Плутовской роман - Автор неизвестен

Сеньор, великое удовольствие получил я от знакомства с вашей милостью, хотя до сей поры вашего имени не слыхивал; как я полагаю, вам следует явить свой талант достославной сей столице; я же, со своей стороны, берусь помочь тем, что готов вместе со всей моей труппой послушать чтение комедии, наиболее вами ценимой, и эту комедию вы как поэт-новичок должны мне предоставить бесплатно — таков обычай; за другие же, которые мне понравятся, я заплачу, как договоримся; может статься, они настолько придутся мне по вкусу, что я ими обеспечу пашу труппу на весь год, хотя бы и себе в ущерб; нынче вечером чтение можно устроить у меня в гостинице; приходите, ваша милость, как стемнеет, и доставьте нам удовольствие комедией по вашему выбору.

— Первой я буду читать комедию «Бискайская сеньоресса», — отвечал Хайме, — она должна стать фундаментом моей славы.

— Я заметил, — сказал автор, — что ваша милость назвали ее «сеньоресса» вместо «сеньоры», слова более употребительного.

— Совершенно верно, — сказал мнимый поэт, — но так как «сеньоресса» отлично рифмуется со словами «принцесса», «баронесса», «догаресса» и так далее, я назвал ее «сеньоресса», и это, разумеется, новшество, но ваша милость знаете, что в наше время все жаждут нового, а обычное и привычное не желают слушать даже простолюдины.

Автор от души веселился, слушая поддельного поэта, а тот весьма искусно разыгрывал свою роль. Попросив не опаздывать, автор распрощался с новым знакомым. Хайме тотчас известил свою шайку, что договорился о чтении комедии, и обнадежил своих дружков, что сумеет отвлечь автора на то время, пока они управятся; хорьки эти, лазающие по чужим сундукам, запаслись и ключами и отмычками. С наступлением вечера в гостиницу к автору явился ряженый поэт читать свое творение. Автор уже рассказал всей труппе, какого он ждет чудака и как славно они в этот вечер позабавятся; собрались все актеры до одного и, рассевшись в зале для репетиций, стали ждать поэта. Тот вошел очень скромно и был встречен любезными приветствиями, затем его усадили в кресло, перед которым стоял поставец с двумя свечами; вытащив из кармана красиво переплетенную рукопись, он выждал, пока в зале воцарится тишина, и начал чтение:

«Знаменитая комедия «Бискайская сеньоресса», сочиненная бакалавром Доминго Хоанчо, бискайским поэтом.

Участвуют следующие лица:

Дон О ч о а, кабальеро.

Дон Г а р н и к а, кабальеро.

Г о й е н е ч е Уполовник, слуга».

— Простите, ваша милость, — сказал автор, — а не довольно ли слуге иметь одно имя.

— Нет, сеньор, — сказал Хайме, — первое — это и есть его имя, а второе указывает на изображаемый им характер; как уполовником перемешивают варево, так и он перемешивает всю интригу комедии.

— Продолжайте, ваша милость, — сказал автор.

Хайме продолжил чтение.

«О с т р о х е л и н д а, Бискайская сеньоресса (имя ее указывает на то, что она любит острить).

Лордуй, старик эскудеро.

Арансибия, майордом.

Кузница».

— Бога ради, остановитесь, — сказал автор. — Эта кузница тоже будет говорить?

— Нет, сеньор, — сказал поэт, — но она в комедии необходима на тот случай, коль стихи захромают и надо будет их подковать.

— Не вставляйте ее хотя бы среди действующих лиц, — сказал автор.

— Будет исполнено, — сказал бакалавр и прочитал далее: — «Тринадцать вассалов сеньорессы».

— Тринадцать? — удивился автор. — А нельзя ли их число уменьшить?

— Никак нет, сеньор, — сказал поэт. — Ведь они родом из тринадцати семей тамошних землевладельцев, и каждый дал обет жениться на сеньоре, и ежели я уберу хоть одного, это будет обида для его почтенной семьи; нет-нет, я очень точно придерживаюсь истории Бискайи, и ни на атом не погрешу против того, что в ней сказано.

— Да, но для меня нелегкая задача набрать для комедии столько народу, — сказал автор, — пожалуй, актеров не хватит.

— Наймите на стороне, ваша милость, — сказал поэт, — для такой комедии, как моя, стоит и раскошелиться.

— Есть там еще люди? — спросил автор.

— Да, есть, — отвечал мнимый поэт. — «Item[41], семь девиц, которые устраивают встречу с плясками своей сеньоре, при ее приезде в Бискайю».

— В комедии вашей милости, — сказал автор, — полно всяких диковин! Как ваша милость полагаете, где мы найдем семерых девиц, в нашей-то столице!

