"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Стерх Юрий

Джерго злобно оскалился, схватившись за кривую сабельную рукоять однолезвийного меча. Вообще-то его клинок меня сильно удивил: я, собственно, и не знал о подобном оружии в одиннадцатом веке, справедливо полагая, что палаш[69] в Европу завезли монголы.

– Что, рус, думаешь меня запугать?

И вновь напускное спокойствие моего голоса, с этакой ленцой брошенные слова сбили настрой мадьяра:

– Предупреждаю. Не запугиваю, просто говорю, как будет. И не рус я, и даже не купец. Урманин.

Джерго вновь впился взглядом в мои глаза, видно рассчитывая увидеть в них фальшь, слабину. Но не увидел… Пару секунд спустя мадьяр, заметно присмирев, молча кивнул в знак согласия.

Та сеча в устье Ловати обошлась нам дорого. Из шести уцелевших в бою двое вскоре слегли с горячкой и, несмотря на все попытки лекаря вытащить их обильным питьем взваров с целебными травами, скончались. Из двенадцати же раненых, коих мы подобрали на месте схватки и погрузили на сани, восемь человек отошли в первые же часы бегства. Еще двое преставились чуть позже, и только два воина, среди которых оказался и мой лучник Радмир, сумели поправиться.

Не знаю, уцелел ли кто еще в сече – противников было как минимум втрое больше. Уверен, что новгородский воевода Белояр держался со своими людьми до последнего, но, как и нас, их было слишком мало, чтобы противостоять грамотно организованному нападению полочан…

Раны мы зализывали в местечке Ермаки, что в смоленских землях. Провели там не меньше месяца, но нет худа без добра: в селе оказался на удивление искусный кузнец, умеющий править и ковать кольчуги. За тот запас лишних секир и кинжалов, что нам удалось собрать после схватки, он продал нам одну броню собственного изготовления, поправил наши с Еремеем кольчуги да перековал еще два сильно порубленных доспеха, снятых с павших. Выправил он и шеломы, заново оббил щиты стальными ободами. А перед самым нашим уходом в Ермаки очень удачно заехал купец с кожевенным товаром, и вся команда разжилась новыми кожаными сапогами, очень удобными в весеннюю распутицу.

В строю осталось из нашего десятка трое бойцов, включая меня, и один дружинник Вышаты, Радей. Кстати, именно он был тем самым ратником, кто помог мне спасти Еремея, а после держал правый бок. Еще двое воинов из купеческой охраны, Михаил и Тимофей, по первости просили отпустить их в Новгород, но я ответил отказом.

– Слушайте меня, гриди, слушайте и запоминайте: вы обязаны мне жизнью. Я рискнул всем и безоружным вышел против Кречета, а после вытащил вас, израненных, со льда Ловати. Или в Гардарике не умеют быть благодарными?

Оба воина, крепкие голубоглазые блондины, нахмурились в ответ на мои слова. В простой разговор о взаимоотношениях в нашем маленьком отряде я сумел ввернуть вопрос национальной гордости и добился своего: новгородцы прекратили спор и признали мою правоту.

– Радей, теперь с тобой, – обратился я к самому старшему среди нас воину.

Среднего роста, очень мощный – про таких говорят «косая сажень в плечах». Природой одаренный рыжей бородой и зелеными глазами, тридцатилетний словен похож на викинга больше, чем природный урманин Андерс.

– Вышата никому не говорил, но мы заключили с ним особый договор. После торговли в Плеснеске он обещал спуститься со мной по Днестру в Русское[70] море и плыть до самой Тмутаракани. Он должен был передать князю Ростиславу Владимировичу предложение новгородских купцов, а я обещал сопровождать его весь путь. После чего сам хотел вступить в дружину… Но Вышаты больше нет, а его предложение осталось, и я донесу его до князя! Ну а как только прибудем на место, я никого не держу: разделим гривны, отложим семьям долю павших, после чего кто захочет, вернется домой. Ты согласен со мной, Радей?

Немногословный воин всего лишь утвердительно склонил голову.

Удивительно, но дальнейший путь дался нам и вовсе без происшествий. Уже в Смоленске удалось найти купца, без проблем нанявшего шесть воинов для охраны, с ним мы следовали до Вышгорода, фактически предместья Киева. И как бы ни было велико мое желание полюбоваться древней матерью городов русских, я не стал тратить время, а нашел купцов, собравшихся на Волынь. С ними мы вновь поднялись по Днепру, а после свернули в рукав Припяти, следуя по которой за две недели добрались до самого Владимира-Волынского.

