Амазония - Джеймс Роллинс

Откуда-то сзади появился «лейтенант»-колумбиец и встал у Фавре за спиной, даже не взглянув на остальных, словно те были стадом овец.

— Что такое, Шрам?

— Все готово. Эвакуируемся по вашей команде.

— Считайте, что вы ее получили. — Луи еще раз повернулся к веренице связанных мужчин и женщин. — Прошу простить меня — дела не ждут. Засим откланяюсь. Адью!

Уходя, Фавре почувствовал прилив злобной радости при мысли о том, что именно папаша Рэнд предуготовил своему сынку такую погибель. Вот уж действительно, пошел по отцовским стопам.

Эх, видел бы его сейчас старый враг, наверняка жарящийся в пекле...

* * *

16 часов 55 минут

Джунгли Амазонии

Нат сидел на земле рядом с друзьями, как и они, оглушенный и раздавленный новостью. У него на глазах наемники готовились к уходу.

Коуве прошептал у его плеча:

— Я вижу, Фавре впрямь уверовал, будто сок Ягги — великая панацея.

Нат осторожно повернул голову, памятуя о шейной петле.

— Теперь не все ли равно?

— Он рассчитывает, что сок победит эпидемию подобно тому, как он лечит увечья. А если это не так?

Нат пожал плечами.

— Что же вы предлагаете?

— Предупредить его, — ответил Коуве.

— С какой стати нам ему помогать?

— Не ему, а всем тем людям, которые сейчас гибнут от эпидемии. Лекарство где-то здесь, я это чувствую. А он уничтожит его, угробит последний шанс остановить проклятие бан-али. Мы обязаны предупредить его.

Нат нахмурился. Он вспомнил смерть Манни, обезглавленное тело друга, упавшее в грязь. Как ни разумно звучали доводы профессора, душа восставала против этой затеи.

— Он все равно не послушает, — произнес Нат, пытаясь найти компромисс между чувством и разумом, подыскать оправдание бездействию. — У Фавре все по графику. Ему остается не больше восьми часов до того, как прибудут военные. Взорвать все и сбежать — на большее он не способен.

— Значит, придется убедить его выслушать, — твердил Коуве.

Со стороны Ягги донесся чей-то оживленный спор. Нат с профессором оглянулись на арочный вход. Вскоре оттуда появилась пара наемников с носилками. Нат узнал собственноручно скрепленные шесты. На них лежал Фрэнк, связанный, как овца на заклание. За носилками шла Келли, держа спутанные руки за спиной. Рядом с ней шагал Фавре со своей индианкой. Шествие замыкали несколько стрелков.

— Вы не знаете, что творите! — отчаянно выкрикивала Келли. — У нас нет гарантии, что сок может вылечить что угодно!

Нат услышал эхо недавнего спора.

Фавре пожал плечами.

— В любом случае «Сен-Савен» заплатит мне задолго до того, как наш спор разрешится. Достаточно одного взгляда на ноги вашего братца... или на то, что от них осталось... чтобы выписать мне миллионы немедленно.

— А что будет с теми, кто умирает? Старики, дети — о них вы подумали?

— Что мне за дело? Мои родители давно умерли, детей я не нажил.

Уже готовая взорваться, Келли вдруг увидела на земле горстку пленников. Она вспыхнула, глянула в спины тридцати с лишним наемникам, покидающим долину, потом снова посмотрела на товарищей.

— Что происходит?

— А, вы о своих друзьях... Они остаются.

Келли перевела взгляд на кольцо бомб на дереве, на друзей, на лицо Ната.

— Вы... Не можете же вы бросить их здесь!

— Почему же? — отозвался Фавре. — Еще как могу.

Келли запнулась. Ее голос звучал глухо от слез.

— Тогда позвольте хотя бы попрощаться.

Фавре вздохнул с деланным недовольством.

— Так и быть. Только быстро.

Он схватил ее за плечо и вывел из строя. За ними шли индианка и четверо телохранителей. Фавре поставил Келли перед линией таких же, как она, пленников.

При ее виде у Ната защемило сердце. Лучше бы она просто прошла мимо, не оборачиваясь. По лицу пленницы катились слезы. Келли задержалась перед каждым товарищем и попросила простить ее — так, словно она одна была виновата во всем. Нат едва слушал, стараясь удержать в памяти ее образ, зная, что увидеться больше не суждено. И вот она прижалась щекой к профессору Коуве. Последним в ряду сидел Натан. Келли посмотрела на него и упала на колени.

— Нат...

— Тсс, — шепнул он с печальной улыбкой. Их тайное слово, напоминание о ночи вдвоем. — Тсс.

Келли снова расплакалась.

— Я слышала о Манни, — проговорила она. — Мне так жаль...

Нат закрыл глаза и пригнул голову.

— Если выпадет шанс, — сказал он вполголоса, — убей эту французскую сволочь.

Она наклонилась к Нату, коснувшись щекой его щеки.

— Обещаю, — шепнула Келли ему на ухо.

С виду — ни дать ни взять тайная клятва влюбленных.

Нат повернул голову и поймал ее губы. Пусть себе смотрят. Он целовал ее в последний раз. Келли встретила поцелуй, все еще всхлипывая от слез.

Потом ее оттащили прочь, рывком подняли на ноги. Фавре стальной хваткой вцепился ей в руку.

— Сдается мне, тут не только профессиональные отношения, — насмешливо протянул он.

Внезапно Фавре привлек Келли к себе и впился ей в губы. Она вскрикнула удивленно и негодующе. Негодяй тут же отшвырнул ее к своей индианке, утирая кровь.

Келли его укусила!

— Будь спокоен, Натан, — прошипел он. — О твоей девушке я позабочусь как следует. — Он оглянулся на Келли и свою подругу. — Уж мы с Тшуи не дадим ей скучать. Верно, милая?

Индейская ведьма вплотную приблизилась к пленнице и, подняв один из ее локонов, принюхалась.

— Гляди-ка, Тшуи уже заинтересовалась.

Нат порывался наброситься на негодяя, сражаясь с веревкой.

— Мразь, — шипел он, задыхаясь в тугой петле.

— Спокойствие, мальчик. — Луи отступил назад, прижав Келли за плечи. — Она в надежных руках.

Слезы бессилия катились по щекам Ната одна за другой. Вместо дыхания из его груди вырывался сдавленный хрип. Веревка струной врезалась в горло, но он не сдавался. Если уж уготована смерть, то не все ли равно, как умереть — в петле или пламени?

Перед глазами у него потемнело, по краям замигали искры...

— Брось, Нат, — шикнул на него Коуве.

— Зачем?

— Пока жив, надежда всегда остается.

Нат обмяк в своих путах, не находя в профессорских словах ничего, кроме пораженчества.

Очень скоро дышать стало легче. Он смотрел вослед уходящей банде, точнее, провожал взглядом Келли. Вот она обернулась в последний раз, у опушки, и через миг пропала из виду.

Все молчали, за исключением Анны, нашептывавшей молитву. Несколько индейцев сзади затянули что-то скорбное, другие рыдали. Так они и сидели, уже ни на что не надеясь, пока палящее солнце над ними медленно катилось к закату. Каждый вздох, каждый всхлип приближал их к неминуемой смерти.

— Что же он нас просто не пристрелил? — пробормотал сержант Костос.