Люди и нелюди (СИ) - Романова Галина Львовна

Он рванулся вскочить и отбежать в сторонку, но, чуть дернувшись, замер, затаивая дыхание и чувствуя, как от страха и волнения встают волосы дыбом.

Он услышал новые звуки. Никогда прежде ему не доводилось слышать ничего подобного. Какое-то прерывистое лопотание, чем-то сходное с теми голосами, которые издают его сородичи, но… Но это были не они. Он не понимал ни «слова». И это было так страшно. Намного страшнее, чем все было раньше потому, что прежде Буш никогда не сталкивался с таким врагом. А что неизвестные ему враги, он чувствовал инстинктивно.

Снова шепот. Нет! Он больше не может терпеть!

Буш рванулся, вскочил, распахивая глаза, сделал прыжок — и еле успел затормозить, так резко, что нога подвернулась, и он рухнул на…

Рухнул на твердую белую землю, которая странно не холодила ладони и ступни. Рухнул, сжимаясь в комок и закрывая голову руками, утыкаясь в колени лбом и сотрясаясь всем телом от страха.

Мир исчез. Молодой охотник всего лишь время между двумя стуками сердца смотрел по сторонам, но успел заметить, что он оказался в каком-то странном месте. Тут не было ничего знакомого, и страх парализовал все его тело.

Снова те самые звуки. Их стало больше, они зазвучали громче, на разные голоса, как будто их источников было двое или трое. Буш не думал о них. Он был во власти страха. Страха, который был сильнее его.

— Видишь, что ты наделал? — Ната толкнула Петера Ли. — Зачем звал?

— Но я только хотел сказать, что он очнулся, — оправдывался ассистент. — Вы же хотели посмотреть…

— Хотела. Но смотреть тут не на что. Он так напуган…

— Успокоится.

— Успокоится, если его не беспокоить. Если он поймет, что мы не причиним ему вреда. Наоборот, — Ната сделала шаг вперед, — мы хотим ему помочь.

— А зачем он нам?

Ната пожала плечами. Четкого ответа на этот вопрос у нее не было. Она решила сохранить жизнь молодому самцу просто из чувства противоречия — ведь наверняка ей предложат избавиться от «отработанного материала». Выпустить его в природу? Это было правильное решение, но сопряженное с большими трудностями. Это ведь не выращенный в неволе редкий вид животного, которого затем достаточно отвезти в заповедник и торжественно открыть клетку: «Беги, малыш!» Достаточно того, что «малыш» ростом с нее и весит примерно столько же, а уж мускульная сила у него ого-го какая! Пока осматривали и вводили транквилизаторы, Ната успела как следует его изучить. Ни капельки жира, только мускулы, кости и сухожилия. Большинство культуристов подохнут от зависти. Что их мышцы? Сырая масса, которая годится только на то, чтоб демонстрировать ее на соревнованиях. А тут…

Она покачала головой, отгоняя посторонние мысли.

— Он нам нужен, чтобы продолжать исследования.

— Какие еще исследования?

— Не догадываешься? Генетически это почти человек. То есть, он наш с тобой близкий родственник. Он нам ближе, чем те же шимпанзе. Ненамного, но ближе. Его сорок семь хромосом, это… это не отклонение от нормы. Это вариант нормы. Если бы я была более уверена, я бы… я бы дала ему название «гомо молис», человек с планеты Мола», но… ты же знаешь, в антропологии так легко ошибиться. Дашь название, а потом отозвать его практически невозможно. В прошлом было столько ошибок…

— Синантропы, денисовцы, — вспомнил Петер.

Ната кивнула.

— Они самые. И не только они. Мы не имеем права на ошибку. И для этого мы должны продолжать исследования. Должны хотя бы определиться, это новый вид человека или все-таки чудом воскресший австралопитек.

Она покосилась на компьютер. Когда Петер ее окликнул, шепнув, что пленник пришел в себя, Ната сидела перед монитором, следя за бегущими по экрану значками. Процесс анализа, расшифровки показания и поисков соответствий оказался длительным и монотонным. Она чуть не засыпала, убаюканная мельтешением знаков и символов и была немного благодарна ассистенту за то, что позволил ей отвлечься. Пока результатов не было, но что, если, по закону Мерфи, они появились именно сейчас, стоило ей отвернуться?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И в то же время отойти от загородки, где скорчился у стены пленник, она не могла. Ей невероятно повезло. Кем бы ни оказался таинственный обитатель планеты Молы, он был «настоящим» первобытным человеком.

