Ромашка (СИ) - Сергеева Женя

Ван, понимая, что некромант пытается уйти от ответа, двинулся за ним. Что такого странного заметил этот пронырливый приближенный Третьего Советника? И ведь успел за такое короткое время и бумагу выправить, и их разыскать. А на него, Вана, смотрит, как на пришествия Покровителя, еще и подозревает в чем-то, судя по ментальным эманациям. Как все-таки некстати Нила на своих мужей защиту ставит. Сильф поймал себя на мысле, что с удовольствием бы порылся в голове у этого брюнета. Что он там скрывает за своими темными глазами? И что в нем только Нила нашла? Ведь некромант еще больше «вещь в себе» чем он, Ван. И, тем не менее, она его выбрала. Так ли уж не нужен ей был и он, сильф? Или сам не дал ни единого шанса, ни ей, ни себе?

Ван мотнул головой. Эти мысли одолевали его все чаще и беспокоили все больше. А ведь к тому, к чему он так долго стремился едва ли не всю свою сознательную жизнь — вот, осталось только руку протянуть.

— И еще. — Сезарио остановился. — Гарут Третий готов принять посольство, но собрать группу и выехать нужно уже сегодня. Я дам все координаты, по которым вас встретят, дадут отдохнуть после дороги и сопроводят к Его Величеству.

Вот.

Ван замер.

Плод уже упал в руку.

Осталось совсем немного и он почувствует его вкус. Тот самый вкус победы. Так отчего так неспокойно, почему все внутри рвет и мечет, требуя совершенно другого?

— Когда у меня будут все необходимые данные? — Ровным голосом поинтересовался сильф из Старшей ветви.

— Могу выдать хоть сейчас. Это не займет много времени. Если позволишь свою руку, — некромант взял холодные пальцы сильфа в свою ладонь. И Ван почувствовал все нетерпение, с каким некромант стремился на выручку своей жене. Это нетерпение выжирало все, даже соперничало с чувством долга, что был ничуть не меньше, чем у самого Вана. На некроманте лежал тяжелый, многокиллограммовый груз.

Скрываться. Наблюдать. Преследовать. Уходить. Анализировать. Молчать.

Это все — защитные механизмы, барьеры, что поставил некромант сам вокруг себя.

И дело не только в уровне доверия или в занимаемой должности при Третьем Советнике. Что-то еще, что-то более личное и глубокое заставляло его быть настолько скрытным и осторожным.

Родная сильфу магия потекла из некроманта, рисуя перед глазами Вана узоры из дорог, улиц, безопасных остановок в лесах и городах. Он видел незнакомые дома и номера этих домов, и улицы, на которых эти дома стояли. Он видел лица связных. Он читал слова, что служили паролями. Ван всматривался, стараясь ухватить больше, чем давал некромант. Больше, чем позволяла его магия. И на самом краю мелькнуло размытое, но узнаваемое лицо, таким, какое запомнил его Тэй. Некромант смотрел в зеркало, но видел совсем другое отражение.

Буря. Буря из эмоций. Хаос. Неверие. И понимание. За тайной не надо посылать Мина. Вот она, та самая тайна. Вот он — двуликий оборотень.

Вана мелко затрясло. Складывались пазлы из росказней бабки, намеков одного из ее мужей и тех крох информации, до которых ему все-таки удалось докопаться за долгие годы расследований.

Что-то происходит здесь и сейчас.

Девушка с двойной силой, даже с тройной силой. Ее необычные, в чем-то даже странные мужья. Текущие не одно столетие события, что вдруг соединились в одной точке. Да, информации не достает, но интуитивно можно было догадаться, к чему все идет.

Его место не там, во дворце правителя Солейи. Его место тут. А будущее все так же туманно и размыто, как и до пленения. Что его в нем ждет? Обретение себя или полное забвение, когда он будет вынужден тащиться за чужой повозкой и собирать объедки с чужого стола, вместо того, чтобы владеть и своей повозкой, и своими ловчими и поварами.

— Все. — Закончил магические манипуляции Сезарио. — Можешь пользоваться. Затягивать не рекомендую, тогда шансы на успех существенно снизятся.

Ван кивнул, все еще пытаясь обуздать свои эмоции.

— Я могу кому-то эту информацию передать? — Задал он, пожалуй, один из самых важных вопросов в своей жизни.

— Можешь, но только тому, кому ты полностью доверяешь. — Сезарио не заметил в вопросе подвоха, считая, что держать всю информацию только в сознании одного из представителей детея Леса — глупо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ван кивнул и они оба, больше не говоря ни слова, зашли в дом.

