Я убиваю - Джорджо Фалетти

Перед ним стояли Жан-Лу и Пьеро. Фрэнк увидел, как сверкнули устремленные на него зеленые глаза Жан-Лу. Он чувствовал себя совершенно обессиленным и подумал, что ему ни за что не выдержать нового поединка – нет сил. Кроме того, он видел, на что способен Жан-Лу, когда боролся с Моссом.

Наверное, Жан-Лу понял, о чем он думает, – и улыбнулся. В этой простой улыбке, осветившей вдруг его усталое лицо, читалась вся его жизнь, беспрестанные метания от света к мраку, от огня к холоду, от сознания к безумию и вечный выбор – кем быть. Выбор между некто или никто.

Улыбка Жан-Лу угасла. Его голос прозвучал так же завораживающе, как в эфире, спокойно и доброжелательно.

– Успокойся, агент Оттобре. Не бойся. Я в силах прочесть слово «конец».

Фрэнк наклонился и поднял с земли мобильник. Набирая номер Морелли, он подумал о всей абсурдности ситуации. Он стоял тут, безоружный, целиком и полностью во власти человека, который мог стереть его в порошок одной левой, но решил не делать этого.

Голос Морелли зазвучал в трубке.

– Алло.

Фрэнк обессилено произнес:

– Клод, это я, Фрэнк.

– Где ты, что с тобой?

Ответ стоил Фрэнку невероятных усилий.

– Приезжай быстрее к дому Жан-Лу. Я взял его.

Он не стал слушать изумленных возгласов инспектора. Он не видел, как Пьеро опустил голову и еще крепче обнял своего друга, услышав последние слова. Опуская мобильник, Фрэнк только смотрел на руку Жан-Лу – она медленно разжалась и выронила на землю окровавленный нож.

62

Машина с номерным знаком Службы безопасности Монте-Карло перешла на правую полосу и на сумасшедшей скорости вылетела на развязку автострады, спускавшейся к Ницце. Фрэнк сказал Ксавье, что речь идет о жизни или смерти, и агент понял его слова буквально. Несмотря на орущую сирену, он отчетливо слышал, как визжали шины, когда центробежная сила прижимала их на повороте к самому краю дороги. У развязки, где велись дорожные работы, Фрэнк подумал, что хоть он едет и на полицейской машине, это не отменяет законов физики, и Ксавье при всем своем таланте на этот раз не удержит машину: они кубарем полетят под откос в заросшее травой и кустарником русло реки Вар, впадающей в море.

Но любимый пилот снова восхитил его. Решительный поворот руля – и машина вылетела на противоположную сторону дороги, а затем столь же уверенно вернулась на свою.

Фрэнк увидел, как облегченно расслабился Морелли, когда понял, что остался жив. Промчавшись по короткой финишной прямой, Ксавье сбавил скорость и выключил сирену у второго терминала, в зоне выгрузки багажа и высадки пассажиров, где разрешалось находиться ровно столько, сколько требовалось для этого, отчего она и получила название Kiss and Fly.

Фрэнк улыбнулся про себя: Kiss and Fly – поцелуй и улетай.

Он сомневался, что Паркер поцелует его перед отлетом.

Дальше они свернули налево, к зоне забронированного доступа, где у шлагбаума стояли охранники аэропорта «Лазурный берег». Увидев полицейские значки, они подняли шлагбаум, и вскоре машина мягко затормозила у терминала международных линий.

Морелли повернулся к водителю.

– Если на обратном пути будешь так же вести машину, обещаю, что пересядешь на газонокосилку. Фирмы, обслуживающие сады и парки, охотно берут на работу бывших полицейских…

Фрэнк улыбнулся и, дотянувшись с заднего сиденья, похлопал в знак солидарности агента по плечу.

– Не беспокойся, чемпион. Морелли лает, но не кусает.

Мобильник Фрэнка зазвонил. Он догадывался, кто это. Сунул руку в карман. Звонок был обжигающе требовательным.

– Алло?

– Алло, Фрэнк. Это я, Фробен. Где ты?

– В аэропорту. Выхожу из машины.

В голосе комиссара прозвучало не просто облегчение, а настоящее ликование.

– Слава богу. Наш друг мечет громы и молнии. Еще немного и объявит личную войну Франции. Я уж не говорю тебе, сколько мне пришлось выдумывать, чтобы удерживать его.

– Представляю. Но уверяю тебя, это не мой каприз. Ты оказал мне самую большую за всю мою жизнь услугу.

– О'кей, американец, еще чуть-чуть, и я расплачусь от волнения, испорчу мобильник, будешь потом покупать мне новый. Кончай угодничать и поспеши лучше забрать у меня из рук эту горячую картошку. Иду навстречу.

Фрэнк открыл дверцу машины. Голос Морелли остановил его, когда он уже вышел.

– Ждать тебя?

– Нет, поезжайте. Доберусь обратно сам.