— Он почти настоящий первобытный человек, — повторила она. — Именно человек. И… откуда он тут взялся?

— Н-ну… — пожал плечами Петер. — Издалека.

— Я не о том… Тим! — окликнула она зоолога.

— Ась? — тот стоял рядом, бросив работу.

— Вы ведь проводили экспресс-анализы генетического материала пойманных ранее образцов?

— А как же иначе? Только генетический анализ может дать точные сведения, кто кому является родственником и в какой степени!

— Ну. А есть ли у этого… парня родня на этой планете? Генетическая?

Ответить Тим не успел. У Петера глаза на лоб полезли — он все понял.

— Да, — кивнула Ната. — Да, это именно то, о чем вы подумали.

— Но…как? И…

Ответить Ната не успела — пришел сигнал с компьютера. Как раз, когда…

Прослушав запись, Георг заставил прокрутить ее еще раз. Потом — еще. Плевать, что кругом были свидетели. Все равно запись — это доказательство. Это то, что можно предъявить, от чего нельзя отвертеться. Но эта запись… она практически полностью нейтрализовывала ту, первую, полученную несколько минут тому назад. По сути, это были два противоположных друг другу приказа. То ли их послали из разных ведомств, не согласовав между собой работу, то ли одно было послано нарочно, чтобы, в крайнем случае, было, что предъявить на суде. Мол, вот доказательство того, что мы осознали свою ошибку и попытались остановить чересчур рьяного исполнителя, однако, сигнал не прошел вовремя. Или… Да, мало ли, какой форс-мажор мог случиться. Вне зоны доступа, отсутствие зарядки, ранение или смерть адресата, простой человеческий фактор, когда сигнал приходит поздно ночью и дежурный радист слишком хочет спать, чтобы будить людей, или он вовсе попадает на пересменку и всем не до того, или что-то случается на самой планете и от сигнала отмахиваются — мол, потом, позже, или… Вариантов масса. Главное одно — Георг должен выполнить только один из двух приказов. И если он выберет неправильный… Что делают вышестоящие, если совершается ошибка? Правильно, списывают все на тупых подчиненных, находят стрелочника, которого и назначают виноватым.

Мысль мелькнула и пропала. Глупости какие-то! Его не зря вытаскивали из камеры, не зря отмазывали, чтобы сейчас сдать. Здесь и сейчас им нужен человек, который не станет колебаться. Здесь и сейчас им нужен тот, кто пойдет и выполнит приказ.

Ликвидировать угрозу.

Как все просто и понятно.

— Капитан, — развернувшись, он посмотрел в лицо Тимменсу. — Я вынужден объявить на корабле чрезвычайное положение. Код «два-двенадцать». Вы понимаете, что это значит?

Капитан Тимменс был гражданским лицом. Нет, конечно, он проходил службу в свое время и даже наверняка выпускался из военного училища с каким-нибудь званием, иначе не видать ему капитанского кресла, как своих ушей. Но, отучившись, он пошел не в армию, а перевелся в летную школу и водил исследовательские суда. И сейчас командовал мирной экспедицией, завербованный Институтом Антропологии. Но, не смотря на это, он лишь понимающе кивнул:

— Есть код «два-двенадцать».

Шагнул к стенной панели внутренней связи, торопливо отбил короткий номер.

— Готово.

Теперь власть временно — на одни местные сутки — принадлежала Георгу Ортсу.

— В таком случае, — он вышел на середину рубки — объявляю общий сбор. Цель — ликвидировать угрозу для человечества.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Какая хорошая, удобная формулировка! Угроза человечеству. Всему человечеству. Под нее, в крайнем случае, можно подогнать что угодно.

Где-то отчаянно взвыла сирена. Ей вторили переливчатые звонки из кают-компании и, когда Георг вышел из радиорубки, он услышал и отголосок сигнала с капитанского мостика. Над входом слабо замерцала лампочка.