Благословение небес - Джудит Макнот

Неожиданно между ними просунулась рука Бентнера и забрала из ее рук бокал.

– Еще одно насекомое, – сказал он.

– Бентнер! – в изнеможении воскликнула Элизабет, но ее возглас потонул в переливах смеха Александры Таунсенд, которая повалилась на кушетку и закрыла лицо руками в приступе совершенно необъяснимого веселья.

Из всего этого Ян мог сделать только один вывод: женщины пережили слишком много волнений для одного дня.

Глава 24

Вдовствующая герцогиня придерживалась мнения, что ритуал ухаживания должен начаться сегодня же, на балу. Ян думал, что после двух лет вынужденного изгнания Элизабет обрадует такая перспектива, тем более что на вчерашнем балу она подстрелила самую крупную добычу сезона. Однако она наотрез отказалась идти на бал, отговорившись тем, что хочет сперва показать Яну Хэвенхёрст, после чего можно будет и поприсутствовать на каком-нибудь балу.

Герцогиня настаивала, Элизабет упиралась, и Ян с мягкой улыбкой наблюдал за их пикировкой. Хэвенхёрст находился всего в полутора часах езды от Лондона, и он не понимал, почему одно может помешать другому. Он даже сказал об этом, но

Элизабет смущенно посмотрела на Александру и покачала головой на молчаливое предложение подруги. В конце концов было решено, что Ян поедет в Хэвенхёрст завтра, а Элизабет для соблюдения приличий будут сопровождать Александра Таунсенд с мужем. Ян был страшно рад, что будет видеть рядом со своей невестой лицо своего друга, а не замороженные черты Люсинды Трокмортон-Джонс.

По пути домой он весело представлял себе реакцию Джордана, когда тот узнает, что жена назначила его в качестве дуэньи к Яну, с которым они обошли когда-то все игорные дома Лондона, включая и те, посещение которых считалось неприличным.

Он снова подумал, почему Элизабет отказалась идти на бал после двухлетнего затворничества, и его улыбка вдруг испарилась. До него дошло наконец, что явилось тому причиной, и сердце его снова болезненно сжалось. Ему настолько врезался в память образ фривольной богатенькой девицы, которую она разыграла перед ним в Шотландии, что он совсем забыл о той нищете, в которой она живет, считая каждый шиллинг.

Наклонившись вперед, он назвал кучеру адрес и через несколько минут входил в апартаменты самой дорогой и известной лишь избранному кругу модистки.

– Это невозможно, месье Торнтон, – развела она руками, когда он сказал, что ему нужно, чтобы через неделю в дом номер четырнадцать на Променад-стрит для леди Элизабет Камерон был доставлен полный гардероб, включая дюжину бальных платьев. – Для этого мне понадобится две дюжины мастериц и как минимум две недели.

– Так наймите четыре дюжины и управитесь за неделю, – любезно предложил месье Торнтон, но в голосе его звучало раздражение человека, которому пришлось столкнуться с менее развитым интеллектом. Спохватившись, он загладил свою оплошность очаровательной улыбкой и вручил ей чек, при взгляде на который ее глаза расширились от удивления. – Рано утром леди Кэмерон уезжает в деревню – таким образом, в вашем распоряжении еще весь день и весь вечер, чтобы снять с нее мерки, – продолжил он. Указав кончиком пера на кусок великолепного изумрудного шелка с золотыми нитями, он подписал еще один чек. – И пусть первое бальное платье будет из этого. Приготовьте его к двадцатому. – Он протянул ей чек. – Это покроет ваши расходы. – И зная, что указанная в чеке сумма как минимум вдвое больше необходимой, добавил: – Если же этого не хватит, пришлите мне счет.

– Да, – слегка ошалев от такого натиска, пролепетала француженка, – но я не могу отдать вам этот изумрудный шелк. Я обещала его леди Маргарет Митчэм.

Ян на секунду задумался.

– Я удивлен, что вы порекомендовали ей этот шелк, мадам. Такой цвет придаст ее лицу болезненный оттенок. Советую вам передать ей мои слова.

Ян не имел ни малейшего понятия, кто такая была леди Маргарет Митчэм, но это не имело никакого значения. После его ухода в гостиную вошла девушка и хотела унести изумрудный шелк в мастерскую.

– Нет, – остановила ее хозяйка, любуясь из окна высокой широкоплечей фигурой Яна, который в этот момент садился в экипаж. – Этот шелк пока не трогайте.

– Но его выбрала леди Митчэм.

Бросив еще один томный взгляд на отъехавшего в экипаже красавца, который знал толк в хорошей одежде, француженка задумчиво проговорила:

– Лорд Митчэм стар и слаб глазами, разве он сможет оценить платье из такой ткани?

– Но что я скажу леди Митчэм? – расстроилась девушка.

– Скажи ей, – с кривой усмешкой ответила хозяйка, – что месье Торнтон – нет, маркиз Кенсингтонский – сказал, что этот цвет придаст ее лицу болезненный оттенок.

Глава 25

Хэвенхёрст оказался красивым поместьем, но не настолько внушительным, как представлял себе Ян по горделивому описанию Элизабет. Экипаж миновал каменную арку и поехал по подъездной аллее к дому, Ян отметил, что дорогу нужно заново мостить, старые деревья, должно быть, не подрезали уже Бог знает сколько лет, а с портала обсыпалась известка. С первого взгляда на дом Ян, отлично разбиравшийся в архитектуре, определил его стиль как вольное смешение готического и тюдоровского, что, как ни странно, отнюдь не мешало ему иметь приятный для глаза вид. Но если бы этот дом увидел современный архитектор, он бы немедленно бросился к чертежной доске, чтобы привести это беспорядочное строение хоть какую-то систему.

Дверь открыл низенький лакей, который оскорбительно оглядел Яна с головы до ног, после чего задиристо выпятил подбородок. Решив не принимать близко к сердцу странное поведение слуг Элизабет, Ян с любопытством оглядел потолок и стены с яркими пятнами на обоях в тех местах, где раньше висели картины. Нигде не было видно ни персидских ковров, ни дорогих безделушек, да и вообще нигде в обозримых пределах не наблюдалось ни одного маломальски ценного предмета мебели. Теперь он убедился воочию, в какой бедности живет его невеста, и в который раз восхитился ее способности не сдаваться ни при каких обстоятельствах.

Заметив, что лакей продолжает недружелюбно сверкать на него глазами, Ян сказал:

– Ваша хозяйка ждет меня. Доложите ей.

– Я здесь, Эрон, – раздался серебристый голос Элизабет, и Ян обернулся.

Увидев ее, он тут же забыл и о лакее, и о плачевном состоянии дома, и о своих архитектурных познаниях. В простом газовом платье небесно-голубого цвета, с легкими золотистыми локонами, перевитыми узкими голубыми лентами на греческий манер, она предстала перед ним как юная богиня с ангельской улыбкой на устах.

– Ну, что вы думаете? – нетерпеливо спросила она.

– О чем? – осипшим голосом проговорил Ян, идя ей навстречу и прилагая невероятные усилия, чтобы удержаться и не дотронуться до нее.