Он повернулся, собираясь уйти, но передумал. Как ни спешишь, а нельзя забывать о благодарности.

– Ах, Клод…

– Что?

– Спасибо бесконечное. Вам обоим.

Морелли посмотрел на него с переднего сиденья.

– За что? Иди, тебя ждут…

Прежде чем выйти, Фрэнк хитро посмотрел на Ксавье.

– Ставлю тысячу евро против визитной карточки Ронкая, что не сможешь вернуться быстрее, чем приехал сюда…

Он закрыл дверцу, широко улыбнувшись в ответ на протесты Морелли. Но когда услышал за спиной шум отъехавшей машины, улыбка исчезла с его лица.

Арест Жан-Лу и конец кошмара вызвали у сотрудников Службы безопасности Монте-Карло нечто вроде преждевременной рождественской эйфории. Без украшений и праздничных огней, без радостных тостов: гора трупов, оставленных Жан-Лу, не допускала никакой шумихи. Но сам факт, что Никто приехал в полицейское управление в наручниках, выглядел в разгар лета прекрасным новогодним подарком. Если кто-то и подумал о том, что нет здесь Никола Юло, чтобы порадоваться вместе со всеми, то промолчал. Гениальная интуиция Фрэнка и тот факт, что он взял Жан-Лу один, невероятно подняли его авторитет. Фрэнк улыбался, когда надо было улыбаться, пожимал руки, протянутые с поздравлениями, но не смог до конца разделить всеобщую радость, хотя ему и не хотелось оказаться единственным человеком на общем снимке, кто не улыбается.

И все же ему пришлось сделать жест, которому суждено было в этот день стать едва ли не ритуальным. Фрэнк посмотрел на часы и попросил машину, чтобы как можно скорее помчаться в аэропорт, в Ниццу.

Он быстро прошел по тротуару. Стеклянная дверь терминала увидела, что он спешит, и мягко открылась перед ним. У входа его встретила дружеская фигура Фробена. Комиссар изобразил глубокий вздох и сделал жест, как бы вытирая пот со лба.

– Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть.

– Ты даже не представляешь, как я тебя понимаю.

Оба говорили вполне искренне.

– Мне пришлось волчком вертеться, чтобы убедить генерала не требовать официального вмешательства. По сути я задержал его, когда он уже набирал номер президента Соединенных Штатов. Только знаешь, как бы это сказать… Свой рейс они пропустили, а следующий в Штаты будет через час с небольшим. Уверяю тебя, генерал Паркер – не самый приятный собеседник в таких обстоятельствах.

– Что бы ты ни сказал мне о Паркере, я ни в чем не усомнюсь. А вот я тебе мог бы рассказать о нем действительно невероятные вещи.

Они быстро прошли к пункту таможенного контроля у металлодетектора. Комиссар показал значок агентам службы безопасности аэропорта. Им помогли обойти очередь пассажиров, ожидавших досмотра багажа, и они свернули налево, к выходам на посадку.

– Кстати, о невероятном. Как обстоят дела с тем самым?.. Есть какие-нибудь новости?

– Ты имеешь в виду Никто?

– Конечно.

– Мы взяли его, – спокойно произнес Фрэнк.

Комиссар в изумлении воззрился на него.

– Когда?

– Примерно час назад. Сейчас он уже в тюрьме.

– И ты говоришь мне об этом вот так запросто?

Фрэнк обернулся к Фробену с легким жестом.

– Все окончено, Клод. Глава закрыта.

Он больше ничего не успел добавить, потому что они уже подошли к залу ожидания, возле которого дежурил полицейский.

Фрэнк остановился. За этой дверью находились генерал Натан Паркер, Елена и Стюарт. Один был помехой Фрэнку в его настоящем. Двое других были частью его будущего. Фрэнк смотрел на дверь, словно она была прозрачной и он мог видеть, что делают люди по ту сторону. Фробен подошел к нему и положил руку на плечо.

– Нужна помощь, Фрэнк?

Фрэнк уловил в этом вопросе желание защитить. Капитан тонко чувствовал, хотя это и не вязалось с его обликом лесоруба.

– Нет, спасибо. Всю помощь, какая мне была нужна, ты уже оказал. Теперь я должен выйти из положения сам.

Фрэнк Оттобре глубоко вздохнул и открыл дверь.

Помещение было одним из тех комфортабельных «ви-ай-пи»-салонов, какие имеются в аэропортах для пассажиров, путешествующих в бизнес-классе. Кожаные кресла и диваны, пастели на стенах, ковровое покрытие на полу, торговый автомат в углу со спартанским набором продуктов, репродукции Ван Гога и Матисса рядом с рекламными проспектами аэрокомпаний в рамках из сатинированной стали. Создавалось ощущение какой-то ненадежности, несмотря на комфорт, какой-то безутешности.

Елена сидела на диване и листала журнал. Стюарт играл в карманную видеоигру. Возле них на низком деревянном столике со стеклянной столешницей стояли пластиковые стаканы и банка «фанты».