Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

Голова и шлем Хзакатриса исчезли в фонтане разрывных снарядов. Жертвенник отбросил бронированный труп, чтобы пинком встретить первого из телохранителей Хзакатриса. Терминатор отшатнулся назад, и Жертвенник ударил ногой снова, на сей раз по незащищенному лицу. К нему бросились двое других воинов, цепные кулаки и силовые клинки шипели и жужжали. Жертвенник развел руки. Вокруг его кулаков воспламенились силовые поля. Терминаторы резко остановились, поняв намерения автоматона, но было слишком поздно.

Жертвенник свел кулаки вместе. Терминатор, попавший под двойной удар, прожил достаточно долго, чтобы почувствовать, как раскалываются его доспехи, и услышать рев, когда Жертвенник активировал огнеметные устройства на запястьях. Внутрь треснувших доспехов хлынул огонь, и космический десантник превратился в суп из сваренной плоти и костей. Автоматон обернулся, схватив мертвого терминатора, будто дубину, и им повалил его товарища на палубу. Жертвенник шагнул вперед, прежде чем терминатор сумел подняться, и принялся раз за разом бить его с совершенным механическим ритмом.

Игнис позволил избивать терминатора еще девять секунд.

— Хватит, — велел он. — Отмена протокола убийства.

Жертвенник выпрямился и медленно вернулся на свое место за спиной у Игниса. Замерев, он издал низкую последовательность щелчков. Игнис, подняв брови, посмотрел на него. Броня автоматона смялась под болтерным огнем и исходила паром от заляпавшей ее крови.

Игнис перевел взгляд обратно на груду изломанных доспехов и размазанного мяса, что ранее было Хзакатрисом. Какая жалость. Он был уверен, что Хзакатрис обратится против Аримана. Лоб Игниса омрачился морщинками, когда он оценил несовершенно в образе событий. Это была досадная, но, к счастью, мелкая неприятность.

Игнис покачал головой и посмотрел на оставшихся двух командиров. Ни один из них не шевелился.

— Итак, мы договорились?

Гримур смотрел на огонь и пытался вспомнить холод Фенриса. Зал в самом сердце «Дщери Хель» полнился голосами, бормотавшими вокруг десятка костров. Когда-то костров было намного больше, круги у каждого были глубиною в пять человек, а по залу катилось множество голосов. Но это было давным-давно, на корабле, который уже сгинул в бурях. Охота за Ариманом и его сородичами отняла и корабли, и товарищей. Те, которые теперь сидели у костров, говорили в тишине между словами. Все они носили доспехи с начала охоты, снимая их только для починки. Воинов стало намного меньше, они стали старше не только годами, но и шрамами. Свет костров касался седых волос и отблескивал на зубах, которые за это время стали куда длиннее.

Сам зал успел почернеть от дыма. С пола поднимались колонны из железной руды, чья поверхность была изваяна в форме драконов, кусавших и рвавших когтями далекий потолок. Стены были отмечены рунами, вырубленными в голом металле ударами секир. Через те символы с Гримуром говорили воины, что пали на охоте.

Сейчас они редко собирались подобным образом, а когда это происходило, все они знали, что в охоте намечается перемена. Обитатели Фенриса называли подобные моменты «смехом ветра», когда ветер доносил запах добычи, сменившей направление, и все могло быть потерянным из-за одного неверного решения. Вот почему они собрались у костров, как здесь, так и на остальных кораблях. Ветер смеялся и уводил их в шторм, поэтому они смотрели на огонь и разговаривали, и вспоминали саги, которых более не рассказывали.

Сикльд шевельнулся возле Гримура, и склонил тонкое лицо к своему лорду.

— Вам скоро придется рассказать им, ярл, — влажно прошипел рунический жрец.

— Помолчи, — не оглядываясь, прорычал Гримур. Сикльд отстранился, но Гримур чувствовал, что жрец продолжает смотреть на него.

«Мы — рейфы Нижнего Мира», — подумалось ярлу. Он отпил горькой жидкости из чаши. В его глазах плясало пламя. — «Мы — ночные странники. Нас не ждет сага, а только смерть в конце погони, и безмолвие снега, что укроет наши черепа».

Он осторожно отставил чашу на пол. Бормотание голосов стихло. Гримур начал подниматься. К нему обратились лица, янтарные радужки глаз золотом поблескивали в сумрачном свете. Его рука коснулась горла, и на воротнике доспехов активировался вокс-усилитель. Теперь на каждом корабле Волки из его стаи смогут услышать его, а также увидеть, как он стоит в их залах в виде голопризрака. Вместе с ним поднялась его секира. Ее кромка сверкнула полумесяцем отраженного света костра.

Ярл огляделся, встречаясь взглядом с тронутыми огнем глазами, и почувствовал, как от движения затрещали искривленные мышцы в его спине. Гримур помолчал, смакуя привкус дыма и запах крови, смешанный с алкоголем в чашах. Жир с шипением скапывал с жарящегося мяса в костер. Он открыл рот, ощутив, как расцепляются зубы.