На просьбу Сезарио выделить ему несколько бойцов для сопровождения, Соовит ответил согласием, но сказал, что все-таки не студентов, а договорится со знакомыми из гражданской стражи.

— Это много времени займет? — Нетерпеливо бросил Некромант, чувствуя, как сердце Нилы заходится в страхе. Ему вторили смешавшиеся эмоции остальных мужей, что сбивали с толку.

— Около часа. — Соовит быстро собрался и уже стоял на пороге, зло играя желваками. Дельфина даже не собиралась оставаться дома, а стояла рядом, скромно опустив глаза. За мнимым смирением стояло полное неподчинение и стремление настоять на своем.

— Тогда идем. — бросил некромант. — Этот час очень дорого нам может обойтись. — Пробормотал он уже гораздо тише, но от этой фразы всем присутствующим стало не по себе. И Соовит с Дельфиной поспешили за стремительно удаляющимся Некромантом. В то время, как еще несколько бледный Майт и, сосредоточенный на внутренней борьбе, Ван остались в доме.

— Ты сам не свой. — Проницательно заметил Майт, видя нервозность старого друга. Он и сам едва начал отходить от мысли о том, что он потеряет Марику. Не имеющий ни настоящей родительской поддержки, ни статуса в обществе, он привык относиться ко всем проявлениям чувств несколько отстраненно. Чтобы они проходили мимо, не задевая. И даже привязка пары, что позволила Дельфине буквально вить из Соовита веревки, не столь глубоко затронула Майта. Он словно наблюдал со стороны за изменениями, происходящими в его ауре.

И только когда он почувствовал, что его пара в беде и извелся, не понимая, куда мчаться и что делать. Когда обнаружил Марику без сознания и всю в крови, и когда чуть позже едва ее совсем не потерял. Только тогда он понял, что без нее его жизнь окончательно потеряет весь смысл и все краски.

Вторая половина.

Это непустые слова. Это не миф. Не легенда.

Это то, что происходит с ним здесь и сейчас.

То, что переворачивает все привычное с ног на голову.

То, что вдыхает в него надежду на лучшее будущее.

То, что дает ему возможность мечтать и двигаться дальше, развиваться.

И он в единый миг чуть не лишился всего. Действительно всего. Всего того, что составляет энергетическую сущность любого существа. Его смысл жизни.

Вместо ответа на заданный вопрос, Ван молчал и смотрел в сторону. И по выражению его лица непонятно было о чем он думает.

— Что-то случилось, помимо срыва планов по поимке связного? — Уточнил Майт.

Ван перевел на него взгляд, в фиолетовых искрах которого читалось нешуточное сражение, внутренняя борьба, что шла в сильфе.

Майт содрогнулся. Если этот представитель Старшей ветви носит в себе такие чувства, то рано или поздно, не придя к какому-то решению, он просто взорвется и накроет все тьмой. Все то, куда достанет его недюжая сила.

— Майт, а как ты понял, что ты правильно поступил, оставшись с Марикой? — Задал Ван совершенно неожиданный для Майта вопрос.

Тот вообще никогда не связывал Вана и личные отношения, словно они всегда находились в разных плоскостях. Но сильф из Младшей ветви ничем не выдал ни своего удивления, ни некоторой неловкости. С Ваном, по его мнению, можно было обсуждать политику, искусство, тактику, магию… Но не свой внутренний мир. Может и можно было, конечно, но Ван никогда сам не участвовал в таких разговорах, словно они вызывали у него нестерпимую скуку.

— Это сложно объяснить. Если коротко, то понял, что уйти с вами — это будет самый ошибочный шаг в моей жизни. Я долго думал, взвешивал. И остался. Не только потому, что я не из Старшей ветви. В конце концов, если изменится власть и вы с Диром будете в совете, то я тоже буду не последним лицом среди обоих народов. Но там я не найду покоя. Понимаешь? Мне всегда будет мало, я буду искать и стремиться к совершенно другому. И не найду, потому что сам отказался от своего будущего. Оставил. А вернуть и вернуться можно не всегда. Иногда вообще нельзя. Тут же я словно на своем месте. С учениками, что заглядывают мне в рот после первого же урока, с Марикой, что… Ты знаешь, она так смотрит, что у меня от одного ее взгляда дыхание перехватывает. Словно я самое лучшее, что у нее есть. Ее свет. Ее мир. Ее сердце. Вот. — И Майт усмехнулся, словно пафос произнесенного не соответствовал тому, что он на самом деле хотел сказать. — И я, глядя на нее, чувствую то же самое.