От первого прокурора России до последнего прокурора Союза - Александр Звягинцев

Роман Андреевич с первых же дней своей работы в Прокуратуре СССР стал расчищать авгиевы конюшни, в которые фактически превратились органы правопорядка, да и сама законность в стране. Беззаконию и произволу надо было поставить надежный заслон. Именно он начал осуществлять мероприятия по восстановлению в своих правах прокурорского надзора после долгих лет сталинской диктатуры и произвола. И не просто восстанавливать, а создавать незыблемые гарантии законности. В своих речах, выступлениях он всегда подчеркивал необходимость единства, обязательности советских законов для всех, недопустимость противопоставления законности и целесообразности, неразрывную связь законности с культурностью. Эти идеи он проводил в жизнь, конечно, в тех пределах, которые ставились политическим руководством страны.

Одновременно решались кадровые вопросы. Но самое главное — надо было принимать новое Положение о прокурорском надзоре, так как предыдущее (принятое 19 декабря 1933 года) давно уже устарело. К этому времени была принята Конституция СССР, целый ряд других законов, которые сделали систему органов прокуратуры более стройной. И создалось парадоксальное положение, когда прокуроры, осуществляющие надзор за законностью в стране, сами не имели законодательного документа, определяющего их права и обязанности по осуществлению этого надзора.

Проект нового Положения о прокурорском надзоре в СССР готовился при непосредственном участии Р. А. Руденко, который и докладывал его на всех заседаниях Президиума Верховного Совета СССР. Проект был предварительно одобрен ЦК КПСС, а затем тщательно изучен членами Президиума Верховного Совета СССР, его юридическим отделом и всеми президиумами верховных советов союзных республик, Верховным Судом СССР, Министерством юстиции СССР. Многие замечания и предложения были учтены. Но были и принципиальные расхождения. Например, председатель Верховного суда СССР А. А. Волин и министр юстиции СССР К. П. Горшенин предлагали исключить из проекта статью 30, устанавливающую право Генерального прокурора СССР опротестовывать постановление пленума Верховного суда СССР в Президиуме Верховного Совета СССР. На заседании Президиума Руденко доложил, что основной оппонент по этому вопросу Волин считает, что постановление пленума Верховного суда СССР не может быть опротестовано, так как это высшая судебная инстанция. «При всей авторитетности Верховного суда СССР, этой высшей судебной инстанции, мы не исключаем, что она может выносить отдельные ошибочные решения, — сказал Руденко. — Было бы неправильно считать, что раз это высшая судебная инстанция, то нет другой власти в стране, которая была бы вправе поправить эту инстанцию. У нас есть такая власть — есть Президиум Верховного Совета, который, безусловно, полномочен вносить коррективы, исправления и т. д.» Правда, Р. А. Руденко согласился с тем, что, может быть, нет необходимости опротестовывать решения пленума Верховного суда СССР, но настаивал на том, чтобы в Положении определить право Генерального прокурора СССР входить в Президиум Верховного Совета об отмене постановления пленума Верховного суда. «Мы не можем исходить из измышлений буржуазных теоретиков, которые ставят суд надо всем, как суд, ни от чего не зависящий». Он просил сохранить в Положении статью 30, хотя бы в измененной редакции.

А. А. Волин, которому было предоставлено слово сразу же после выступления Руденко, пояснил, почему Верховный суд СССР, Министерство юстиции СССР да и многие ученые-юристы возражают против предложенного проекта статьи 30 Положения о прокурорском надзоре в СССР, считая ее порочной, не соответствующей Конституции СССР. Он подчеркнул, что принятие статьи в такой редакции означало бы, что правосудие в государстве не кончается в судебных органах и что Президиум Верховного Совета СССР наделяется судебными функциями. «Установить такое положение, чтобы законодатель издавал законы, следил за их исполнением и сам их исполнял, нельзя, — сказал Волин. — Функция законодателя более высокая, нежели функция правосудия».

После долгих дебатов в Положении о прокурорском надзоре в СССР записали, что, если Генеральный прокурор СССР находит постановление пленума Верховного суда СССР не соответствующим закону, он обязан войти по этому вопросу с представлением в Президиум Верховного Совета СССР (статья 29). Положение о прокурорском надзоре в СССР 24 мая 1955 года было утверждено указом Президиума Верховного Совета СССР, а 28 декабря того же года — и сессией Верховного Совета СССР и стало законом. Оно действовало около 25 лет, вплоть до принятия Верховным Советом СССР Закона о прокуратуре СССР (30 ноября 1979 года).

Во главе Прокуратуры Союза ССР Р. А. Руденко стоял дольше всех советских прокуроров — 27 лет. У него был классный чин действительного государственного советника юстиции, высокий авторитет среди руководителей партии и правительства. Там к его мнению всегда прислушивались.

После сталинских репрессий права и законные интересы граждан, о которых любили говорить во все времена, находились под пристальным вниманием Генерального прокурора СССР Р. А. Руденко. Когда речь шла о привлечении человека к уголовной ответственности, он был предельно требовательным. Он писал: «Всякое преступление во всех его обстоятельствах должно быть расследовано наиболее всесторонне и самым объективным образом, чтобы виновность лица была исчерпывающе доказана в результате самой тщательной проверки всех возможных версий совершенного преступления. Требования закона об оценке доказательств на основе всестороннего, полного, объективного расследования всех обстоятельств дела, в их совокупности, должны строго соблюдаться».

Конечно, оценивая сейчас те или иные высказывания Р. А. Руденко по вопросам соблюдения прав граждан, нельзя забывать, что он — человек своего времени — был все же проводником генеральной линии партии. Власти требовали преследования так называемых диссидентов, тунеядцев, и он это осуществлял, направляя против таких лиц всю мощь прокурорского аппарата. Судебные и внесудебные (административные) расправы с неугодными властям лицами происходили не без участия Генерального прокурора СССР. Об этом напоминают факты преследования А. Д. Сахарова и А. И. Солженицына, процессы Бродского, Синявского и Данелия, дело о событиях в Новочеркасске и многие другие.

Руденко всегда внимательно прислушивался к голосу партийных функционеров, чутко улавливая задачи, стоящие перед страной, своевременно вносил предложения по совершенствованию действующего законодательства. Ему приходилось решать множество проблем — больших и малых. В то же время это был исключительно осторожный политик, когда дело касалось его взаимоотношений с Правительством СССР или ЦК партии. Прежде чем войти к ним с каким-либо предложением, вопрос им долго изучался и согласовывался. Особенно это относилось к самому животрепещущему вопросу — материально-техническому обеспечению работников прокуратуры, которое долгое время было очень низким. Не проходило ни одного совещания, на котором прокуроры с мест не поднимали бы эти вопросы. Оклады помощников прокуроров и следователей составляли всего 100–120 рублей (после денежной реформы 1961 года), никаких доплат за классные чины или выслугу лет и вовсе не полагалось. В районных прокуратурах не было автомашин, не хватало пишущих машинок, канцелярских принадлежностей, помещения были тесными, расположенными, как правило, в старых зданиях. Все это создавало массу неудобств.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});