Ведьма: Жизнь и времена Западной колдуньи из страны Оз - Грегори Магвайр

Сказал он это, правда, с нескрываемой гордостью. Мила тоже приосанилась.

— Вы, может, и пару Коров в хлеву держите?

— Как можно? Неужели ты думаешь, я забыл, над чем мы работали в университете: ты, Кроп с Тиббетом и я? То была самая яркая пора моей тихой жизни.

— Никто не заставлял тебя вести тихую жизнь.

— Только не надо меня учить. Я ничуть не жалею ни о нашей университетской борьбе за справедливость, ни о спокойной семейной жизни в деревне. Как думаешь, мы хоть что-нибудь полезное тогда сделали?

— По меньшей мере мы помогли профессору Дилламонду: он был очень одинок в своей работе. А между тем вся философия сопротивления выросла из его открытий.

Про свои эксперименты с летучими обезьянами, также основанные на работах профессора, ведьма решила не распространяться.

— Мы даже не подозревали тогда, что при нас закончится золотой век, — вздохнул Бок. — Когда ты в последний раз видела Зверей на ответственной должности?

— Лучше не заводи меня, — предупредила ведьма. От волнения она поднялась со стула.

— Помнишь, ты говорила, что успела забрать записи профессора после его смерти? Ты так и не рассказала мне, о чем они. Ты ими как-нибудь воспользовалась?

— Я узнала из них достаточно, чтобы ничего не принимать на веру, — ответила ведьма.

Собственные слова показались ей чересчур напыщенными, грустные воспоминания тяжким грузом легли на сердце. Мила заметила это и пришла ей на выручку:

— Эти времена давно прошли, и слава богу. Мы тогда были наивными детьми с несбыточными мечтами, а теперь — теперь мы в расцвете сил, тянем за собой малышей, тащим на плечах престарелых родителей. Мир теперь наш, а те, кого мы раньше боялись и уважали, доживают последние дни.

— По Гудвину этого не скажешь, — заметила ведьма.

— Зато по мадам Кашмери — вполне. Так мне в последнем письме писала Шень-Шень.

— Правда?

— Да, — поддержал Бок. — Хотя она и из своей койки продолжает наушничать Гудвину. Даже странно, что Глинда послала Дороти в Изумрудный город, а не в Шиз, учиться у Кашмери.

Ведьма попыталась представить Дороти студенткой, но вместо этого перед глазами появилась согнутая фигурка Нор, а с ней и других девушек, тоже в ошейниках и цепях, которые закружились над мадам Кашмери.

— Эльфи, что с тобой? Тебе плохо? — встревожился Бок. — Сядь. Я понимаю, тебе сейчас нелегко. Помнится, ты не слишком ладила с Нессой?

Но ведьма не хотела ни говорить, ни думать о сестре.

— Дороти — некрасивое имя, тебе не кажется? — спросила она, опустившись на стул.

— Да вроде ничего, — пожал плечами Бок. — Вообще-то мы с ней даже говорили об этом. Оказывается, правителя ее земли зовут Теодором, что, как объяснила ей школьная учительница означает «дар богов». Дороти спросила, значит ли ее имя тоже «дар богов», ведь Дороти — почти то же самое, что Теодор, только наоборот. Учительница проверила и сказала, что нет, Дороти — переводится как «богиня даров».

— Очень кстати! Пусть вместо дара вернет мне башмачки. А ты что же, полагаешь, она на самом деле дар богов? Или богиня? Что это с тобой? Ты ведь никогда не был суеверным.

— Ничего я такого не думаю, просто обсуждаю происхождение слов, — примирительно сказал Бок. — Про богов пусть выясняют те, кто умнее меня. Но мне кажется любопытным, что имя девочки так похоже на имя их короля.

— А на мой взгляд, она святая, — вставила Мила. — Святая, как и любой ребенок. Рыжик, а ну кыш от лимонного пирога, а то так всыплю, что навек запомнишь! Дороти напомнила мне о маленькой Озме: та тоже могла бы такой стать, а может, еще и станет, если очнется от колдовского сна.

— Только послушайте ее! — фыркнула ведьма. — Озма, Дороти, дети-ангелочки, сюси-пуси.

— Знаешь, в чем тут дело? — задумчиво сказал Бок. — Помнишь тот древний рисунок, который я нашел в библиотеке, — женщина со зверьком на руках? В нем было одновременно что-то трогательное и жуткое. Так вот Дороги чем-то напоминала мне эту женщину на рисунке. Безымянную Богиню я бы сказал, если это не святотатство. Видела бы ты, с какой любовью она тискает свою омерзительную, воняющую псиной собаку. Один раз она взяла ее на руки и склонилась над ней точь-в-точь как на картинке. Дороти еще ребенок, но в ней есть серьезность и степенность взрослого. Это ей очень идет. Я ею просто очарован. — Бок расколол несколько орехов и предложил их ведьме и жене. — И тебя она очарует, вот увидишь.

— Я предпочла бы не видеть, — проворчала ведьма. — Меньше всего я расположена умиляться серьезными детьми. Но мне нужно вернуть башмачки.

— Они и правда волшебные, как говорят? — спросила Мила. — Или просто дороги тебе как память?

— Откуда мне знать, волшебные они или нет — я их ни разу не надевала! Но если я их раздобуду и они унесут меня от земных мук, жалеть не стану.

— В этих башмачках видели причину Нессиной тирании. По мне, так Глинда очень мудро поступила, что отдала их Дороти. Она вынесет их из Манчурии, даже не подозревая, какую услугу нам оказывает.

— Ага, и попадет прямо в лапы Гудвина. Глинда ведь послала девочку в Изумрудный город, забыла? А как только Гудвин их получит, так сразу беспрепятственно двинется на манников. И вы глупы, если этого не боитесь.

— Давайте лучше пить чай, — предложила Мила. — Кларинда как раз его заварила, а я пойду взобью сливки. Помнишь, как мы поминали мисс Клютч взбитыми сливками?

Ведьма с трудом переводила дыхание: злоба душила ее. Глинда! Прекрасно зная, что в смерти опекунши виновата мадам Кашмери, Глинда теперь не гнушается ее методов. Использует ничего не подозревающую Дороти, чтобы избавить Манчурию от проклятых башмачков. Или даже чтобы доставить их Гудвину.

— У меня нет времени сидеть и попусту болтать с вами! — Ведьма вскочила и уронила миску с орехами на землю. — Разве мы не наболтались в университете?

Она схватила свою метлу и остроконечную шляпу. Бок качнулся от изумления и едва не свалился со стула.

— Эльфи, ты что, обиделась? Из-за чего?

Но ведьме было не до объяснений. Она развернулась, словно маленький черный ураган из развевающихся плаща и юбки, и выбежала за ворота.

Как в забытьи шла она по дороге, а в голове вызревал план. О волшебной метле ведьма вспомнила, только когда, остановившись на отдых, оперлась на нее.

Бок, Глинда, даже Фрекс — каким разочарованием стали они для нее! Так ли они изменились за прошедшие годы, или это она по своей наивности раньше не замечала, кем они были на самом деле? Окончательно утратив веру в человечество, ведьма хотела теперь только одного — попасть домой. Чтобы ни на кого не сорваться, она не стала заходить в таверну. Ночь была теплая, и ведьма решила отдохнуть под открытым небом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});