский талант, неожиданно проявившийся во мне...

ВОЛЯ. (Уже) ПОЛКОВНИК ЛЬВОВ

Надо же, раскусил, разобрался, чертов Орлов. Говорят, что-то пописывает. Недаром Достоевским прозван. Надо его унять, иначе засадят и меня. Тогда все труды Журавлева насмарку. Попробую его пристроить в библиотеку, чтоб за ним глаз да глаз был. Пришлось вызвать Волкова. Тот вошел в кабинет, явно в чем-то провинился.

- Ты мне за Достоевским присмотри. Как бы он не вывел нас на чистую воду.

- Может, убрать его, как Дроздова? - заискивает Волков.

- Нет, рано. Пусть поможет моей дочери закончить институт, а там посмотрим... Главное, чтоб ни строчки, ни одного письма с Зоны от него не ушло... Опасный тип...

Полковник посмотрел в окно и увидел, как на заборе сидел ворон и удивленно смотрел на него.

ВОЛЯ. НАДЕЖДА

Здравствуйте, уважаемый Иван Максимович!

Пишу вам после небольшого перерыва, вы не ответили еще на мое летнее письмо, а я уже наладилась новое написать. Событий немного в моей жизни, но хочется-то все больше поговорить о том, что вас, а теперь и нас обоих касается.

Теперь, после ваших летних писем, что меня всю перевернули, могу уже и сознаться, что тогда, во время нашего свиданья неудачного такого, увидев вас, подумала, что ничего у нас не получится. Знаете, может быть, как женщины смотрят на того, с кем разделить судьбу можно, - красив был бы да строен. Грешна, так и я думала. Но с лица воду не пить, был бы человек... Через ваши письма все переменилось, даже вспомнить о том стыдно. Извините уж бабу за такие мысли. Теперь о главном. Решили приехать мы в первой декаде ноября, как раз меня в отпуск выгоняют, и Федю попробую со школы отпросить. Но дед его не отпускает, обещает с ним домоседовать. Сейчас готовлюсь к поездке, отец смеется - что, будто в экспедицию собираешься. Ну а как же, это и есть экспедиция, вон как далеко.

Иван, не сердитесь на меня за сказанное, но не держать же это за пазухой, а теперь, когда я все для себя решила, и мне легче, и это будет честно по отношению к вам. Ждите, напишите, что еще надо очень уж необходимое, вроде я все продумала, но, может быть, что еще.

Вам привет от отца и Федьки, он вам вылепил из пластилина хоккеиста, привезет. Будьте здоровы, до скорой встречи.

Надежда.

Да, чуть не забыла. Передайте поклон и мое спасибо майору Медведеву, он мне подарил и посоветовал прочесть книжку о Квазимодо. Уже три раза перечла "Собор Парижской Богоматери"... Теперь Квазимодо мой любимый герой... Я прочла за жизнь много книг про разных сильных и великих людей, но ни у кого, кроме страшного и горбатого Квазимодо, не было такой чистой верности своей любви, такой преданности...

НЕБО. ВОРОН

И настала осень. Последняя в нашем сказании, потому что не только оно подходит к концу, но и целая эпоха в жизни этого государства, что дало мне приют в последние годы.

ВОЛЯ. ДОСТОЕВСКИЙ

Леденящий дождь со снегом ливанул оглушительно и вмиг промочил его всего насквозь. Направляющийся уже домой майор Медведев успел добежать только до клуба. Мокрый и жалкий, весь струясь холодной водой, он переступил порог актового зала и замер у батареи отопления.

На сцене пели...

Сегодня здесь его отряд готовился к праздничному октябрьскому концерту. Мощный бас Глухаря выводил послед-ний куплет задушевной, любимой Медведевым еще с фронта песни "Эх, дороги...".

Хор в шестьдесят глоток дружно и заунывно одновременно подхватил припев. Простуженные, прокуренные, прочифиренные голоса зычно взметнулись под потолок, пронеслись по тесноватому залу, требуя простора.

Поющие смотрели перед собой, ничего не замечая. Медведев глядел на них.

О чем они думали сейчас - шестьдесят душ, изнемогших от неволи? Так не узнал он этого толком, а теперь уж и не узнает, поздно. Он будто прощался сейчас с ними, пользуясь случаем, что они все сейчас рядом, вместе, но уходящие, истекающие из его жизни...

Повлажнели глаза у майора, и застыдился он своей сентиментальности и пошел прочь, мокрый и грустный, из хорошо натопленного клуба на улицу, где кончился мрачный дождь и, сдержанно шумя, неслись по земле мутные потоки воды, все в одну сторону - сюда, в Зону. Они сдерживали его, но он боролся, он уходил против течения домой навсегда.

