О том, что видел: Воспоминания. Письма - Николай Чуковский

15 октября 1941 г. Устюжна

Дорогой мой папа. Я оторван ото всех, писем не получаю, получил только страшную телеграмму, что Гулька тяжело болен, и безумно боюсь за него. А как вы с мамой? Едете ли вы куда-нибудь? По-моему, вам надо ехать. Поезжайте, не колеблясь, в Пермь к Марине, захватите по дороге и Лиду с детьми. Как бы я мечтал, чтобы все вы были вместе! Для меня Пермь тоже, в конце концов, теоретически достижимее, чем другие места. А тут так важно друг друга не потерять. Послушай моего совета, не откладывай отъезда. Твой возраст дает тебе на это полное право.

Как Боба? Как Лида? Пиши мне, ради Бога. Телеграфируй. Всякая весть о близких — для меня единственная радость. Не уезжай, не дав мне телеграммы, чтобы я всегда знал, где вы с мамой.

Твой Коля.

15 окт. 1941 г.

162. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому

17 октября 1941 г. Москва[730]

Дорогой Коля. Что же ты не откликаешься? Мы послали тебе две телеграммы; кроме того Лозовский из Информбюро послал тебе две телеграммы — ты ни звука! Мы едем в Ташкент или в Алма-Ату. Пиши в Ташкент (главный почтамт) до востребования. Постараемся вытащить Марину и Лиду. До свиданья, сынок. До скорого свиданья. От Бобы хорошие известия! Воображаю, сколько у тебя новостей!

Твой отец.

163. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому

7 декабря 1941 г.[731] Ташкент

Живем мамой Лидой[732] детьми улица Гоголя, 56, здоровы. Три месяца Бобе нет вестей[733].

Чуковский.

164. Н. К. Чуковский — К. И. Чуковскому

29 декабря 1941 г. Устюжна

Милый папа, Маринка мне пишет, что вы с мамой не знаете моего адреса. А между тем я все еще в Устюжне Вологодской области, до востребования или почтовый ящик 7/4. Я послал тебе в Ташкент две телеграммы, но ответа не получил. Ничего о вас не знаю. Не знаю даже вашего адреса, и вот пишу на главный почтамт до востребования.

Знаете ли вы что-нибудь о Бобе? Я много раз пытался писать ему по разным адресам, но за всю войну ни разу ничего от него не получил. Где он?

Сидя в Устюжне и разъезжая по окрестным областям, я совсем от всего оторвался. Существуют ли еще издательства? Где Детиздат, кто там? Где «Сов. писатель» (московский)? Я пишу книгу о летчиках[734], хотел бы ее куда-нибудь пристроить, но не знаю даже, куда писать. Сообщи все, что знаешь.

А толстые журналы еще есть? Где они?

Книжка у меня получается интересная. Дай совет.

Вообще, пожалуйста, пиши мне почаще, побольше, маму проси писать, для меня каждое письмо — такая радость. Раньше мне Лида писала, но теперь и она бросила. Мой адрес пока Устюжна, а когда я куда-нибудь уеду, я дам телеграмму.

Коля.

29 дек. 1941 г.

С новым годом!

165. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому

15 января 1942 г. Ташкент

Милый Коля.

Хоть бы строчку получить от тебя! Мы живем здесь неплохо — сытно и безбедно — Люша учится в школе — я читаю лекции, работаю в Комитете помощи эвакуированным детям — печатаюсь в газетах. — Ташкент мне очень нравится — поэтичный самобытный город — весь в тополях — и каждый тополь втрое выше обычного тополиного роста — узбеки чудесный народ, деликатный, учтивый, — мы сошлись с семьей Горького, — с Екатериной Павловной Пешковой — с «Тимошей»[735]. — Лида работает в Академии Наук (с Зильберштейном[736]), и если бы мы не томились мрачными мыслями о Бобе, жизнь нашу можно бы признать неплохой.

Неужели тебе не дадут передышки? Напиши о себе. Сюда вчера прибыла жена Прокофьева[737] (поэта), здесь ленинградская консерватория — Михоэлс[738] — Ал. Толстой — Анна Ахматова[739].

Мы прикреплены к поликлинике, получаем обильный паек, пытались выписать сюда Марину с детьми, но она хочет быть поближе к тебе.

С нами Ида.

Тата прислала нам необыкновенно взрослое письмо. Воображаю, как ты скучаешь по семье. Заранее радуюсь твоему роману, который ты напишешь теперь.

Теплынь. Зеленеет травка.

Шофер украл мою машину. Я обратился в Угрозыск.

В свободное время готовлю статью о Чехове[740]. Читаю его с умилением. Как все это далеко и как близко!

Обнимаю.

Твой отец.

15 января. Жарко. Девочки ходят с голыми ногами, в носках, я — в летнем пальто, голубое небо, все дети — на улице. Верблюды, ишаки, содовая вода в киосках, бухарские халаты, тюбетейки. 17-го будет благотворительный концерт в пользу эвакодетей, я буду говорить вступительное слово — участвует Анна Ахматова, Толстой и другие. Сбор полный — 18 000 рублей.

Сейчас пришел ко мне Вирта прощаться. Он закончил роман[741] и едет в Москву. И у него стащили калоши, которые он на секунду оставил в коридоре.

