Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев

class="p1">– Как точно выглядели?

– Да я что, помню что ли? Людей то вона сколько!

– Раз не помнишь, то и рот не разевай,– строго ответил ему страж.– Что я теперь каждую девку, что ли схватить должен? Нет? Ну вот и ладно. Так, кто в свидетели пойдет?

– Я пойду,– отозвалась родившая четырёх детей женщина, выступая вперед из глубины толпы.

– И, это, я тоже,– сказал волосатые руки.

После них в толпе нашлось ещё несколько свидетелей.

– А вы, господин, не желаете ли засвидетельствовать хулу на богов и государство? Слово воина, оно бы весомым было. Для судейских сановников.

Айдек не сразу понял, что командир стражей обращается именно к нему. А когда сообразил, замотал головой.

– Не могу я. Срочная служба.

– А, понятно. Жалко, конечно, но понятно. Дела военные. Не чета нашим, поди. Ну, не смею вас тогда отвлекать господин. Парни, берите этого под руки, только аккуратнее, чтобы по дороге его Моруф… ну или как там у этих однобожников верится. Короче, чтобы не подох он.

Стражи подняли едва живого старика и понесли сквозь редеющую толпу, которая постепенно начала разбредаться по своим делам. Айдек так и остался стоять возле храма бога судьбы, пока площадь возвращалась к своей обычной жизни, вновь заговорив сотнями голосов и звуков. Но фалаг почти их не слышал. Он был зол и злился все сильнее. Зол на старика, который погубил себя это дурной проповедью, но ещё больше – на самого себя.

Глупый, несчастный старик. Кого он хотел тут просветить? Кому хотел открыть глаза на истину? Этой толпе? Так ей нужны лишь хлеб и развлечения. И одно из них, причем самое излюбленное, кровавое, он сегодня им и устроил. А ведь для них, для алавелинов, сейчас были не самые дурные времена. Праведных уже давно не преследовали, не устраивали облав и публичных расправ, как это происходило ещё каких-нибудь лет тридцать назад. Сегодня, если не кричать о своей вере и хранить ее в сердце, оставляя между собой и богом, как делал это сам Айдек, можно было жить спокойно и даже многого достичь. Но нет же, постоянно находились те, что шел проповедовать к толпе, примеряя роль мученика.

И все же, совершенное им было поступком. Деянием веры. А что сделал Айдек?

Промолчал. Как и всегда.

Он спокойно стоял и наблюдал, как его единоверца забивают камнями. Но разве мог он сделать хоть что-то? Разве мог он хоть как-то повлиять на участь этого несчастного? Конечно, можно было встать рядом с ним, и принять мученическую смерть за их общую веру. Но Айдек не был мучеником. И не желал им становиться. Он хотел жить. Жить по своей вере и убеждениям, но жить.

Неожиданно его мысли были прерваны настойчивым подергиванием за край рукава. Он обернулся и увидел стоявших перед ним девочку лет одиннадцати и мальчуган, которому на вид было от силы лет девять.

Русые волосы заплетенные в косы, круглые лица и широкие носы, выдавали в них вулгров, а чумазые лица и грязная, местами порванная одежда говорила, что живут они на улице.

– Господин! Любовь, господин! – обратилась к нему на ломаном тайларен девчонка.– Чистая. Нет хворь. Любить ртом три ситал, любить внизу пять ситал! Десять ситал и любить везде!

– Пошла прочь! – процедил он сквозь зубы, с отвращением отдëрнув руку. Девочка попыталась снова поймать его рукав, продолжая упорствовать.

– Господин хочет мальчик? Брат любить ртом за три ситал! И сзади! Брат любить сзади! Семь ситал господин! Пятнадцать ситал и любить нас вместе!

– Прочь я сказал!

Айдек с силой оттолкнул еë, от чего девочка упала на мостовую, и зашагал прочь, слыша, как вдогонку ему несутся грозные слова на шипящем наречии. Пройдя немного вперед, он не в силах сдержать любопытство обернулся. Рядом с детьми стоял крупный смуглый мужчина в шерстяной тунике и соломенной шляпе. Переговорив с девочкой, он сунул ей серебряные монеты и взяв под руку мальчика, повел в сторону одного из переулков. Довольная проститутка тут же спрятала полученные монетки, и начала выискивать новых клиентов, дергая за рукав и края накидок мужчин у торговых прилавков.

Фалаг скривился и произнес короткую молитву очищения от греха. Безлюдным и пустым этот город нравился ему куда больше.

Словно желая обогнать собственные мысли, он почти бегом отправился к Хайладской крепости.

Бывшая частью внутренней городской стены, она была намного старше современного Кадифа и, несмотря на многочисленные перестройки, её архитектура до сих пор носила четкий отпечаток древнего царства. Невысокие, широкие внизу и сужающиеся к вершинам круглые башенки, лишь немного возвышались над крышами окружающих ее домов, а толстые стены с раздвоенными зубцами и вовсе скрывались за ними, словно признавая превосходство поглотившего её города.

Когда-то давно тут был расквартирован джасурский гарнизон, охранявший покой порта Каад и сдавший его почти без боя Великолепному Эдо. Теперь же крепость служила домом Второй домашней тагмы. Полутора тысячи воинов, что обычно коротали свои дни за тренировками, редкими патрулями по городским улицам и частыми играми в составные кости или «колесницы». Но вот уже как два шестидневья от привычной размеренной жизни не осталось и следа. И дело тут было совсем не в недавнем триумфальном возвращении армии или затянувшихся народных гуляниях.

Стоило Айдеку миновать ворота, как внутренний двор встретил его суетой строившихся в ровные линии воинов. Хвала Единому, он все же не опоздал к общему полуденному смотру. Бегом преодолев оставшееся расстояние, фалаг встал возле своего знамени, кивком поприветствовав солдат.

Листарг Эдо Хейдиш появился почти сразу. Он вышел из главной башни крепости в сопровождении трех арфалагов, дюжины сановников и нескольких незнакомых воинов, а рядом с ним, одетый в кольчугу, белый панцирь и такой же белоснежный плащ, шел молодой мужчина. Он был высок, хорошо сложен, красив, а его длинные черные волосы слегка колыхались на ветру. Это лицо, осанка и твердый шаг сразу узнались фалагу. Он уже видел этого человека – причем недавно и совсем близко, когда нес со своими воинами караул, во время триумфального возвращения армии. Правда, тогда Лико Тайвиш был одет в ритуальные красные доспехи.

Командиры шли медленно. Грузный и уже разменявший пятый десяток лет Хэдиш шагал с явным трудом, прихрамывая на левую ногу, от чего молодой и порывистый полководец постоянного его обгонял, а потом останавливался и ожидал листарга тагмы. Хотя он и пытался не подавать виду, но Айдек слишком хорошо знал своего командира, чтобы сразу понять, насколько его раздражала эта ситуация.

Поравнявшись со знаменем Айдека, командиры вновь остановились.

– Как видите,