— Мы остаемся, — произнес он в тишину. — Больше не осталось никого. Остальные пали, их кровь пропитывает снег, их крики стихают у нас за спиной, но мы остаемся. Летят годы, приходят и уходят зимы, но мы продолжаем бежать. Остальные забыли о злодеяниях прошлого, но мы помним, — Гримур поднял секиру над головой, и его взгляд упал на переплетенных змей позади острия. — Мы помним. Мы бежим, не зная усталости, даже если минует тысяча зим, — он снова поднял глаза, ощущая неподвижность воинов, которые затаили дыхание, дабы услышать слова, столько раз уже слышанные в прошлом. — Мы — отмщение, — сказал он.

Отовсюду донеслось рычание, поднимающееся сквозь острые зубы и сотрясающее воздух. Секунду Гримуру казалось, будто он снова вместе с отцом стоит в залах Клыка, слушая, как гора гудит голосами его братьев. Тогда он был молод, а сейчас он стар, рыков, что сотрясают воздух, стало меньше, и в них чувствовалась тяжесть многих лет. Это был не крик юнцов, жаждущих крови — это был вой старых волков, напоминавших друг другу, кем они были и кем пока остаются. Он опустил секиру, и крики смолкли.

Гримур поднял глаза и кивнул. Где-то в тенях один из последних железных жрецов заметил его движение и призвал духов корабля. Во тьме появилась сфера зеленого света, зависнув над кострами. Все взоры обратились на нее. Корабли Гримура висели в мертвом космосе между звезд в течение долгих недель, ожидая известий, куда направит их охота. Гримур держал свои планы при себе. Лучше поведать стае о том, что ждет их дальше, как можно позже, чтобы у воинов оставалось меньше времени для тягостных дум.

— Кадийские врата, — сказал он. — Наши прорицатели прошли путями сновидений и узрели, что добыча покинула Око. Он со своими рабами-сородичами внутри Империума, поэтому мы должны последовать за ними, — Гримур замолчал. Шока не было, как не было дрожи удивления или смятения, но он ощутил изменение в зале, перемену настроения в стае. Кожу на спине защипало, а лед в его нутре стал еще тверже. — Они прошли змеиным путем сквозь штормы. Такие дороги закрыты для нас, поэтому нам нужно пройти через сами Врата.

— Если они охраняются, мы не пройдем, — это был Хальвар. Лидер стаи поднес бронированную руку к лицу, и медленно провел большим пальцем по изрытой шрамами коже, где когда-то находился его нос. Его взгляд оставался прикованным к проекции. Спустя некоторое время он повернулся и посмотрел на Гримура. Долгие жизни войны на пограничье Нижнего Мира жили в том взгляде.

— Мы пройдем. Из глубин Ока бежит рассеянный флот, на сильных течениях несясь к Кадии. Они отчаянны, необузданны и паникующие, и достигнут Кадии через две недели. Именно тогда мы тоже доберемся до Врат и проскользнем мимо, пока звери бросаются на клинки тех, кто их стережет.

— А если мы не пройдем незамеченными? — сказал Хальвар, и Гримур понял, что он сейчас высказал то, о чем думали все остальные. — Что, если стража Врат заметит нас и преградит нам путь?

Гримур вздрогнул и услышал, как секира лязгнула о набедренную пластину брони. Это был тот вопрос, на который он пришел ответить. Он знал, что этот вопрос последует, едва Сикльд сказал ему, что Ариман покинул Око. «Что, если нам придется столкнуться с теми, кто служит Императору, и что, если они сочтут нас за врагов, а не друзей?»

— Тогда мы перебьем их, — ответил он.

X

Воспоминание

Небеса были серыми, цвета кованого железа. Иобель подняла глаза, наблюдая за ветвящейся молнией у основания похожих на наковальни туч. Воздух как будто налипал на открытую кожу ее лица. Он пах грозовыми разрядами и ржавчиной. Она выдохнула, и опустила взгляд. Под нею в серых облаках пепла утопал мертвый мир. Вдалеке вырастали изломанные зубцы гор, пространство между ними покрывали острые кинжалы присыпанных сажей кристаллов, походивших на осколки сломанного меча бога.

— Будет дождь, — протрещал по воксу мелодичный голос Линисы. Иобель взглянула на послушницу. Доспехи Линисы были красными и массивными, словно витые мышцы, отлитые из керамита и редкого металла. Мысль о худой как хворостинка девушке в огромной броне была почти комичной. Почти. Жерла орудий, опоясывавших запястья Линисы, не оставляли места для шуток. — Вам захочется надеть шлем, — заявила Линиса. — Судя по результатам сканирования, эти бури кислотные и могут прожечь тело до кости.