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

За две недели до ноябрьских праздников майор твердо решил: завтра начать подписывать обходной.

Взял серенький листочек, повертел его в руках и понял, что это, возможно, его последняя серьезная бумага в служебной жизни. Вот подпишет у многочисленных служб и вздохнет с чувством исполненного долга и прервет нитoчку, что держит его здесь, и свободен. И было печально, радостно, не поймешь, чего больше.

Больше - устал.

Но с утра надо было сходить на полигон, проверить все напоследок. Оставлять ничего на потом не привык, а сейчас этого "потом" просто уже и не было - надо было завершить все дела сегодня.

Взял с собой Волкова, чтобы в случае чего тот был в курсе информации по отряду, которая остается преемнику.

Отношения с капитаном стали натянутыми, Волков приморозил свой хвост, боялся. Так и сейчас - перекинувшись парой фраз, двинулись по трассе, думая каждый своем.

Но капитан молчать долго не мог, потому и стал вскоре докучать майору, выводя его из приятного созерцания утерявшего осенние краски знакомого пейзажа.

- ...дело тут не во мне, - бубнил, задыхаясь от быстрой ходьбы, капитан. В моей семье жена моя что конь, ей-богу... Уговорит на что хочет. А нет застращает, заставит.

- Тебя можно заставить? - подозрительно оглядел его Медведев.

- Можно, - скорбно вздохнул капитан, вытирая вспотевший лоб огромным несвежим платком. - Помогите мне... - просительно выдохнул он и взял майора за локоть. - Сегодня после обеда приедут из управления, будут там... выяснять что да как... Обидно. Сколько на службу положил, а теперь... - Он совсем скис, ноги заплетались.

- На службу точно ты положил... Так что говорить? - улыбнулся еле заметно майор.

- Я переговорил с осужденным Куриным! - затараторил обрадованно капитан. Он готов дать показания, что не работал у меня на даче.

- Не работал? - хитро улыбнулся майор.

- Давайте передохнем, товарищ майор, - выдохнул капитан. - Не могу больше...

Присели на пенечки под огромным дубом.

- Работал... - закуривая, протянул печально Волков, - конечно, работал... Угощайтесь... - протянул пачку сигарет. - Но он же пидор. Я же его спасал от регулярного насилования.

- Нет, не буду, - покачал головой майор, потирая сердце, - еще траванешь сигаретой.

- Да ладно тебе! - озлился Волков. - Понятно, все лепишь мне врача, докажи сначала...

- Там, наверху, - Медведев кивнул сквозь крону дуба в небо, - там все докажут...

- В Бога, что ль, поверил? - хохотнул капитан.

- Справедливость-то должна быть, хоть там.

- Но ведь я кормил Курина и других... А Курину-Снежинке досрочное освобождение сделаю, обещал и сделаю. Вот помог, дневальным он уже год... опять свое заладил капитан.

- А почки отмочил кто ему? - перебил его Медведев. - Не разобрались? Не стали мараться, да?

- Но он же сам не написал заяву на Цесаркаева! - обиженно прокричал, выплевывая табак, капитан. - Я за них это должен делать?

- Потому что не настоял ты... - тихо сказал майор. - А досрочку ты только тогда делаешь, если тебе баба зэковская даст, да?

- Да, - обезоруживающе просто сказал капитан. - От нее не убудет...

- Ладно, пошли... - вздохнул майор. И двинулся сам, один, будто и не было у него попутчика.

ЗОНА. ВОЛКОВ

Вот же упорный какой этот Блаженный. Нет чтобы помочь... Это ж мелочовка, все эти работы на дачах. Курина и наркоту доказать никто не сможет, да и Львов не позволит копаться в этом. А эта дача - чепуха, выговор дадут, херня. И то не хочет помочь, жлоб.

Ладно, подписывай обходной и катись, обойдемся, друг ситцевый.

Дошли наконец до проклятого завода.

Он завернул в бригадирскую, а я сразу в мастерскую сантехников, подхожу, а там замок амбарный, да на дверях записка - "Я на полигоне". Сплюнул я, тащились сколько...

Но тут слышу - за дверью-то - голоса.

Ну, точно... Кто-то есть. Да игривые такие, будто девки хихикают.

Я быстро наверх, в бригадирскую. Там сидит на корточках Воронцов, рукавицы полученные считает. И здесь без него обойтись не могут...

Ухарь Лебедушкин, дружок его, опять рядом, понятно, что бы ни делать, лишь бы не работать. Медведев табель с бригадиром новым - Гагарадзе просматривает.