Принц Галлии - Олег Авраменко

— В том-то и дело, что этот мэтр, кажется, имеет самое непосредственное отношение к тому, что случилось с кузеном Иверо.

— Ничего не понимаю! — сказала Маргарита, натягивая на себя платье.

— И я ничего не понимаю. — Не дожидаясь, когда принцесса сама попросит об этом, Адель принялась помогать ей одеваться. — Когда я решила вернуться в свою комнату и уже начала подниматься по лестнице, как вдруг услышала стоны…

— Это был Рикард?

— Да.

— Где он сейчас?

— Там, где я его и нашла. В небольшой комнате под лестницей.

— Он сильно избит?

— Очень сильно. Он был без сознания. За ним ухаживал слуга — кажется, личный камердинер кузена Красавчика.

— Вот как!

— Но я не уверена, там было довольно темно. К тому же я разговаривала не с ним, а с мэтром… ага, вспомнила! — с мэтром Ливоресом.

— И что он вам сказал?

— Ничего конкретного. Я настойчиво требовала объяснений — вы же понимаете, кузина, Рикард мне вовсе не чужой, и я считала своим долгом…

— Да, конечно, Адель. Рикард ваш двоюродный брат, и вы имели полное право требовать объяснений.

— Но мэтр Ливорес отказался что-либо объяснять. Он, видите ли, заявил, что это государственная тайна, и без вашего на то позволения или позволения вашего отца, он не вправе никому ни о чем рассказывать.

— Да ну! Государственная тайна?

— Вот именно. Тогда я сообщила этому дерзкому мэтру, что вы здесь, в усадьбе. Он не на шутку встревожился. Сказал, что дело безотлагательное и что господа де Шатофьер и д’Альбре помчались в Кастель-Бланко, чтобы предупредить вас о заговоре.

— О заговоре?! — воскликнула Маргарита.

— Да, так он и выразился: предупредить о заговоре.

— Где он?

— В свободной комнате напротив. Я рассудила, что вы пожелаете немедля переговорить с ним с глазу на глаз, поэтому велела ему подняться вместе со мной.

— Вы правильно поступили, кузина. Очень правильно… Вот дьявольщина! Боюсь, оправдаются самые худшие из моих опасений.

— Какие опасения? — подал голос Тибальд, который все еще лежал в постели.

— Это к вопросу о продаже души Сатане, — ответила принцесса, расправляя платье. — Или кузену Бискайскому — что, как я уже говорила, не имеет принципиального различия. Ведь, в сущности, все равно кому продаваться — хозяину или его слуге… Ладно, Тибальд, сейчас я пойду потолкую с этим мэтром… — Маргарита непроизвольно прижала руки к груди в тщетной попытке унять мучительное щемление в сердце. — А ты пока приоденься и жди меня здесь. Кузина, — обратилась она к графине, — вы ступайте присмотрите, пожалуйста, за Рикардом. Я скоро приду.

Через четверть часа Маргарита в сопровождении Тибальда и мэтра Ливореса спустилась по лестнице на первый этаж. Лицо ее было белое, как мел, и неподвижное, как у статуи. Движения ее были каким-то скованными, неловкими, лишенными привычной грации; она ступала, едва сгибая ноги, словно на ходулях.

Под лестницей возле двери стоял Гоше. Он приветствовал принцессу почтительным поклоном.

— Ваше высочество…

— Как господин виконт? — бесцветным голосом осведомилась Маргарита, отрешенно глядя сквозь слугу.

— Его светлость уже пришли в себя, а когда узнали, что ваше высочество тут, пожелали увидеться с вами.

— Графиня там?

— Да, ваше высочество. Ее светлость велели мне выйти.

— Хорошо, — сказала Маргарита. — Вы все оставайтесь здесь. Вас это также касается, Тибальд.

Она вошла в небольшую комнатушку, освещенную тусклым светом одной коптящей в подсвечнике на грубо сколоченном столе свечи. В другом углу комнаты стояла узкая кровать, возле которой сидела на табурете Адель де Монтальбан. Завидев принцессу, она быстро поднялась на ноги.

— Мне оставить вас, кузина?

— Да, пожалуйста.

Доски кровати заскрипели. Послышался стон, а затем слабый голос Рикарда:

— Маргарита… Она здесь?…

Адель молча удалилась из комнаты. Маргарита подошла к кровати, опустилась на табурет и смерила Рикарда пристальным взглядом.

Он лежал навзничь, одетый лишь в нижнее белье, местами запачканное кровью; на шее у него на тонкой золотой цепочке висел медальон. Обтертое влажной тряпкой лицо было все в ссадинах и синяках, обе брови были разбиты, а из носа и потрескавшихся губ сочилась кровь. Глаза его скорбно и виновато глядели на Маргариту.

— Что ты наделал, Рикард? — с невыразимой болью в голосе произнесла она. — Что же ты наделал?!