Здесь отряд разделился. Ждать нас у Плеснеска я отправил Еремея, отрядив ему в помощь Тимофея. Побратиму я выделил половину секир из харалуга, поручив ему распродать их за пару недель и по истечении этого срока нанять нам ладью с командой. Ну или договориться с кем-то из купцов о совместном переходе до Русского моря и далее в Тмутаракань. Как только Еремей найдет судно, он должен прислать гонца, точно указав, где именно на Серете будет нас ждать, – так мы с ним уговорились. Сам Плеснеск в качестве точки ожидания нам не подходит: вероятность того, что после бегства княгини туда отправят гонца, слишком высока.

Дружина нашла пристанище на постоялом дворе, Еремей и Тимофей были с нами, пока им покупали лошадей. Правда, купили быстро, поэтому под одной крышей вместе мы провели всего одну ночь, и соратники отправились в Плеснеск. Тяжело было прощаться с побратимом, но дело-то важнее… Наша команда неспешно распродала товар на торгу: чеканы покупали пусть не так часто и не помногу, но зато стабильно. За месяц и топоры все ушли, и к нам уже привыкли, и даже ладью попутную я подобрал до Бужеска. А заодно изучил город…

Впрочем, чего там изучать? Нет, по древнерусским меркам Владимир-Волынский – крупный населенный пункт. Правда, каменный Успенский собор (я уже понял, что каменные храмы на Руси определяют статусность) построят только через сто лет, но населения здесь никак не меньше пятнадцати тысяч. Город имеет княжеский детинец и крепкие, деревянные прясла[71] поверх чрезвычайно высокого земляного вала. Стенки вала не пологие, а практически отвесные, и в высоту они достигают не менее шести-семи метров, а вместе с крепостными стенами общая высота укреплений составляет и все двенадцать-четырнадцать. Если же вспомнить, что на Руси валы были не просто насыпными, но имели в своем основании деревянные клети, а перед ним врага ожидал глубокий ров… Кроме того, стены что детинца, что самого города представлены не бревенчатым частоколом-тыном, а срубами-городнями, внутри наполненными землей и камнями и поверху покрытыми заборолом – деревянной защитой от вражеских стрел. Свои же лучники могут вести огонь через скважни – узкие продолговатые бойницы, сверху их прикрывает односкатная крыша. Детинец – внутренняя цитадель и одновременно княжеская резиденция – имеет двое ворот: основные с севера и дополнительные с юга. В городской стене еще трое ворот – Киевские, Пятницкие и Гридшины. Наконец, в пределах крепости располагается также и монастырь со своими укреплениями, как раз в виде частокола-тына…

Из южных ворот детинца выходят на прогулки то княгиня с детьми, то дети с кормилицами и няньками – практически ежедневно, и всегда в сопровождении дружины. Охрана при детях – справедливее назвать ее конвоем – не очень большая: от силы три отрока, а чаще не больше двух. Да и кто додумается напасть на дружинников, защищающих княжеских отпрысков? Гуляют они чаще всего в пределах города, но посещают и торг, располагающийся вне стен крепости. Я как-то даже мельком видел княгиню.

Собственно, на неготовности дружинников к отражению внешнего нападения и построен мой план. При семье Ростислава они выполняют роль надсмотрщиков, о своем первом, и главном, назначении наверняка забыли. Так что, надеюсь, у нас будет небольшое преимущество.

Но как же непросто будет убедить своих пойти на «дело»…

Разговор этот я планировал весь день, но отложил до вечера. Вчера прибыл гонец с весточкой от Еремея, сейчас же я убедил венгров помочь мне с отвлекающим маневром. Да, я не предполагал появления проигравшихся наемников-мадьяр на торгу, и, по сути, мне крупно повезло – но разве удача столь редкое явление в жизни практически каждого человека? Просто я называю подобную «удачу» возможностями и привык ими пользоваться… Удалось подобрать и судно – широкую транспортную ладью купца Борея – хитроватого, себе на уме волынянина, единственного, кто собирается спускаться до того же Бужеска. Она уже практически готова к отплытию, купец заломил цену, и, чтобы погрузить на его судно шестерку крепких лошадей (и на покупку самих животных), я потратил едва ли не половину вырученного на торге серебра. Так что теперь остался лишь разговор с воями, собравшимися в моих «покоях».