Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

стенами: были достроены уже и последние из ворот Сант-Пау, и через них к морю, на верфи, носили холстину.

Уго отлично управлялся со службой виночерпия при Рожере Пуче. В погребе у него всегда был порядок, он вел дела с разными виноторговцами – и никто из них не мог обмануть его нос и его нёбо. Когда граф снова затребовал вилаторту, Уго был вынужден объяснить, что больше не владеет тем виноградником. Если вино так понравилось королю, пусть закупает его у Жофре Деспла. Так они и поступили, хотя до Уго донеслись вести, что нынешняя вилаторта ничем не напоминает ту, которую с великой заботой изготовлял он сам. Возможно, Жофре – или тот, кому перекупщик уступил право обработки надела, – даже и не знает, какие лозы потребны для производства настоящей вилаторты. Но самое важное, что, уходя вечерами со службы, Уго наслаждался счастьем, о котором никогда и не мечтал: он растил дочь. И это было единственное, что вознаграждало виночерпия за ненавистную работу, избавиться от которой не было никакой возможности. Граф совершенно не желал с ним расставаться, а это был единственный возможный выход, если Уго не хотел подвергать себя ужасным гонениям, которые ожидали всякого, кто без дозволения бросал службу у Рожера Пуча. К тому же в последнее время собственная жена взяла за правило предупреждать мужа об этих карах, как будто на всякий случай – а вдруг забудет? Угроза писем корсару по-прежнему висела над его головой, и Рехина без зазрения совести напоминала о его предательстве, как только представлялся случай извлечь из этого выгоду.

Рехина теперь передвигалась по дворцу Рожера Пуча с редкостной свободой; ей не потребовалось много времени, чтобы сделаться личным врачом Анны и Агнес, и она вовсе не собиралась отказываться от такого привилегированного положения. Спустя еще недолгое время ее услуги потребовались другим знатным дамам и богатым горожанкам. Рехина много работала, вот только эти заработки не сильно обогащали Уго: Рехина делала только небольшой вклад в семейный бюджет, который и так находился в ее ведении; накопления производились за спиной у мужа. Рехина подыскала себе и ученицу, которую таскала с собой к пациенткам, но мечтала, чтобы однажды это место заняла Мерсе, – для этого девочку следовало научить писать и читать, а еще разбирать латынь, ведь этот язык необходим для изучения книг по медицине. Уго умолял жену подождать еще два-три года: Мерсе слишком мала для такой учебы. Ничего не вышло. Уже через несколько дней Барче было велено каждый день водить девочку в дом Пере Коломы, magister scholarum[22], который преподавал частным образом, не завися ни от епископа, ни от общественных школ; этого учителя Рехина долго убеждала с помощью здравых аргументов и звонких монет – вот куда пошли ее заработки, – чтобы он взялся за обучение девочки, да еще в столь юном возрасте.

– Разве девочки не начинают работать с пяти лет?

Замечание Барчи застало Уго врасплох, когда он уже собирался отменить решение своей жены.

– Да, но…

– Ну так если некоторые работают, то никакой беды не будет, если малышка начнет изучать книги, чтобы однажды стать как Рехина.

Возможно, Барча ненароком обмолвилась девочке о том, как отец нуждается, – так или иначе, Мерсе ничего не сообщала о своих успехах в мире наук, далеком от возможностей Уго, зато все с таким же восторгом встречала интересные события в жизни отца – например, прошлогодний праздник урожая, когда Жауме предложил Уго помочь со сбором винограда, с отжимом и переливанием вина.

Помимо других земель, предоставленных в аренду, госпиталь Колом владел и несколькими полосками виноградников, с которых получали вино, достаточное для годового потребления и больных, и сотрудников госпиталя. Уго был уже хорошо известен как виноградарь, и большинство крестьян, владевших наделами в Равале, прислушивались к его мнению. Уго ходил от куста к кусту, помогал людям из Колома, обсуждал с ними болезни лоз, технику и обыкновения виноградарства. Уго пытался заново затянуть тугой узел, который до недавнего времени привязывал его к земле – пускай теперь это была и не его земля. А Мерсе все это время жадно впитывала отцовские уроки. Когда Уго видел, как девочка оглаживает лозу или бережно срывает гроздь, у него сжималось сердце. Мерсе пришла к нему поздно – а ведь какие богатые урожаи, какое прекрасное вино могло бы у них получиться!

Уго не позволил, чтобы его дочь ходила на учебу во время сбора винограда. Взгляд его был настолько суров, что смирились и Рехина, и Барча. Уго собирал ягоды вместе с дочерью, оба они перемазались сладкой кашицей, вокруг обоих жужжали мухи – кроме тех, что налипли на их лица и руки. Уго смотрел, как малышка отбивается от насекомых, и в его памяти оживала Дольса. Неужели он так много ошибался в своей жизни? Почему оказался в таком положении? Смех Мерсе вернул Уго к действительности, он рассмеялся в ответ и плотнее нахлобучил дочке на голову большую соломенную шляпу. Уго попробовал объяснить своей помощнице, как отличать спелые грозди от еще не созревших, которые могут испортить вкус вина. Самому Уго об этом рассказывала Дольса, она же заставляла парня очищать грозди от улиток и листиков и не собирать подгнившие ягоды; теперь Уго следил, чтобы так же поступала и его дочь, хотя в Коломе никто так не делал, все валили в одну общую корзину – ведь этим вином будут поить больных и умирающих.

Складское помещение в госпитале Колом выглядело так же, как запомнил его Уго, – может быть, даже стало еще более темным, заброшенным и зловещим на вид. Дверь и окошко, сквозь которое мальчик когда-то просунул палку и выдавил глаз Матео, остались точно такими же. Везя груженную виноградом тачку, Уго искоса посмотрел на управляющего – вот он был новый. Помоложе прежнего. Знакомой ключницы, которую Уго когда-то обругал, тоже нигде не было видно. Жауме, всеобщий приятель, представил Уго здешней обслуге, как только тот освободился от груза: управляющий, священник, еще двое просителей, одна кормилица и одна служанка – обе женщины, как и Жауме, как и остальные, работали здесь по призванию, помогали беднякам.

Управляющий и священник ответили на приветствие Уго с безразличным видом, но их лица переменились, как только Жауме объявил, что этот парень служит виночерпием у графа де Кастельви-де-Росанес. «Не мог бы господин граф оказать нашему госпиталю какое-нибудь вспомоществование?» – спросил святой отец. Уго так и подмывало ответить: «Спросите лучше у моей жены, она уж точно имеет больше влияния на графа». Вместо этого