— Сеньор, без расхода нет дохода, — сказал поэт. — Коль не будет подлинных девиц, наймите поддельных, пусть сыграют роль настоящих; но, разумеется, ежели бы удалось сыскать невинных девиц, комедия удалась бы лучше.

— Вы меня немного утешили, ваша милость, — сказал автор. — Такое количество актеров я найду, хотя бы пришлось напимать женщин, которые еще не ступали на подмостки. Что ж, ваша милость, начинайте читать стихи.

— Слушаюсь, — отвечал поэт и прочитал: — «В первой сцене появляются дон Очоа, первый любовник, и Гойенече Уполовник, его слуга; оба в дорожной одежде, в сапогах со шпорами, в шляпах и с зонтами».

— Но если на них шляпы, к чему тогда зонты? — сказал автор.

— Ваша милость плохо знает, какие погоды бывают у нас в Бискайе летом; боже мой, такие ливни, что кажется, разверзлись хляби небесные, сил нет терпеть, а потом выглянет солнце да как начнет жарить — прямо мозги плавятся.

— Вполне вам верю, — сказал автор, — читайте, ваша милость, дальше.

Поэт приосанился и с изящным жестом начал читать:

— Очоа

Вот Бискайя — отчий край,Уполовник Гойенече!От столба до стройных рейКрай простерт — в нем все иначе,Видишь — бука ствол кривой?Из любых краев и градинЯ сюда влекусь, храняСтрасть (ей дух чужбины вреден)…

Уполовник

Дали имечко странеИз-за буковых уродин!

Очоа

Ах, Острохелинда-свет,Ты Бискайи сеньоресса,Лишь тобой край отчий свят,Ты…

Уполовник

Принцесса и нарцисса!

Очоа

Будь свидетель небосвод:Пусть соперника ГарникуКони резвые несут —Я пойду на хитрость, ну-ка!Он грехом не будет сыт,Пусть рыдает одиноко…Зло меня терзала страсть,Ведь ее нещадна буря,И легко ли выдрать костьИз клыков такого зверя?Нет, не жалуюсь я, пусть —Чуть живое, тело радоВновь любови крест нести…

Уполовник

Приготовься же к награде.

Очоа

То есть?

Уполовник

К мукам ревности,А не то — к забвенья аду!

Очоа

Ох, как долго жизнь влеклась,Отвоевывая милостьНаконец отведать вкусЭтой рыбки…

Уполовник

Эка малость!Лопай, братец, вкривь и вкось.

Очоа

Этот замок безупречноЦвет любви хранит.Покличь Стража.

Уполовник

Что за юмор мрачный?Для тебя, я вижу, ключ —Слаще скважины замочной!

Тут появляется один из тринадцати, по имени Чаварриа, со свечой на голове и со стены замка, который должен быть сооружен на подмостках, говорит

Чаварриа

Оглашенный! Дома все ль?Воет, словно кошка в мартеИли всех чертей посол.Чтоб сгореть тебе до смерти!Ты крючок ли? Альгвасил?

Очоа

Не петля и не крючок я,Но могу — в секунду хоть! —Сжить со свету человека…

Чаварриа

А на это мне чихатьОт рассвета и до мрака.

Уполовник

Усмири-ка злобы прыть,Не ори на пол-Европы…

Очоа

Ах, орлом сейчас бы стать,Чтобы выдрать враз из брюхаДурня пакостную плоть!

Вскоре слушатели поняли, что коль стихи и дальше таковы, то после чтения длинной комедии в пятнадцать листов их кондрашка хватит, и в зале поднялся глухой ропот. Мнимому бакалавру только этого и надо было; ударив рукой по поставцу так, что свечи затряслись, он возгласил:

— Сеньоры, tacete, tacete![42]

Непросвещенная публика не разумела латыни, волнение в зале еще усилилось, кто-то погасил свет, и откуда ни возьмись полетели в поэта дорожные сапоги да мешки с песком — словом, устроили ему, по тюремному обычаю, «темную». Крепко досталось бедняге, и комедия его пропала; впоследствии Хайме весьма сожалел, что затеял эту проделку, — тут он на своей шкуре испытал, каким опасностям подвергают себя дрянные поэты, которые решаются читать свои стихи людям злобным и насмешливым и взывают к вниманию публики, надеясь завоевать их сердце учтивостью. «Темную» он, однако, отведал не напрасно: славный его отряд из трех отважных воинов не зевал и за это время успел обчистить автора, не оставив и монетки из полученных вперед за праздничные представления денег. Добычу отнесли к Хайме на дом, там ее разделили, и ему, по уговору да за участие в деле его супруги, досталось на двести эскудо больше, нежели прочим.