Я хворал, а теперь совершенно здоров. Пиши!!!

166. Н. К. Чуковский — К. И. Чуковскому

18 января 1942 г. Ленинград

Дорогой папа.

Я опять в Ленинграде. Телеграфируй и пиши мне по адресу: Ленинград, Басков, 18, кв. 4. М. Н. Рейнке для меня.

Собираетесь ли вы возвращаться к себе домой? Когда будете возвращаться, возьмите к себе Марину и моих детей. Пожалуйста.

Целую, люблю всех.

Я здоров.

Где Боба?

Ваш Коля.

Ленинград.

18 янв. 1942 г.

167. Н. К. Чуковский — К. И. Чуковскому

30 января 1942 г. Ленинград

Дорогой папа!

Делаю еще одну попытку, уж не знаю которую, написать тебе. От тебя и от всех вас, господ Ташкентцев, не имею ничего с ноября. Я в Ленинграде. Здоров. Мой адрес для писем: Ленинград, Краснознаменный Балтийский Флот, Военно-морская почтовая станция № 1101 почтовый ящик 924, редакция, мне. Для телеграмм: Ленинград, Басков пер., 18, кв. 4. М. Н. Рейнке для меня.

Как вы все? Есть ли у вас хоть какие-нибудь вести от Бобы? В Устюжне я получал очень тревожные письма от его жены[742]. Нашла ли она его?

Папа, собираешься ли ты в Москву? Когда? У меня к тебе просьба: когда поедешь, возьми с собой в Москву Марину и моих детей. Я не хочу, чтобы они ехали в Ташкент — в Краснокамске им неплохо, да и ближе ко мне. Но очень хочу, чтобы, когда придет время, они поехали с тобой в Москву. Дело в том, что в Ленинграде у нас теперь квартиры нет, а устраиваться на будущее ведь как-нибудь нужно. Быть может, Марине удастся в Москве или под Москвой найти какое-нибудь помещение. Кроме того, Москва ближе и достижимее для меня.

До сих пор у меня были деньги, и я посылал Марине столько, сколько ей было нужно. Но теперь, в связи с моим переездом и с тем, что прежние ресурсы исчерпаны, я остался совсем без денег. Если у тебя есть возможность, вышли ей хоть немного. Ее адрес: Краснокамск Молотовской области, ул. Карла Маркса, 25. Общежитие Литфонда.

Папа, милый, пиши мне, телеграфируй. Письма моя единственная радость, а я так редко их получаю. Как ваш ташкентский адрес? Я до сих пор пишу вам на главный почтамт, а вы, быть может, туда совсем не заходите.

Как мама, Лида, дети?

Очень любящий вас Коля.

Ленинград, 30 янв. 1942 г.

168. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому

12 февраля 1942 г. Ташкент [743]

Дорогой Коля.

Мы живем лучше многих. Сыты. Тебя дважды вызывал в Москву т. Лозовский. Не знаю, дошли ли до тебя его телеграммы. Чагин в Москве. Твою книгу он издаст. Я здоров. Работаю. Читаю лекции, пишу в газетах, написал книгу «Дети и война» [744]. Мы мечтаем о свидании с тобой. Я хлопочу о тебе. Пошли свою книгу Чагину. Пусть копию даст Кеменову [745] в Литературное агентство ВОКСа. Марину приглашаю сюда.

Твой отец.

Обнимаю тебя! Мама шлет тысячи приветов.

169. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому

21 февраля 1942 г. Ташкент

Ташкент. Ул. Гоголя, 56.

21/1142.

Дорогой Коля!

Пишу тебе 12-ое письмо; ни одно из них до тебя не доходит. В письмах этих я сообщал тебе, что мы живем в Ташкенте безбедно, что я работаю и в газетах, и в издательстве, читаю лекции, много пишу для Информбюро. Здесь хорошее издательство, которое выпускает даже мои «Сказки»[746].

Но, конечно, если бы я заболел или помер, семье пришлось бы очень тяжело, так как Лида, например, за четыре месяца не может заработать ни гроша.

Мама хворала гриппами, аритмией сердца — теперь поправляется. Лида после операции необыкновенно поправилась, неузнаваемо бодра — работает в порядке шефства над улучшением быта эвакуированных детей, дружит с Анной Ахматовой. У нас 2½ комнаты, что по-здешнему невиданная роскошь. Я часто встречаюсь с Ал. Н. Толстым, которого вновь полюбил, с А. Н. Тихоновым, с Пешковыми, с Риной Зеленой[747], с Иосифом Уткиным[748],с Погодиным — все литературные отношения слагаются здесь по-другому, по-новому. О, если бы до нас дошло хоть одно твое письмо! Мы страстно хотим знать о тебе. Есть ли надежда, что ты хоть на месяц отдохнешь от боев? Что мог бы делать в этом направлении я? Я писал о тебе С. А. Лозовскому. Лозовский послал тебе две телеграммы в Устюжну, но ответа от тебя не получил. Он любит твое дарование, помнит твой роман «Ярославль» и хотел привлечь тебя к работе в Информбюро. Хоть бы ты переслал мне рукопись своей книги «Летчики». Здесь ее было бы легко издать. Говорят, что Чагин — в Москве, но я в этом не уверен.