Повесть о потерпевшем кораблекрушение - Андрей Колганов

Десант на побережье остался без прикрытия. Глариник Затару, стоя на мостике без фуражки, с повязкой на голове, пропитанной кровью, с перевязанной левой рукой, в дырявом прожженном мундире, перевел ручку машинного телеграфа на «малый вперед». Он бросил, не оборачиваясь, через плечо молодому мичману, заменившему на вахте убитых и раненых старших офицеров:

«Передайте на корабли эскадры: „Следовать за мной в строю кильватерной колонны“».

Эскадра подтянулась к месту высадки брошенного на произвол судьбы десанта, ведя непрерывный огонь…

Обер Грайс со своей скалы глянул вниз, к ее подножию, где на большом плоском уступе расположилась батарея N2. С расстояния в три десятка метров он отчетливо видел, как огромные 25-сантиметровки развернулись на массивных стальных поворотных платформах в южном направлении. На тележках подкатили снаряды и зарядные картузы с порохом. Канонир с силой дернул рукоять клинового затвора и тот лениво выдвинулся в сторону, открывая отверстие в казенном срезе орудия. Когда снаряд и зарядный картуз исчезли в этом отверстии, канонир снова дернул за рукоять и клиновой затвор также медленно, будто нехотя, встал на место. Артиллерийская прислуга отошла от орудия на несколько шагов, все встали на колени, закрыли уши, а командир орудия дернул за длинный шнур. У дульного среза блеснуло бледное пламя, орудие окуталось серым пороховым дымом и тяжело подпрыгнуло. Казалось, оно готово сорваться с места и утащить за собой не только тяжелый лафет, но и огромную массивную поворотную платформу, которые ощутимо сотрясались при выстреле. Ушей Обера и Тиоро достиг мощный грохот. Сынишка Обера непроизвольно втянул голову в плечи и едва не выронил бинокль.

«Что, страшновато?» — сочувственно спросил Обер. Тиоро, насупившись, промолчал.

«Ничего, не теряйся. Привыкнешь», — ободряюще потрепал сына по плечу отец, и уже тише добавил себе под нос, — «хотя к такому лучше не привыкать…»

Тем временем боевые действия королевских войск на сухопутном фронте развивались успешнее, чем на море.

Фельдмаршал Арагиари, не получив тех подкреплений, на которые рассчитывал (в том числе и из-за дерзких налетов волонтеров на транспорты и обозы), решил не вести штурм по всей линии фронта, а атаковать республиканцев лишь на западном, приморском участке. Там он мог рассчитывать на поддержку своего флота, а в случае успеха на этом участке он мог взломать всю систему обороны Сайлора.

Мощная канонада не смолкала с самого рассвета. Лишь после десяти часов утра войска Рагиза II двинулись на приступ. Сосредоточив напротив Сигнального холма всю тяжелую осадную артиллерию, поставив в резерв гренадерский и гвардейский полки пехоты и полк конногвардейцев фельдмаршал Арагиари не без оснований рассчитывал на успех. И в самом деле, к полудню его солдаты, еще раз заполнив трупами лощину перед холмом (уже получившую прозвище «Лощина Смерти»), вышли на южные склоны. Легионеры дважды сбрасывали королевских солдат с холма, но фельдмаршал бросил в бой все припасенные резервы — пришло донесение, что эскадра высадила десант на побережье, беря защитников Сигнального холма в клещи.

В этот момент над Сайлором поднялись четыре аэростата и величественно взмыли вверх, паря над полем боя на небывалой высоте — около 200 метров. По странному стечению обстоятельств артиллерийский огонь Легиона Республики с этого момента стал усиливаться, накрывая не только линии атакующих ротных колонн королевских войск, но доставая и до расположенных за ними батарей. Арагиари смущало то обстоятельство, что защитники Сайлора опять оттянули свои орудия вглубь позиций, и это не дает возможности накрыть их своей артиллерией. Правда, и его пушки были до этого, можно сказать, в неприкосновенности. Но теперь положение изменилось. Огненные кусты разрывов стали ложиться все ближе и ближе к орудийным позициям королевской артиллерии. Старому фельдмаршалу стали поступать донесения о значительном числе поврежденных пушек, о потерях среди артиллеристов.

Однако это не помешало гренадерам и гвардейцам вслед за полком конной гвардии ворваться на Сигнальный холм. Огромное число конногвардейцев полегло под частыми залпами винтовок Скелькера на склонах и на вершине холма, но успех был достигнут.

«Осадные гаубицы — на холм!» — не сдерживая радостного возбуждения, скомандовал старый фельдмаршал.

Корабли Западной эскадры республиканцев заметили сигналы оптического семафора с маяка у входа в бухту. И вот орудия главных калибров стали задирать свои хоботы, увеличивая углы возвышения. Через несколько минут тугой грохот залпа в очередной раз ударил в уши остаткам десанта королевских войск, забившимся в щели у прибрежных камней. Но на этот раз снаряды пролетели высоко у них над головами и обрушились на вершину Сигнального холма. Там уже было сосредоточено более двадцати мощных осадных гаубиц экспедиционного корпуса, готовившихся открыть огонь по городу и порту. Но они успели сделать лишь по два-три выстрела. Высота задрожала, как при землетрясении. Огромные кусты разрывов, поднимая вверх кучи земли, камней и обломков скал, медленно оседали, оставляя надолго повисающие в воздухе столбы пыли.

По Сигнальному холму открыли огонь и 20,5-сантиметровые гаубицы артиллерийского резерва генерала Бадулу, составленного из орудий, задержанных отправкой на северный фронт. Их огонь корректировался с аэростатов воздушного наблюдения и попадания становились все чаще и чаще. Вскоре высота превратилась в кромешный ад. Так прошло не менее часа. Когда орудия республиканцев внезапно прекратили огонь, и на высоту двинулись три батальона легионеров, они почти не встретили сопротивления. В качестве трофеев республиканские солдаты захватили лишь два исправных осадных орудия — остальные были разбиты.

Как только Сигнальный холм снова оказался в руках защитников Сайлора, артиллерийский огонь был перенесен на позиции королевских войск на всем их протяжении. Главной мишенью республиканских артиллеристов по-прежнему оставались неприятельские батареи. Корректировка стрельбы с аэростатов давала свои плоды и с каждым часом убыль в орудиях и в орудийной прислуге у королевских войск росла и росла. Королевская артиллерия уже не могла с прежней силой поддерживать атаки своей пехоты и кавалерии. Понеся в этих, оставшихся бесплодными, атаках, чувствительный урон, королевские солдаты местами даже отошли, позволив защитникам Сайлора вернуть себе почти всю линию обороны, от которой, впрочем, мало что осталось.

Корабли Западной эскадры републиканцев входили обратно в порт, освещенные багровым закатным солнцем, окрасившим их паруса в красивый розовый цвет. Обер Грайс и Тиоро встречали их на набережной. Сын Обера с восхищением смотрел на стройные силуэты парусников с высокой дымовой трубой между мачтами. Но особый трепет у него вызвали приземистые броненосцы, покрытые толстыми листами брони, соединенными массивными заклепками, с круглыми башнями, из которых торчали мощные стволы орудий.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});