— Собирался помочь кузену Бискайскому убить его сестру.

— Это я знаю. Но зачем?

— Он сказал…

— Меня не интересуют его мотивы. Тем более, что я догадываюсь, чем ему мешает Жоанна. Но ты, ты…

— Это не долги, Маргарита, вовсе нет. Хотя…

— Хотя что?

— Александр скупил все мои векселя. Не знаю, где он взял столько денег, но он их скупил. Он думал, что крепко держит меня в узде…

— И он таки держал тебя в узде. Он втянул тебя в эту грязную, мерзкую, отвратительную авантюру. И ты согласился, ты поддался соблазну одним махом уладить свои дела, но больше всего ты хотел причинить мне боль. Ведь ты знаешь, как я люблю Жоанну, пусть и немного ревную к ней отца.

— Ошибаешься, Маргарита. Я ни о чем таком не помышлял. Когда ты отвергла меня, мне стало все безразлично, я просто плыл по течению, я не задумывался ни над чем, не осознавал того, что участвую в злодеянии. А потом…

— Потом ты решил продать своего сообщника в обмен на мое согласие выйти за тебя замуж. Но сделка не выгорела, и ты… О, негодяй! Ты еще осмелился читать мне мораль! Ты назвал меня чудовищем!

Рикард слабо усмехнулся, и тут же лицо его передернулось от боли.

— Мы оба чудовища, дорогая. Мы с тобой одним миром мазаны, жаль, что мы не поженимся. Ты слишком идеализировала меня в нашем последнем разговоре.

— Скорее, я переоценила устойчивость твоего рассудка. Ты вконец рехнулся.

— Вовсе нет. Всю последнюю неделю я был в здравом уме.

— В здравом уме?!

— Да. Я все тщательно продумал и просчитал. Я решил умереть…

— Ну, так повесился бы, чтоб тебе пусто было! — в ярости воскликнула принцесса. — Зачем же убивать Жоанну?

— Жоанну должен был убить Александр… или кто-то другой — но не я.

— И все же ты его сообщник, а значит, тоже преступник.

— Вот именно. Я преступник и заслуживаю смертной казни. Как раз к этому я и стремился. Я слабый, малодушный человек, Маргарита, я не способен кого-либо убить собственноручно, даже себя; однако я оказался способным стать соучастником преступления. Я хотел признаться во всем на следующее утро, но — увы! — меня изобличили раньше времени, до того как я успел сделать для своей семьи доброе дело — забрать у Александра мои долговые расписки и сжечь их.

— Доброе дело!!! — вскричала Маргарита. — Бог мой! Доброе дело!.. Сумасшедший! Да ты совершенно не думал о своей семье — о своих родителях, о своих сестрах. Какой это будет для них удар!.. Особенно для Елены. Мне даже страшно подумать, что с ней случится, когда она узнает обо всем. Ведь она так любит, она просто обожает тебя. Она превозносит тебя до небес — а ты… ты… В конце концов, ты мог бы найти какой-нибудь другой способ уйти из жизни, если жить стало невмоготу. Но ради несчастных восьмидесяти тысяч обрекать на смерть кроткую, безобидную Жоанну…

В глазах Рикарда сверкнули молнии.

— А вот кроткую и безобидную Жоанну мне нисколько не жаль. Уж если я и ненавидел кого-то, так это ее. Она постоянно интриговала, то и дело вмешивалась в наши с тобой отношения, прилагала все усилия, чтобы настроить тебя против меня, нашептывала тебе всякие мерзости обо мне. По большому счету, это ее заслуга, что наш брак не состоялся. С какой стати я должен был жалеть ее? Напротив, мне жаль, что я так быстро раскололся, не продержался до часа… хотя бы до полуночи — ведь Шатофьер требовал от меня признания, что я намерен убить тебя… Ах, как жаль, что Александра схватят прежде, чем он убьет ее… Как жаль!..

— Опомнись, Рикард! Жоанна никогда не желала тебе зла. Ты ей очень нравился, она хотела выйти за тебя замуж и, естественно, ревновала…

— А между делом спала со своим братцем, — злобно добавил Рикард. — Вот сука-то! Змея подколодная!

Маргарита вздохнула:

— Ловко же кузен Бискайский заарканил тебя! Нечего сказать, очень ловко.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Принцесса нервно теребила шнурок, стягивавший воротник ее прогулочного платья.

— Маргарита, — наконец отозвался Рикард. — Скажи: что ты обо мне думаешь?

— Я думаю, что гороскоп, составленный твоей матерью, не солгал. Звезды были правы — мы принесли друг другу несчастье. Ты полностью потерял рассудок, стал буйнопомешанным негодяем, а я… Боже! Задумай ты убить меня, я бы простила тебя, но так…

— Я хочу умереть, Маргарита, — с неожиданной решимостью произнес Рикард. — Я больше не могу жить.