Беспощадная истина - Майк Тайсон

Некоторая проблема заключалась в том, что ожидания того, что я верну свой титул, нарастали, и по мере этого давление на меня также росло.

– Публику не устраивают мои победы над десятью или пятнадцатью пустышками до моего настоящего поединка за чемпионский титул, – разъяснил я прессе. – И я испытываю сильное давление, от меня требуют продемонстрировать что-то прямо сейчас. Все желают видеть большой бой Майка Тайсона. Но у меня есть эксклюзивные контракты, которые я должен неукоснительно соблюдать. Согласно этим контрактам, по которым мне платят большие деньги, я должен возвращаться на ринг последовательно, размеренно, спокойно. Это бизнес, крупный бизнес. Эти люди заботятся о том, чтобы я вернулся на ринг и обеспечил для них прибыль.

Мы перенесли поединок на 16 декабря, бой проходил в Филадельфии[213]. Подозреваю, букмекеры что-то увидели в моем поединке с МакНили: если ставки против него были 15:1, то против Матиса они стали 25:1. Матис как боксер был гораздо лучше МакНили, но он вышел с небольшим избытком веса. На взвешивании я снял свою футболку с надписью «Принадлежит Аллаху», чтобы продемонстрировать рельефный пресс.

– Высеченный в камне! Просто Адонис! – проревел в восторге Дон Кинг.

Когда настала очередь взвешиваться Бастеру, он не стал снимать футболку. Он весил дряблые 224 фунта[214].

Когда бой начался, Бастер попытался повторить тактику МакНили и принялся наседать на меня. Два раунда прошли в ближнем бою, а в третьем он попытался прижать меня к канатам, но я ушел влево и за счет этого движения провел два правых апперкота. Он упал. Когда меня спросили на пресс-конференции, почему я пропустил так много ударов, я ответил, что «усыплял» Матиса и что пропущенные удары были «ловушкой, заговором, как и все в нашем обществе». На самом же деле в Матиса было очень трудно попасть. Если вы просмотрите все его поединки, вы убедитесь в том, что никто еще не обрабатывал его так, как это сделал я.

Матис был слегка бледен:

– Майк Тайсон сшиб меня, и когда я посмотрел вверх, рефери уже считал: «Пять!» И я сказал сам себе: «Черт, а что же случилось с одного до четырех?»

На первых рядах в зале сидел Фрэнк Бруно, один из действующих чемпионов в тяжелом весе, и мы с Крокодилом провели психическую атаку. Как мы уходили с ринга, Крокодил крикнул ему:

– Майк, вот он! Это наша очередная отбивная! Мы идем за тобой, сынок!

А я показал ему на себя:

– Я – номер один!

Мой поединок с Бастером привлек внимание двадцати девяти процентов аудитории, это оказался самый высокий рейтинг для телеканала Fox. Однако я не был доволен своими выступлениями после выхода из тюрьмы.

На этот поединок я привез Кению. У Моники уже была дочка, мы назвали ее Рейни. У меня появилась также падчерица Джина, и была еще дочь Майки от одной женщины из Нью-Йорка. Моника или дети не могли общаться со мной, когда рядом была Кения: когда они проявляли ко мне ласку, та готова была напасть на них. На время поединка я оставил ее в гостиничном номере. Вернувшись, я обнаружил, что апартаменты люкс полностью разгромлены: шторы порваны, на полу дерьмо, большой диван в гостиной разорван в клочья.

То же самое она проделала и в таунхаусе Дона Кинга в Манхэттене, когда я остался там после боя. Я оставил ее и пошел в клуб, и она стала там сходить с ума. Она перепортила все, что могла. После этого таунхаус вынуждены были закрыть и провести в нем дезинфекцию. Но мы не извлекли из этого урока. В Огайо Рори запер ее в моем гараже. Когда он через некоторое время пришел за ней, он увидел, что она буквально содрала крышу с одного из моих «Мазерати».

* * *

Едва прошел год с моего выхода из тюрьмы, как Дон уже запланировал мне поединок с Фрэнком Бруно за чемпионский пояс. Для этого я был не в форме ни физически, ни морально. Мои переживания в этой связи можно было почувствовать по моему интервью журналу «Ринг»:

– По моим собственным ощущениям, я сейчас нервничаю больше, чем в начале своей карьеры или когда я был чемпионом. Может быть, это легкая неуверенность. Даже на тренировках мне хочется всякий раз выложиться до последнего. Я даже не знаю, хорошо это или нет. Я знаю, что надо делать, но никак не могу отделаться от этих сомнений. И меня здорово раздражает неуверенность в самом себе после успешных выступлений на протяжении стольких лет.

Когда журналист задал вопрос о моем проигрыше Дагласу, я начал выходить из себя:

– Люди говорят: «Посмотри, сколько у него денег!» Я часто слышал неадекватные оценки в свой адрес. Мне трудно представить, что кто-нибудь мог позавидовать моей жизни. Если бы он прошел через все то, через что пришлось пройти мне, он бы, наверное, покончил с собой. Я чуть не сдох. Мои волосы начали седеть и выпадать, столько мне всего пришлось пережить и передумать. Я мог сойти с ума, но вместо этого я взял себя в руки и весь день занимался в своей камере бегом на месте. Я шел в душ, а там опять начинали лезть в голову эти мысли. Я теперь всякий раз ожидаю худшего. Если происходят хорошие вещи, я радуюсь. Но при этом я постоянно ожидаю худшего. Я всю жизнь ожидал, что меня грохнут. Мне просто нужно вернуть уверенность в себя. После поединка с Бруно, когда на мне будет чемпионский пояс, никто уже не сможет побить меня. Моя уверенность станет выше неба, выше звезд.

Однако на каждого доброжелательного журналиста, с которым я мог поделиться своей болью, приходился тот, кто хотел сделать мне неприятное. Я принимал участие в национальной медиа-конференции по селекторной связи, приглашая на предстоящий поединок, и один из таких парней спросил меня: «Майк, верны ли слухи о том, что у вас повреждены глаза? Если это так, то не является ли это следствием частого воздействия на вас перечного газа во время секса?»

Иногда я просто не знал, как сдержаться и промолчать. На одной из пресс-конференций, посвященной пропаганде бокса, выяснилось, что я передал пятьдесят тысяч долларов Молодежному центру имени Мартина Лютера Кинга в Лас-Вегасе, и я прокомментировал это следующим образом:

– Это не означает, что я стал прекрасным парнем. Для меня сейчас все кажется обузой. Не знаю, следует ли мне использовать слово «обуза», но я просто не отношусь к числу совершенно благополучных парней. Я стараюсь делать все, что в моих силах, но всякий раз немного не дотягиваю до идеала, во мне всегда находятся какие-то недостатки.

Когда репортер спросил меня о моей дочери, я сделал Монике весьма сомнительный комплимент:

– Ее мать очень красива, но Рейни так красива и великолепна, что на ее фоне ее мать выглядит дурнушкой.

И о чем я только думал?

Перед поединком с Бруно у нас был какой-то совершенно сумасшедший лагерь. Крокодил занимался организацией моих спаррингов. Он пригрозил моим спарринг-партнерам, что, если они не будут уважать его, я настучу им по голове. После первого спарринга он пришел ко мне и заявил: